Имперский ястреб - Диана Удовиченко

Тонкий ледок перемирия, сковавший было бурный поток нашей взаимной неприязни, с треском разрушился. У меня опять появился враг, и если это именно он умеет творить Темные заклятия… Дальше я додумывать не стал, не хотелось.

– Я считаю, это был Йок, – заявил Дрианн, когда я попытался выяснить, не видел ли он чего. – Солдаты говорили, капрал Мелли родом из Журжени, а там магия Мрака разрешена.

Йок – и Журжень? Сомнительно. Парень высок, зеленоглаз и русоволос, судя по щетине, за время похода проклюнувшейся на его бритой голове. Журженьцы же все маленькие, желтокожие, а волосы у них смоляные, даже с вороным отливом. И черты лица не те.

– Я видел, как он рукой взмахнул, – настаивал мальчишка.

Я не сделал попытки допросить Йока, из опасения нарваться на новую гневную отповедь. Все равно доказательств никаких.

– А может, Зарайя, – подлил старки в огонь маг. – Он ведь на Южном континенте раз двадцать бывал. Вдруг стал поклоняться какому—нибудь из демонов? А там и до Темной магии недалеко. Книжки почитал – и вперед.

Да, и такое может быть…

После привала, шагая с ротой по сырой равнине, я немного успокоился. В самом деле, гадать бессмысленно. Нельзя же подозревать в каждом из своих товарищей предателя. Да, собственно, почему именно предателя? Ведь кто бы он ни был, его заклятие спасло всем жизнь. Я вот, например, тоже иной раз выдаю Темную волшбу, хотя и не нарочно… Махнув рукой, я прислушался к голосу Давина Хрола, который, внезапно разговорившись, что было ему совсем несвойственно, рассказывал:

– Я этих Темных чар с детства навидался! Бабка у меня ведьма была, да примет Луг ее душу в Счастливых долинах. Хотя это вряд ли.

– Магесса? – переспросил кто—то.

– Какая еще магесса! Говорю же: ведьма!

– А чем ведьма от магессы отличается?

– Тем, что занимается Незаконной волшбой. Так вот, слушайте. Помню, я маленький был, а бабка, значит, нестарая еще. Красивая была, зараза! Хоть и за сорок уже, а все как молодуха: коса черная, ни одной сединки, лицо гладкое, а глаз так и горит! Мужики, конечно, заглядывались, но – ни—ни, боялись ее очень. А дед ревновал, он злой вообще был. Напился как—то яблочной старки, и ну бабку по дому гонять! «Я, – кричит, – прибью тебя, изменщицу! Не бывать, – кричит, – чтобы у Тимина Хрола рога выросли!» А сам вожжой ее охаживает. «Ах, так, – это бабка—то говорит, – получай, что заслужил!» И давай фиги крутить да пришептывать. Дед вскорости угомонился, и на боковую. А утром встал – батюшки! – на голове—то рожки пробиваются!

Последние слова Давина утонули в громовом хохоте солдат. Выждав, пока они просмеются, Хрол продолжил:

– Он к бабке: что ты, мол, такая—сякая, сделала! Убери сей же час! А она ему: «Козлу козлиное украшение!»

Солдаты опять покатились со смеху, потом Кар переспросил:

– А что, рога и правда козлиные были?

– Истинно, – ответил капрал. – Так и ходил дед наш на мельницу, он мельником был. Потом уж сообразил: пришел к бабке, серьги золотые подарил, да на колени упал: «Прости, мать, неразумного! Больше не повторится!» Та его этак в лоб, между рогов, поцеловала, шепнула что—то, и говорит: «Ступай, любезный муженек, спать. Утро вечера мудренее!» Послушался ее дед, а наутро рога отвалились.

– И что, бабку—то он больше, того, этого, не тронул? – со смехом спросил Добб.

– Не—е, боялся. Как подопьет, хвалить начинал: вот, мол, какая у меня жена, умница, красавица, да еще и верная!

