Зимние ходоки - Лео Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О, сколько у них было веры в свои силы сопротивляться стихии — у тех самых людей, у кого не было сил двигать ногами! Сколько уверенности было в их взглядах, когда они пытались меня убедить! Сколько настойчивости они проявляли, лишь бы им позволили идти помедленней!..
По-хорошему, надо было им разрешить. Ну а что? Хотят люди замёрзнуть насмерть — так это их дело. Может, в капсулах, оставленных далеко позади, у них получится выжить. Всё может быть! И, возможно, так и надо было сделать. Но я — жадный. И пока оставалась призрачная надежда на «полный успех», я готов был за неё держаться.
И проявлял просто чудеса красноречия! Я убеждал, уговаривал, стращал, пугал, напоминал — и снова убеждал, и опять уговаривал… Раз за разом мне, Костроме и Сочинцу удавалось найти нужные слова и заставить людей снова идти. А потом уставших бедолаг становилось больше, и они предпринимали новую попытку…
— … Только вперёд! Только двигаясь, вы выживете! Там, впереди, совсем недалеко, вы найдёте тепло, еду и уют! Неужели вы сами не устали от этого бегства⁈ Неужели вам не хочется уже закончить это путешествие⁈ Вперёд! Надо идти! — именно так я закончил очередную мотивационную речь.
Честно говоря, я даже не помню, что плёл вначале. Главное было закончить красиво. Во мне даже пробудилось какое-то красноречие, почти как у Мелкого. И люди, услышав меня, развернулись и побежали вперёд! Побежали!
Да я крут, оказывается…
— Мне показалось… Или они чего-то испугались? — тихо прошептала рядом со мной Кострома.
Я уже открыл было рот, чтобы обиженно высказать ей: мол, не надо сомневаться в моём внезапно проснувшемся ораторском таланте…
Но тут сзади послышался низкий рык.
Он был такой низкий, что я не столько звук слышал, сколько ощущал вибрацию. И, боясь даже представить себе существо, которое его издаёт, я резко развернулся…
— Мамочки родные! — присвистнул в этот момент Витя.
В общем и целом, я был с ним полностью согласен… Но предпочёл бы выражения покрепче!
На краю снежной стены у края дороги, на широких лапах с тёмно-синими, почти чёрными перепонками, стояло белоснежное пушистое существо.
Росту в нём было где-то под три метра, и это в холке. Длинная белая шерсть покрывала всё тело, заснеженными космами свисая по краям лап. Маленькие глазки — две пары, к слову — внимательно смотрели на нас. А полукруглые ушки активно двигались — видимо, это существо с интересом к чему-то прислушивалось.
— Какой милаха… — упавшим голосом оценила Кострома. — Надеюсь, он кушает бамбук…
В этот момент существо так широко распахнуло рот, что у него голова как будто раскрылась на две половинки. И снова зарычало, открывая двойной ряд передних острых зубов. Хорошие такие клыки… А ещё я даже отсюда рассмотрел плоские задние зубы с бороздками — видимо, для лучшего перемалывания вкусного и полезного мяса.
— Бамбуком не обойдёмся… — понял я, доставая револьвер.
Зачем? Ну, вероятнее всего, чтобы застрелиться! Моя винтовка была сейчас у Кэт, так что… Оставалось лишь надеяться, что кинетической силы пули из револьвера хватит, чтобы сделать этой твари хоть немного больно.
А если не получится, то последняя пуля — для меня! Я как представил себя на этих милых плоских с бороздками зубах, так и забыл о страхе смерти! Сразу же!..
Тем временем «пушистик» осторожно нагнулся над дорогой, а потом так же осторожно спрыгнул вниз. От приземления многотонной туши с шестью ногами земля ощутимо вздрогнула. Как и почему эта туша не проваливалась в снег — понятия не имею. Возможно, всё дело в этих милых синих перепонках?
— Копейщики, строй! Стрелки, стрельба по команде! Залпом! — рявкнула Кострома, вскидывая винтовку, пока копейщики суетливо сбивали перед нами что-то вроде македонской фаланги или строя пикинёров.
И тут над краем снежной стены показалась вторая тварь…
Она была самую малость поменьше и снег приминала ещё слабее. А вот, когда она спрыгнула вниз, земля задрожала так же сильно.
— Ладно… Стрелки, огонь! По готовности! — сориентировалась Кострома, и в тот же момент грянул слитный залп.
Возможно, расстояние в тридцать метров великовато для «слонобоев», револьверов и мушкетов… Но всех охватил такой ужас при виде этих многотонных мишек, что желания знакомиться с ними ближе ни у кого не возникло.
Я видел, как зашевелилась шерсть на теле «пушистика» от многочисленных попаданий… Я видел, как пули били ему в морду, заставив резко пригнуть голову. Я не видел только одного… Крови! Ни коричневой, ни почти чёрной — никакой! Все пули были остановлены повышенной мохнатостью этого снежного гиганта.
А сам он начал плавный разгон. Следом за ним стартовал и его родич. А вниз уже прыгал третий «пушистик»…
Не знаю, чем бы всё закончилось: шансов выжить у нас было не ахти как много. Но во время атаки монстр, бежавший первым, снова зарычал…
И тут раздался один-единственный выстрел.
Он был почти неразличим в зарождающемся рёве. Прозвучал сухо и по-деловому. Но какой у него был эффект! Монстр резко оборвал рёв, получив пулю в открытую пасть. А затем оглушительно хрюкнул и резко опустил переднюю часть тела на землю. При этом он продолжал двигаться по инерции, сгребая перед собой снег…
А Кэт опустила мою винтовку и щёлкнула затвором, хладнокровно глядя на приближающуюся тушу. В то время как все стрелки и даже задний ряд пикинёров, открыв рты, смотрели на неё. И я даже не знаю, чего в этих взглядах было больше — восхищения или страха. А я вспомнил шутку Славки, что неважно, куда попадёт его сестра — выстрел в любом случае будет смертельным.
«Пушистику» не повезло… Просто не повезло встретиться с Кэт… Но мы забыли о двух его сородичах! И пришли в себя только в тот момент, когда земля снова вздрогнула. Это третий гигант спрыгнул со снежного наста на расчищенный нами путь.
Стрелки тут же принялись перезаряжать свои орудия смертоубийства, а копейщики покрепче вцепились в длинные древки пик. Вторая тварь атаковала без рыка, перепрыгнув через мёртвого собрата — и обрушилась на нас сверху.
К счастью, прыгать, как «богомолы», она не умела. Приземление завершилось на остриях пик, и копейщики даже не пытались удержать эту тушу сами, вместо этого уперев пики в землю. Раздался
