Принц Галлии - Олег Авраменко

Чуть погодя она принялась выспрашивать у Матильды подробности происшедшего; девушка отвечала ей, сдабривая каждую фразу обильным потоком слез, так что к концу повествования она наплакалась всласть и приутихла. Выслушав ее, принцесса вновь легла и привлекла Матильду к себе.

— Бедняжка ты моя глупенькая! Разве ты не понимаешь, что сама напросилась!

— О да, сударыня, прекрасно понимаю. Эта справедливая кара Божья за мои грехи, за мою развратность.

— За что, за что?! — изумилась Маргарита. — Какие еще грехи? Какая развратность? Да ты в своем уме, детка?!

— Это правда, сударыня. Я уже согрешила в мыслях, я поддалась соблазнам Искусителя. Я развратна своими помыслами.

— Бред собачий! Попридержи эту религиозную чушь для падре Эстебана, а мне мозги не пудри. Речь сейчас о другом. Вы с господином де Шеверни оба хороши; я даже затрудняюсь сказать, кто из вас больше виноват. Парень влюбился в тебя до умопомрачения, совсем потерял голову, а ты еще провоцировала его. Ну разве можно так обращаться с человеком, у которого крыша поехала? Вместо того чтобы посочувствовать ему, проявить жалость, сострадание, ты откровенно издевалась над ним, и, подозреваю, еще почище, чем рассказала мне. Если ты в чем-то и согрешила, так это нарушила заповедь Господню не искушать. Филипп, кстати, тоже издевался надо мной, но с определенным умыслом — чтобы я сама бросилась ему на шею. У него и в мыслях не было довести меня до белого каления, а затем попросту отшить… Черт возьми! Да попытайся он отколоть нечто подобное, я бы живо позвала стражу, велела привязать его к кровати и… — Маргарита прокашлялась. — Гм, ладно. Вернемся к нашим баранам… Н-да, и в самом деле к баранам, вернее, к барашкам — к двум глупым барашкам. Я, право, ума не приложу, что мне с вами делать — с тобой и господином де Шеверни. Во время приема, надо сказать, он произвел на меня очень приятное впечатление…

— Он негодяй, — сонно промямлила Матильда. — Я ненавижу его… И Красавчика ненавижу — он обманщик и подлец… Все мужчины подлецы… лжецы… Я их всех ненавижу…

— Ну-ну! — посуровела Маргарита. — Ты это брось! Без мужчин жизнь была бы скучна. Кого тогда прикажешь любить? Одних девчонок? Нет уж, уволь… Ах, душенька, ну и наделала ты мне хлопот со своим сумасшедшим поклонником! Как же теперь поступить с ним? Примерно наказать его, что ли? Можно, конечно, это напрочь выбьет дурь из его глупой башки — но ведь больно ударит и по тебе. Поди тогда найди тебе приличного мужа. Как там ни крути, а ты у нас, почитай, из самых низов. Лично я вижу только один выход из ситуации — но, боюсь, моя идея тебе не понравится. Ты ведь догадываешься, к чему я веду, Матильда?

Девушка не ответила. Измученная переживаниями, она наконец успокоилась и забылась в глубоком сне, тихо посапывая маленьким носиком. Она была так восхитительно красива, что Маргарита не удержалась и поцеловала ее.

— Спи, моя детка, спи, дорогая. И пусть сон принесет тебе облегчение…

Принцесса закрыла глаза, мысленно возвращаясь в объятия Филиппа. Тотчас кровать под ней будто провалилась, какое-то неведомое течение подхватило ее и быстро понесло сквозь густеющий туман дремоты в самую пучину сладких грез.

Глава XXX

в которой походя решается судьба Матильды, а Филипп начинает понимать, что явно поспешил с переоценкой ценностей

Молоденький паж провел Филиппа на крытую террасу с видом на дворцовый парк, где при хорошей погоде Маргарита имела обыкновение обедать в узком кругу друзей. На этот раз за столом компанию ей составляли две постоянные ее сотрапезницы — Бланка и Жоанна, а также Этьен де Монтини, занявший место своей сестры, которая по вполне понятным причинам сегодня отсутствовала.

Пустовало и кресло справа от Маргариты — с начала июня и вплоть до последнего дня его неизменным хозяином был Рикард Иверо. Но сегодня Маргарита не пригласила его к себе. Также не предвиделось присутствие сестры Рикарда, Елены.