– А что ж ты у бабки волшбу не перенял? – поинтересовался Йок.

– Да не нравится мне все это! Хоть она меня учить пыталась, и уговаривала всяко. Говорила, есть во мне малый дар. Не хотел я, потому и в Ястребы попал.

– Как так?

– Когда мне двадцать стукнуло, надумала бабка помирать. И всего—то шестьдесят пять было, а слегла. «Не хочу, – говорит, – жить, опостылело все, зовет меня Мрак». И привязалась ко мне: «Возьми да возьми мою силушку, без наследника жизнь из меня не уйдет!» Страшно мне стало, не хотел я такой доли. Вся деревня от бабки шарахалась. Что ж, думаю, и я буду пугалом ходить? Вот и сбежал в солдаты. А бабка силу сестре моей передала, теперь та ведьмачит.

М—да, видно, сильна была у Давина бабушка. Это только самые могущественные адепты Мрака перед смертью готовят себе наследников. Однако, богаты наши деревни самородными талантами! Рассказ хорош, плохо одно: Давин тоже теперь у меня на подозрении. Может, не захотел прямо признаваться, а намекнул таким вот образом. Не зря же молчун вдруг разболтался.

День плавно катился к вечеру, принеся частичное осуществление моей мечты – хоть немного пожить спокойно. Больше никто на нас не нападал. Видимо, в этой местности не было хищников крупнее глоухта. А те, что помельче, не рисковали искать поживы среди сотни лихо топающих воинов.

Когда мы подыскали подходящее местечко для ночлега, морось поредела и почти не ощущалась, уступив место тяжелым испарениям. На этот раз я вызвался стоять в карауле: в конце концов, мы все здесь на равных несем тяготы службы. Неважно, что я лейтенант.

Ночная тьма, смешиваясь с клубами испарений, образовывала непроницаемую материю. Мне предстояло простоять полночи, затем меня должен был сменить Вардик, воин из десятка Йока. Я прохаживался взад и вперед вдоль вверенного мне для охраны отрезка, всматривался в непроглядный мрак, прислушивался к ночным звукам. Справа от меня, в полуфихте примерно, нес службу Кар, а слева – сам Лютый. Все было спокойно, и я предвкушал удовольствие, с которым после смены завалюсь отдыхать. Тишину нарушал лишь долетавший до меня из лагеря чей—то молодецкий храп. Вдруг…что это? Вкрадчивое прикосновение к лицу, невесомое и беззвучное. Может, показалось, и это просто ветерок? Нет, оно становилось все сильнее, рождая тревогу, тонкой иглой ввинчиваясь в поясницу… Кто—то совсем рядом призвал Мрак! Я заметался, не зная, что предпринять. В темноте невозможно было различить даже неясного силуэта неведомого мага. Я даже не мог точно определить, где именно он находится, так сильна была Обратная тяга, она наполнила все окружающее пространство. Поднимать тревогу, будить солдат? Что толку, они бессильны против Темных сил. Я должен справиться сам, нужно только понять, где творится волшба, и на кого она направлена. Мне показалось, что слева тянет немного больше. Я собирался было метнуться туда, где стоял покрытый плащом ночи Лютый, но позвоночник перестал ныть: маг активировал заклятие и отпустил его. Спустя мгновение мои руки сами поднялись и сплели неведомую мне фигуру, с губ сорвалась фраза на чужом, страшном языке… Вызванные из мрачных глубин чары, освободившись от моих пальцев, рванулись куда—то вверх, и над головой раздался звук лопнувшей струны. Следом черный воздух пронизала яркая голубая вспышка, я задрал голову и увидел две переплетенные в схватке тени. Одна из них, выбрасывая из себя тонкие щупальца, жадно тянулась ими ко мне, другая – отсекала их и словно пожирала противницу. Противостояние длилось недолго: оба заклятия как будто свернулись внутрь себя, превратились в черную точку и исчезли. Голубое сияние рассеялось, вокруг снова стояла тихая ночь.