Телохранитель ее величества: Страна чудес - Сергей Кусков

— Как тебе не стыдно? — продолжал я. — Врываешься, к незнакомым людям, творишь черти что! Это СВОИ, понимаешь? Свои!!!

Она вновь попыталась что-то сказать, но я не дал.

— Марш вниз! Жди там! Скоро выйду!

Решив, что лучше не спорить, ангел кивнула и ретировалась. Я же, ощущая, внутри себя тряску, опустился назад и потянулся к стакану.

— Налейте что ли…

— Кто это? — откликнулся на мою просьбу невозмутимый Фудзи. — Бывшая?

— Да нет, подруга. Сестренка. Дальняя. Типа, кузина.

— А-а-а-а… — понятливо кивнул он.

— Да не «А-а-а»! — вздохнул я. — Мамочка меня ищет, пытается домой вернуть. Вот и ее за мной послала, напрягла. Вишь, какая психованная — все мозги видать девчонке проела. Вы это, не обижайтесь, она не специально. Знали бы вы мою мамочку — поняли бы!..

Кажется, атмосферу разрядить удалось. Но больше в этой компании лучше не появляться.

— Что, правда, сестра? — подошла сзади феечка. Я стоял и усиленно плескал в лицо водой, пытаясь хоть немного привести себя в порядок. У меня получалось активировать некие таинственные механизмы организма, заметно трезвея в случае опасности или непредвиденных обстоятельств, но теперь я понимал, что позже за это придется расплачиваться. Однако сейчас, хоть меня и шатало, в голове посветлело.

— Зай, — обернулся я к ней, выключая воду. — У нас с тобой все равно ничего не получится. Я человек залетный, сегодня здесь — завтра ушел.

— Жаль. — Она кисло скривилась. Видно, до последнего на что-то рассчитывала. — А то эти — все козлы. Ты не смотри на них, они только с виду хорошие.

— Все мужики козлы, — философски напомнил я вечную женскую истину.

— Но только все по-разному, — не согласилась она.

— И чем же я лучше?

— Ты другой. — Она покачала головой. — Совсем не такой. И хоть ты латинос, я бы с тобой встречалась. Может, пересечемся в городе?

Теперь головой покачал я.

— Извини, не получится.

— Проблемы с «кузинами», да? — Смешок. Из моей груди в ответ вырвался обреченный вздох.

— Даже не представляешь, какие!

— Но с этой ты не спишь, — утвердила она. Мне уже перестала нравиться ее интуиция. — Значит, с другими?

Я счел за лучшее вместо ответа воспроизвести дежурную улыбку Фудзиямы.

— Ну, удачи тебе! С «кузинами»! — огорченно вздохнула она и исчезла в недрах этой огромной по моим меркам квартире. Я не переживал за нее — найдет чем себя занять, все-таки дисбаланс полов в ее пользу. Вышел в коридор. Из кухни уже слышалась незнакомая мелодия, несколько глоток громко пели что-то патриотическое про честь и отвагу. Инцидент исчерпан.

Спускался по лестнице, тщетно борясь с эффектом штормления. Если бы не пройденные в свое время бои с последствиями «мозговерта», пришлось бы несколько раз растянуться на ступеньках — чувствовать себя трезвым и быть им вещи разные. Но голову занимало совсем другое. Например, таинственная женская интуиция, безошибочно определяющая внутреннее состояние мужчины и причины такового. Ей не нужно знать подробности, что, как, почему, она угадала главное — все из-за женщин, прекрасных сеньорин и сеньорит. И с Жанкой я, действительно, не сплю. И обо мне. Надо же, я — «хороший», не такой, как они, «козлы»! А еще, что я — латинос, хотя весь вечер говорил только по-русски и только с акцентом обратной стороны Венеры. А с виду типичная феечка молодежной тусовки, любящая повеселиться и не особо разборчивая в сексе — никакого намека на продвинутый интеллект! Нет, поистине, женщины — сплошные загадки.

Еще одна загадка ждала меня на выходе. Стояла и пыхтела, понимая, что «спорола косяк», но сама себе не желающая в этом признаваться. Иначе говоря, она отчаянно пыталась найти себе оправдание, чего я не мог позволить ей сделать по тактическим соображениям. Но только открыл рот, как она огорошила:

— Ты в порядке?

И оглядела таими заботливыми глазами…

Судя по взгляду, она действительно беспокоилась, что бы там ни произошло у нее с Катюшей и между нами наверху. Я несколько раз хапнул ртом воздух, злость куда-то пропала.

Мальчишка! Сущий мальчишка! Полгода в женской обители, а каким был, таким и остался! Захотелось выругаться.

— Почти. Жан, как это называется? Что ты себе позволяешь?

