Время колесниц - Дмитрий Чистов

Покровители города были не в восторге от исхода Эданова путешествия, но восприняли известие о приобретении нефритового жезла Фехтне с поразительным спокойствием.

— Так тому и быть, — заключил Бринн рассказ своего жреца о похождениях последнего в компании вечного мстителя. — Нам же следует заняться подготовкой к неминуемой схватке с Кером. Сдаётся мне, что в предстоящей битве у нас будет один естественный союзник. Фехтне прозрачно намекал тебе о нём, но, боюсь, ты пропустил его рассказ мимо ушей. Запомни! Младший сын Торнора не болтает попусту!

— Кто же этот союзник?

— Ван Пращник! Изгнанный из Кера покровитель!

Прямо из бревенчатой стены храма появился Ханаль, увлечённо подрезавший себе кинжалом ногти. Бог-шутник плюхнулся на пустовавшую скамью и вытер грязные босые ноги о дорогой тканый ковёр.

— Я тут ненароком слышал последние слова вашего разговора,— признался старина Гони,— и вынужден огорчить всех собравшихся: с Ваном ничего не выйдет. Во-первых, формально его никто не изгонял. Пращник сам покинул Кер, обидевшись на грубое обращение со своими сыновьями. Вообще, нежная любовь к детям — характерная черта этого светлоликого. Наплодил он полубогов без числа, но каждого из них опекает и защищает, как добрая наседка.

Ханаль, приподняв бровь, придирчиво осмотрел свои ногти, удовлетворённо хмыкнул, отрастил их опять и начал обрабатывать кинжалом заново.

— Достоверно не известно даже, где он живет. В своё время я пытался разузнать о Пращнике побольше, но потерпел неудачу. Единственное, что удалось выяснить, — Ван обосновался в далёком северном краю озёр и торфяных болот. Надо сказать, он там неплохо устроился! Думаю, жрецы целенаправленно ограничивают распространение слухов о месте обитания Вана и его покровительстве над местными племенами.

Поглядев на лица Бринна и его верного служителя, старина Гони внезапно расхохотался.

— По-моему, я рассказал более чем достаточно, чтобы вы немедленно бросились на поиски светлоликого Пращника! — заключил он. — А мне недосуг — есть тут одно дельце...

Длинная узкая лодка, выдолбленная из цельного древесного ствола, легко и бесшумно скользила по тёмной озёрной воде. В таком судёнышке людям положено сидеть на корточках на равных расстояниях друг от друга и грести вёслами с коротким черенками и чрезвычайно широкими лопастями. Эдан сидел на корточках и послушно грёб с левого борта. Они плыли по направлению к деревне, где было принято непременно убивать чужестранцев. Справа по борту тянулись заросшие чахлым ельником топкие берега — сплошные торфяники простирались на десятки лиг вокруг. За лодкой волоклась особая снасть: раскрашенная деревянная рыбка со вставками из маленьких янтарей по бокам, снабжённая острым крючком, крепилась на длинном шнуре. Парнишка объяснил, что «рыбка» благодаря своей форме играет в воде и может послужить приманкой для хищного окуня, щуки или же судака. За время дороги шнур и вправду дёрнулся раза два, но, вероятно, виной тому были озёрные водоросли.

Внимание Эдан а привлекли неправдоподобно большие кувшинки, повстречавшиеся им по пути. Некоторые листья этих диковинных растений достигали двух десятков локтей в поперечнике и, казалось, могли бы выдержать вес взрослого человека. Первосвященник, заметив гигантский бутон нераспустившегося цветка, попросил рыбака подплыть к нему поближе. Тот наотрез отказался, замахал руками и торопливо закурлыкал что-то неразборчивое.

— Нельзя, — пояснил Бринн, — обычай запрещает. Он говорит, кувшинки — излюбленные цветы Хозяйки Озера, и смертному не должно касаться её цветов.

Парень закивал, а потом вновь стал о чём-то возбуждённо толковать.

— Говорит, нельзя также смотреть на цветы в ночь их цветения,— прокомментировал его речь бог,— ибо на залюбовавшегося их красотой может пасть проклятие.

— Я видел, сам видел! — гордо заявил парнишка. — И Хозяйку видел! Танцевала на цветке!

— Какую ещё хозяйку?

— Хозяйку Озера! Красивая — ух! Цветок раскрылся, а она там и пляшет, пляшет!

Эдан пренебрежительно хмыкнул:

— Спроси, сколько он выпил в тот день мухоморовой настойки? Слыхал я, что у лесных племён в обычае готовить сей бодрящий напиток, — от него ещё и не такое может привидеться!

Юный рыболов немного обиделся:

— Сроду не собирали мухоморы, а я ничего не пил! Видел Хозяйку — вот как вас сейчас вижу!

— Раз ты всё ещё жив, значит, проклятие действует не всегда,— заметил Бринн.

— Выходит, не всегда, — с готовностью согласился парень. — А может, я ей приглянулся? Хозяйке этой? Вот и пожалела меня, сироту!

Лодка, направляемая умелыми руками, обогнула по большой дуге гигантские кувшинки и взяла направление к желтевшему песчаному берегу на противоположной стороне.

— А живут ли в вашей деревне жрецы? — как бы невзначай поинтересовался Бринн между гребками.

— Жрецы? У нас нет жрецов. И не было никогда! — искренне удивился парень. — А зачем они нам?

— А кто в вашем племени служит богам? Приносит жертвы? Например, Хозяйке Озера?

— Мы никому не служим. А жертву Хозяйке или...— он понял, что чуть было не проговорился, и резко осёкся, — ну, каждый может принести жертву Хозяйке. Жрец не нужен.

— Интересный взгляд на вещи,— признал Эдан, с любопытством прислушивавшийся к разговору. — Думаю, члены касты мудрецов в городах придерживаются прямо противоположной точки зрения. Одно слово — глухомань!

— Вот и наша деревня,— промолвил рыбак через некоторое время, указывая на обширные прибрежные заросли камыша. — Почти приехали. Только уговор — вы мои пленники! Может быть, вас не сразу убьют, узнав, что мне удалось вас изловить и пленить в одиночку?

— Отличная идея,— Эдан подмигнул ему,— хочешь прославиться за наш счёт? Будь по-твоему, маленький хитрец! Однако я не вижу никакой деревни, если только вы не строите что-нибудь вроде бобровых хаток!

— Ты не прав, дружище,— ответил ему Бринн, указывая рукой в сторону берега, — посмотри внимательно: эти люди живут прямо на воде!

Бог. как всегда, не ошибся. Посреди небольшого залива, полускрытая от посторонних глаз прибрежными тростниками, располагалась деревня Долгий Помост. И надо сказать, она вполне оправдывала своё необычное название, поскольку посёлок был выстроен целиком на вбитых в озёрное дно сваях. На дощатых помостах располагались лёгкие хижины со стенами, по большей части плетёнными из ивовых прутьев; ровными рядами возвышались островерхие, крытые древесной корой крыши.

Жители издалека заметили приближение чужаков; от свайного поселения отделилось несколько длинных лодок, по десятку гребцов в каждой, которые стремительно понеслись навстречу их судёнышку. Заскрипели натягивающиеся тетивы луков, привычные руки вложили дротики в копьеметалки. Десятки пар глаз пристально наблюдали за двумя чужеземцами, ловя малейшее их движение, взгляд, слово. Они перестали грести, и долблёнка скользила по водной глади за счёт набранной скорости.