Когда появился Филипп, Маргарита, и до того удивившая Бланку и Жоанну бесконечными проволочками с началом обеда, отколола нечто вообще из ряда вон выходящее — она встала из-за стола и почти бегом бросилась ему навстречу.

— А вот и наш милый кузен, — проворковала она, глядя на него с откровенным восхищением. — Вы уж не взыщите, что мы начали без вас…

— Э, нет, кузина, — живо возразил Филипп. — Так не пойдет. Ведь это я должен извиняться за опоздание. — Он галантно поцеловал ее руку и почтительным кивком приветствовал остальных присутствующих. — Во всем виноват мой паж. Я сказал ему, что меня ни для кого нет, имея в виду моих придворных. Но он понял эти слова буквально и целых полчаса заговаривал зубы вашему посланнику, в то время как я беседовал с… мм… с одним из моих дворян — о чем я рассчитываю потолковать с вами несколько позже.

— Да, — кивнула Маргарита. — Об этом мы непременно поговорим — но чуть позже. А пока, прошу вас к столу, кузен.

Филипп расположился в кресле Рикарда Иверо, первым делом отпил из кубка глоток вина и произнес:

— Направляясь к вам, я заметил на площади римские флаги и штандарты. Вы не знаете, с какой это стати? Неужели прибыл император?

— Нет, — ответила Маргарита. — Только консул Гай Орсини Калабрийский с известием о приближении императорского поезда. Самого Августа Юлия мы ожидаем к вечеру.

— Ах да, теперь вспомнил. Утром меня пытались разбудить по поручению отца, но спросонку я заявил, что и сотня консулов не помешают мне выспаться.

— Еще бы! — едко заметила Бланка. — Ведь вы так утомились.

Филипп озадаченно уставился на нее. Эти симптомы были ему хорошо знакомы. В дурном расположении духа Бланка становилась крайне язвительной, и горе было тому, кто в такие моменты подворачивался ей под горячую руку (вернее, острый язычок) да еще осмелится пререкаться с нею.

«Вот как! Вижу, ты очень привязана к Матильде…»

— Вы правы, кузина, — с готовностью согласился он, лишая Бланку повода для дальнейших злых острот. — Я в самом деле чувствовал себя уставшим, и даже приезд императора не заставил бы меня… Однако постойте! Если Август Юлий лично приезжает за своей невестой, то и венчание должно состояться сразу же после передачи.

Маргарита пожала плечами.

— Ясное дело! Ведь в противном случае итальянские ханжи-патриции лопнут от негодования: ах, какое вопиющее нарушение правил приличия! Венчание назначено на десятое число. На десятое сентября, разумеется…

— Очень существенное уточнение, — съязвила Бланка. — Не то кузен подумал бы, что на десятое декабря.

Маргарита бросила на нее быстрый взгляд и продолжала:

— Так вот, десятого сентября Август Юлий и Нора обвенчаются здесь, в Памплоне, а уже на следующее утро отправятся в Рим, где по их прибытии состоится коронация новой королевы Италии.

— Можно подумать, — вставила Бланка, — что до их прибытия.

— А можно подумать, — раздраженно ответила Маргарита, — что у тебя больше неприятностей, чем у меня, что я меньше твоего переживаю за Матильду, что в конце концов… Ведь это ребячество, кузина!

К удивлению Филиппа, Бланка не огрызалась и даже попросила прощения за несдержанность, хотя видно было, что она очень расстроена.

«Взрослеет», — отметил он с умилением отца, в один прекрасный день обнаружившего, что его дочь из нескладного подростка превратилась в очаровательную юную девушку.

После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего места.

— Ты уже уходишь? — спросила ее Маргарита.

— Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.

— А разве ты чужая? Оставайся. Мы люди простые, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.

— Однако я пойду.

Маргарита небрежно передернула плечами.

— Воля твоя, сестренка. И пожалуйста — про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать…

— Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.

— Вот и хорошо.

Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу:

— Представьте, кузен! Этот бешеный идиот…

— Сиречь виконт Иверо? — усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. — И что же с ним приключилось?

— Он едва не покончил с собой.

— Да что вы говорите?!

— Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни, но его спас кузен Бискайский. Порой у Александра бывает бессонница — вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зубцов, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, Александр вовремя сообразил, что происходит, и в последний момент помешал ему совершить эту глупость.