Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

Регулус насторожился. Кричер никогда не упоминал о Гермионе с такой теплотой в голосе.

Поттер ушёл, но расслабляться было рано. Андромеда не собиралась оставлять всё, как есть.

— Не держи Гарри Поттера за простофилю. Из него выйдет первоклассный аврор! Глядя на него, иногда я ловлю себя на мысли, что вижу и слышу Дору.

— Он рассказал тебе, как всё провернул с Гором?

— Он воспользовался мантией-невидимкой своего отца, а больше тебе знать не следует.

— Ему кто-то помог? — поинтересовался Регулус, не в силах побороть любопытство.

— Да, — ответила она.

— И?

— Не знаю, кто из вас более искусный лжец, — туманно сказала Андромеда. — Так откуда тебя знает этот пьяница? Не замечала за тобой тяги к заведениям, где обитает подобный контингент.

— Я несправедливо обошёлся с ним, — глухо признался Регулус. — Это было в то время, когда я был «не в себе».

«Не в себе». Так они между собой называли его ошибку номер один, его Чёрную метку, его службу Волдеморту. Он был не в себе. Как удобно! Блестящее оправдание. Но он знал, всё время знал, чувствовал неправильность происходящего в мэноре, в Хогсмиде, в Хогвартсе. Тёмный Лорд не мессия, не спаситель магии, не волшебник года по версии «Ведьмополитена», но Регулус сознательно следовал за ним.

Кузина положила руку ему на плечо.

— Мне жаль, что этот волшебник не знает тебя настоящего.

Регулус накрыл её ладонь своей.

Слова — удивительная материя. Иногда слова — пыль, ничто, сорвались с губ и унеслись вдаль, будто листья в лесу. Иногда — магия. Они режут, колют, лечат… Они превращают гнев — в смирение, боль — в обиду, а утешение — в тепло. Такое тепло заполнило Регулуса. Тепло к Энди, к Габриэль, к Гарри.

Гарри сделал всё за него. Они не были связаны кровными узами, никогда не говорили по душам. И сегодня, встретив открытый взгляд Гарри Поттера, Регулус ощутил темноту где-то внутри себя. Она корчилась, шипела, кусалась, плевалась искрами. Ей не нравилось чувство благодарности, которое медленно прорастало в Регулусе. Сначала лишь тщедушным цветком, и темнота не придала ему значение. Напрасно. Чувство окрепло и обрело форму доверия. Ответного доверия. Регулус не был один, как, например, бедняжка миссис Джоркинс или неприкаянная Бьянка. Всё время, пока он вслепую блуждал по мрачным задворкам памяти, его окружали люди, которым он был дорог. Они не гладили его по головке, когда он был откровенно дерзок, глуп или упрям. Они говорили неприглядную правду в лицо, осаживали его, не ходили вокруг на цыпочках. Они оберегали его. Почему? Неужели он правда везунчик?

Он никогда не наберётся храбрости спросить Андромеду. Как и Гарри. Как и Габриэль. Как и Гермиону.

Ему не изменить прошлое. Следы Чёрной метки навсегда отпечатались на предплечье, но эти люди по какой-то невероятной причине любили его — Регулуса. Так почему бы… почему бы не попытаться стать лучше для них, для себя…

— Прости, что заставила тебя вернуться сюда, — сказала Андромеда, повергая его в шок.

Регулус поцеловал её руку.

— Тебе не за что просить прощения. У тебя слишком много веры в меня.

Андромеда улыбнулась и ущипнула Регулуса за нос.

— Сегодня ложись пораньше.

— Мне не пять! — возмутился Регулус, потирая кончик носа.

— Кто сказал, что тебе пять? Девяносто пять. С такими синяками под глазами сложно определить возраст.

— Ха-ха.

Над головой Регулуса что-то заскрипело. Он поднял голову и увидел сидящего на люстре Пупо, ожесточённо кусающего какой-то предмет.

— Разберёшься с этим проказником? — спросила Андромеда. — Мне ещё Тедди нужно как-то уложить.

— Ну, что там у тебя? — устало спросил Регулус, вытянув ладонь. — Давай сюда.

Продолжая чавкать, Пупо слетел вниз и кинул в подставленную руку обслюнявленную дырявую женскую перчатку. Она походила на тряпичную куклу с глазами-стразами, которую надевают уличные артисты. Нитки торчали вдоль шва.

— Где ты её взял?