Голос мой звучал совсем не грозно. Ей осталось только «виновато» опустить глазки в землю, чтобы довершить разгром.

— Извини, сорвалась, — выдавила она, после чего красочно хлопнула ресницами. Все аргументы застряли в горле. А что тут скажешь?

— Но и ты меня пойми, — продолжила она, чтоб поддержать баланс, не перегнуть палку. — Когда тебе говорят: «Пойди туда, не знаю, куда, приведи то, не знаю что, в каком бы состоянии оно ни было»… Да еще когда у тебя первый за две недели полноценный выходной…

— Что, прямо из-под мальчика вытащили? — ехидно оскалился я, возвращая самообладание. Покраснела она только для вида.

— Ты же понимаешь, мы теперь хранители, выходных почти не бывает. Бесконечные вызовы, усиления…

Я понимал. Хранители — тоже люди, и у них своя цена за льготы и повышенное жалование.

Посчитав инцидент исчерпанным, взял ее под руку и повел вперед, по улице, куда глаза глядят. В караулящую нас машину сесть всегда успеем, пока же стоит просто прогуляться, проветриться, и заодно кое-что прояснить.

— К чему такая спешка? Соглашусь, из диаспоры абы кого не пошлешь, но кончить-то вам дать могли?! — усмехнулся я. — Куда мне деться-то до утра? Что за спецзадание такое?

— Ты хоть понял, где находился? — скривились ее губы в горькой усмешке, а в голосе проступили нотки недовольства. Недовольства не самой умной сеньоры, не считающей себя гением, увидевшей вдруг тупость, по сравнению с которой она сама — верх гениальности.

— Ну, как бы да, — пожал я плечами, сбитый с толку.

— «Как бы»? — поддела она.

— После твоих слов не рискую говорить со стопроцентной вероятностью. Ну, так в чем дело?

— Они — националисты, — мрачно выдавила она.

— Покажи мне в Альфе хоть одного русского с обратной стороны, который не был бы националистом? — парировал я. — Мы ведь тоже с тобой националисты, просто крайне умеренные. Потому, что умные. А они хоть и не настолько умные, но и не агрессивные. Так, песенки поют…

— «Песенки поют»! — перекривила она, губы ее презрительно скривились. — Они все на учете, Хуан! Все «не настолько умные», даже тихие! Любой, мечтающий об отделение сектора, или просто о большей автономии — враг режима. Любой, «поющий песенки» о свободе и патриотизме на чужом языке — подстрекатель. И режим борется с ними, как с врагами и подстрекателями. Это хорошо отлаженная репрессивная машина, ни дай бог попасть в ее жернова. И ты чуть не попал.

Я обалдело покачал головой. Впервые сталкивался с подобным вопросом, оттого многого недопонимал.

— Но почему сразу «враги», Жанн? Они же мирные ребята! Ну, пошумят у себя на кухне, что с того? Таких ведь миллионы!

— Вот именно, Ванюша, — усмехнулась она. — Этих — мало, несколько десятков. Но всего их — миллионы. Чувствуешь количественную разницу?

— Там тридцать миллионов человек, Хуан, — продолжила она разжевывать, видя, что я не в лучшем состоянии для мыследеятельности. — Почти треть населения планеты. И почти четверть промышленных мощностей, в том числе оборонных. И еще десять миллионов раскидано по латинскому сектору, «пятая колонна». Плюс те, кто служит в армии — таких, выходцев из сектора, уйма, и они вооружены. И если рванет — всей планете мало не покажется. Крови прольется столько, что жуть.

Потому они не могут рисковать, вынуждены гонять даже «тихих» и «совсем не агрессивных», дабы случайно не пропустить среди них «буйных», могущих натворить нехороших дел. У них нет иного выхода, пойми.

Я понимал. Но с пресловутым «как бы».

— Ладно, соглашусь, наблюдают. — И что? Это ж не митинг на площади Независимости! Причем тут я? Если Катюша думает, что они могут совратить меня своими идеями, переманить на свою сторону…

— Да разве в этом дело? — воскликнула она. — Хуан, там стукачи! Они занесут тебя в базы данных этой надзирающей машины, которые даже Лея не сможет отредактировать — слишком большой геморрой. Машина работает, и такое вмешательство королевы вызовет закономерный интерес некоторых заинтересованных личностей, которые спросят себя: «А зачем это ее величество удалила данные о принадлежности своего протеже к радикальным националистам?»

Если же не удалит, возникнут иные вопросы о твоей к ним принадлежности, но только позже. И это время настанет гораздо раньше, чем кажется, просто поверь мне, как старшей. Жизнь — быстрая штука, особенно обучение. След в любом случае останется на всю жизнь.

Я вновь покачал головой. М-да, об этом я не думал.