Столичный доктор. Том IV - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доброе утро, Вацлав Адамович. Послушайте, вот вам рецепт, пошлите кого-нибудь в аптеку, Ничего сложного. Испытайте на гнойных ранах, как пойдет.
— Сделаем, Евгений Александрович.
— Ну всё, я поехал.
— Спасибо за помощь на операции, Никита Егорович восхищался вашей техникой.
— Ерунду ваш Лебедев болтает. Ничего выдающегося. Кстати, сосудистый шов врачам подтянуть бы. Ленятся.
— Ни пуха ни пера с выступлением!
— Идите к черту
В коридоре встретил Антонова, который куда-то шел, не глядя по сторонам, а потому мне пришлось уворачиваться, чтобы не столкнуться.
— Послушай, Слава, а давай-ка быстро привел себя в порядок, поедешь со мной на торжественное мероприятие в МГУ и на последующий банкет, — вдруг решил я. — Десять минут тебе на сборы. Время пошло.
— Так а я там что?
— На людей посмотришь, себя покажешь. Всю работу всё равно не сделаешь.
Пора уже не только свое лицо светить по мероприятиям, а выдвигать вперед самых талантливых сотрудников. Пусть их тоже знает медицинская общественность.
В десять минут Славка не уложился, конечно. Внешний вид завлаба я забраковал. Рубашку, блин, будто корова жевала, а потом ее, скомканную, сверху немного утюгом пригладили. Отправил к специалистам, чтобы хоть чуточку на человека стал похож.
Ну и всё, сели в экипаж и поехали. Тут и пешком не очень далеко, но солидности не будет. Так что по Ржевским переулкам, потом по Ножовому, повернуть направо на Никитскую — и вперед, пока не доедешь. Нет, надо Антонова почаще в публичное пространство выводить. Будущий открыватель инсулина, придется по съездам и конференциям ездить, а он как пионер перед первым свиданием, всё пуговицу открутить пытается. Хотя что там переживать? Ему в толпе постоять, выступать не надо.
Показуху, конечно, с этой закладкой первого камня будущих институтов при МГУ устроили. Почему-то свалили в кучу, поздравляли и с открытием новых клиник в универе. Поэтому и медиков так много. Гораздо больше чем зоологов. Наверное, не хватало торжественных мероприятий на лето. Или кому-то типа ректора Некрасова понадобилось срочно засветиться рядом с великими князьями.
Ну вот, прибыли. Я сразу увидел Склифосовского, попытался пробраться к нему. Но был перехвачен, причем довольно жестко. Ну, доктору Филатову можно, он из-за ерунды беспокоить не будет.
— Здравствуйте, Нил Федорович. Где бы мы еще встретились?
— Так вы теперь, как и Николай Васильевич, гость редкий, — улыбнулся коллега. — Так сказать, птица высокого полета. У меня к вам просьба, неотложная.
— Для вас — что угодно. Рассказывайте, что стряслось.
— Мы хотим открыть производство противодифтерийной сыворотки. Это удешевит возможность лечения и...
— Дайте угадаю, финансирование планировали, а потом выяснилось, что обещать вовсе не значит жениться?
— Так и случилось. А у нас контракт на приобретение лошадей, очень выгодный. Мы бы за пару месяцев запустили производство. Вы же понимаете, как это важно для...
— Не надо меня убеждать. Какая сумма нужна?
— Восемь с половиной тысяч. Мне обещали еще...
— Давайте в сторонку отойдем, чтобы не мешали.
Я выписал чек на пятнадцать. Если Филатов сказал, что на сыворотку — значит, точно не на поездку с любовницей в Ниццу. На такое денег не жалко.
***
Ректор Некрасов выплясывал ритуальный танец возле Великого князя Павла Александровича. Тот всё это воспринимал спокойно, стойко и смотрел чуть выше головы чиновника куда-то вдаль. И даже не пытался изобразить внимание. Пожалуй, он покрасивее своих братьев — и тяжеловесных Владимира с Алексеем, и более стройного Сергея. И даже выражение безмерной усталости пополам со скукой не портит его.
Зато Склифосовский, увидев меня, тоже двинулся навстречу.
— Ну здравствуйте, Евгений Александрович. С титулом поздравляю.
— Благодарю. Как там наши испытания?
— Не очень. Я велел прекратить. Слишком много осложнений. Была бы сыпь с диареей, куда ни шло, но у нас погиб пациент. Там не только препарат, общее состояние тяжелым было, но так не пойдет.
Вот это номер! А на кроликах все было зашибись...
— Я понял. Вон, кстати, и заведующий лабораторией стоит. Сейчас расскажем ему о случившемся. Пусть очисткой занимается и определением дозировки.
— Уж будьте добры, Евгений Александрович.
Ткнули носом знатно. Опустил меня Николай Васильевич на землицу, жестко, но правильно. А то слишком всё хорошо складывалось, как в плохом кино. Махнула Василиса левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Вот и я надеялся, что так будет. Но нет. В реальной истории между открытием пенициллина и его внедрением в производство лет десять прошло... Неужели и тут не быстрее??
Наконец, собрались начинать церемонию. Великий князь с ректором подержались за камень, оркестр сыграл нечто бравурное, мы произнесли речи, получили относительно бодрые аплодисменты. Ну и всё вроде. Пора на основную часть, банкет в любом случае интереснее.
Павел Александрович подошел ко мне сам, я ничего не предпринимал для этого. Перед началом мероприятия я, конечно же, поклонился, получил в ответ кивок — и всё. А тут на тебе — целенаправленно двинулся. Вокруг нас образовалась пустота небольшой площади. Конвойцы этому совсем не способствовали — как стояли вдали, так и остались. Я успел заметить злой взгляд Некрасова. Обиделся, что ли? Так вперед него не лез, разговора не прерывал, и даже инициатива была не моя.
— Ваше императорское высочество, — поклонился я.
— Князь, — улыбнулся в ответ Павел. — Мои поздравления. Жаль, что не успел на объявление вашей помолвки. Говорят, невеста ваша — просто красавица.
— Может, убедитесь в этом на свадьбе, Ваше императорское высочество? — набравшись наглости, предложил я.
— Если не забудете прислать приглашение, приму с удовольствием. И оставьте титулование. Я все еще не поблагодарил вас за помощь с той неприятностью, которая случилась с моей дочерью по дороге на воды.
— Вы про попытку вырастить вишневое дерево у себя в носу? Бросьте, не стоит даже вспоминать. Если обращать внимание на все детские шалости...
Антонов подошел ко мне сразу после того, как Великий князь отчалил. О своей участи он не подозревал, явился, чтобы восхититься, с какими важными людьми я общаюсь. Но завлаб был схвачен за локоть и спроважен к Склифосовскому. Через минуту Слава годился для съемок в клипе на песню «Смуглянка». Вот как раз тех слов, где рассказчик то краснеет, то бледнеет. А еще обильно потеет и икает. Николай Васильевич — большой мастер