Пупо обрадовался, что в кои-то веки его не ругают, и выписал причудливый пируэт под потолком — большего от него ждать не приходилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прекрасно, — прокомментировал Регулус, далёкий от восторга. Он бросил перчатку на стол.

Проблема была решена, так почему он не рад? Гарри его спаситель.

Краем глаза он уловил движение справа и повернулся. Перчатка свесилась с края стола в нескольких дюймах от того места, где её оставил Регулус, и продолжала двигаться, шевеля пальчиками. Она соскользнула на пол и во всю прыть припустила из комнаты. Чего Регулус точно не ожидал в конце дня, так это того, что ему придётся преследовать оживший предмет женского гардероба. Перчатка подпрыгнула, оказавшись у парадной двери, дёрнула ручку двери и освободила путь наружу. По ступеням крыльца дома Блэков неугомонная вещица летела чуть ли не вприпрыжку, но лужа немного её затормозила. Ткань намокла, и перчатка стала подволакивать большой палец. Хромой паук размером с мопса выглядел бы не так жутко, как этот «Франкенштейн». Регулус уже не бежал, а спокойно разглядывал несчастное творение магии. Будь оно живым, милосерднее было бы его прикончить. Вместе они добрались до границы парка…

— Привет, «Ван Хален»!

Регулус уставился на ограду, за которой тянулись луга для выпаса овец. На каменной насыпи сидел Блейз Забини и широко улыбался.

— Я же могу тебя так называть по старой памяти?

— Твоих рук дело? — Регулус кивнул на то, что осталось от перчатки.

— Я хотел привлечь внимание. Мне удалось, верно?

— И как долго эта гадость шуровала по моему дому?

Блейз спрыгнул вниз и отряхнул полы мантии.

— Достаточно. Я не влезаю в авантюру, не прощупав обстановку.

— А сейчас прощупал? — спросил Регулус, раздумывая над тем, каким заклинанием приложить Забини.

— Ага, и теперь я умею наколдовывать перчаткам уши. Так ты по-прежнему на короткой ноге с Поттером, да? Они с Грейнджер для тебя вон как расстарались.

Регулус бросил на него негодующий взгляд, в то время как его разум панически обрабатывал услышанное.

— Если тебе дорог твой язык, Блейз…

— Я нем как рыба.

— Иными словами, скользкая тварь, — припечатал Регулус.

— А вот это обидно.

— При чём здесь Гермиона? — Регулус надеялся, что вечерний воздух скрыл смущение на его лице.

— При том, что она твоя фея-крёстная: взмахнула волшебной палочкой, и старикашке отшибло память. Разве не чудо? По-моему, это так мило.

— Следи за словами.

— Брось, я вас не выдам. У меня с Авроратом крайне натянутые отношения, и, потом, мама питает к тебе слабость. Она закроет мне доступ к сейфу, если я буду плохо себя вести. Разумеется, я не пропаду, но расстраивать матушку лишний раз не стоит. Тётушка Тониа начала учить её настаивать яды. Семейный бизнес. В Хогвартсе у меня были отличные оценки по зельям. Я даже подумывал пойти после учёбы работать в Мунго… Золотые руки, что скрывать. Талант. Я и сейчас порой балуюсь от скуки…

Сын Сирены вызывал у Регулуса смешанные чувства. Блейзу нельзя было отвечать в той же манере, ни в коем случае не смеяться над его шуточками, хотя те порой были смешными, не хвалить его даже по делу, иначе тот попросту никогда не закроет рот, не спрашивать про Нотта, с которым, по словам Блейза, они в смертельной ссоре.

«Не корми животное, — однажды сказала мама, когда маленький Регулус бросил чайке овсяное печенье. — А то не отвяжешься».

— Что ещё ты слышал?

— Спокойнее, нечего хвататься за палочку. Больше ничего. Мой шпион был схвачен и безжалостно сжёван.

Здравый смысл подсказывал Регулусу, что Забини веры нет, но сейчас они на одной стороне.

— Что, в дом не пригласишь? — спросил Блейз. Похоже, его распирало от потребности поделиться какими-то новостями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Регулус усмехнулся:

— Говори уже, чем обязан твоему визиту.

— Я бы солгал, сказав, что скучал. У меня есть любопытная информация.

Регулус скрестил руки на груди.

— Ты наверняка слышал о нападениях, — Блейз перестал ухмыляться. — Кровожадный зверь возникает из ниоткуда, убивает и пропадает в никуда. Он дал осечку в доме Паркинсонов.