Век воли не видать - Василий Головачев

– И ведь не взорвёшь! – сквозь зубы выговорил Миранда.

– Так нечем, – добавил Тихий.

Данимир думал несколько секунд, показавшихся несколькими часами.

Индийцы и негр уже скрылись наверху, к тому же вокруг полицейских уже собралась толпа отдыхающих, и вот-вот должна была подняться тревога, а в голову ничего путного не приходило.

Отсутствие экипажа лодки и в самом деле указывало на справедливость предположения Миранды: команду нейтрализовали в рубке спецназовцы, запершиеся изнутри. Они знали, что беглецам деваться некуда, поэтому не стали помогать своим сослуживцам во время боя. Пространство для маневра у команды Даныбая стремительно сокращалось, время таяло с каждой секундой, и надо было что-то предпринимать.

– А сквозь стенку вы не можете прыгать? – вдруг спросил Прохор.

Данимир мгновенно понял мысль математика.

«Дан, поддержи!»

«Что?» – не сразу сообразил Саблин-2.

«Прыгаем сквозь дверцу люка в кабину! Ищем клиентов, программируем!»

«А если промажем? Или застрянем в дверце?»

«Не застрянем, не из пистолета стреляем. Настройся на прыжок определённой длины, выходить будем уже внутри кабины, а там уж в кого попадём. Если вселимся не в того, в кого надо, быстро ориентируемся и прыгаем в клиентов».

«Рискуем».

«В первый раз, что ли?»

«Поехали».

«Даныбай, усаживай Прохора с женой в лодку, пусть Миранда включает автоматику выпуска».

– Что потом? – вслух спросил Даныбай.

«Держать оборону на случай, если прибегут охранники. Другого шанса у нас не будет. Но мы справимся быстро. Подойди вплотную к рубке».

Даныбай повиновался.

«Вперёд!»

Данимир сконцентрировал себя в форме острой всепробивающей пули и пронзил дверцу люка, ища «живое трепетание мыслесфер» находящихся в рубке людей.

Первая попавшаяся мыслесфера принадлежала капитану подлодки Гюнтеру ван дер Баалу. Он сидел в кресле, уронив голову на грудь, и почти не дышал: ему нанесли сильный удар чем-то тяжёлым по виску и выключили сознание.

«Хорошо, что не убили!» – мелькнула мысль.

Действовать надо было сверхбыстро, поэтому Данимир не отвлекался на возникающие мысли, начиная осваивать тело капитана как неудобный скафандр, сдавливающий мышцы, руки и ноги, да ещё и стреляющий разрядами боли в голове.

Стараясь не тормошить тело капитана, Данимир приоткрыл глаза Гюнтера ван дер Баала, попытался осмотреться.

Подбородок капитана упирался в грудь, и окинуть взглядом всю рубку не удалось, но всё же Данимиру удалось разглядеть главное.

Спецназовцы-азиаты – мужчина и женщина – находились в рубке, переговариваясь на своём сорочьем языке.

Второй член экипажа – штурман – лежал на полу навзничь, раскинув руки, и, похоже, не дышал. Глаза его были полузакрыты, грудь не поднималась, пробитая пулей. По-видимому, он сопротивлялся, и его просто убили.

Голоса спецназовцев звучали буднично, никто из них не поперхнулся, не замолчал, из чего Данимир сделал вывод, что его «брат»-2 тоже промазал – попал в труп.

Он примерился прыгнуть в рослого боевика, стоявшего спиной к капитану лодки, но почувствовал странную слабость: будто ноги перестали держать вес тела, хотя свои ноги и тело вообще оставались дома, в одиннадцатом числомире.

Это ещё что такое?! Сказывается отсутствие сил у капитана?

Он попробовал сконцентрировать мыслеволю в кулак, и снова слабость и «головокружение» помешали ему сосредоточиться.

Эргион! – мелькнула мысль. Надо было эргион Прохора отдать Даныбаю, и чтобы он подошёл вплотную к рубке. Всё-таки дверца рубки экранирует мысль каким-то образом.

По-видимому, мысли «всадника» передались носителю – капитану, и он шевельнулся.

Разговор захватчиков лодки прервался.

Рослый спецназовец с мускулами Арнольда Шварценеггера оглянулся.

– Пристрели его, – посоветовала девушка, стоявшая к нему вполоборота. – Всё равно всё спишем на белросских шпионов.

Фразу эту она произнесла почему-то по-английски.

Однако напарник не успел последовать ее совету.

В дверцу рубки постучали!

Азиаты замерли, переглядываясь.

Наступил самый удобный момент для пси-атаки.

Данимир не знал, догадается ли снайпер взять эргион, но медлить было нельзя, и он, напрягаясь как штангист при поднятии запредельного веса, «выстрелил» собой по рослому мускулистому боевику…

Примерно в таком же положении оказался и Данияр, вселившийся не в живое тело, а в труп штурмана.

Первые несколько секунд он вообще не понимал, что случилось, куда он попал: показалось – провалился в тесный холодный мешок, обвитый жилами. Потом нашёл искорку жизни «вверху», рванулся к ней и всплыл в голове человека, штурмана лодки, практически не подававшего признаков жизни. Штурман получил пулю в грудь, упал навзничь и так и остался лежать, потеряв сознание. А потом у него остановилось сердце.

Первым делом Данияр попытался – совершенно автоматически, не думая – «вдохнуть жизнь» в остывающее тело, энергоинформационным ударом запустить сердце.

Это ему удалось.

Грудь штурмана свела судорога, сердце вздрогнуло, нехотя сократилось три раза… и с натугой, но заработало.

Лёгкие потребовали воздуха, рывком расшири-лись.

К счастью, гости в рубке, захватившие экипаж, не обратили на это внимания: они разговаривали и посматривали на прозрачный пузырь потолка рубки, выпустив из виду положение нейтрализованных моряков. Штурман для них был убит и угрозы не представлял.

Преодолев сильную боль в груди (пуля пробила сердечную сумку, штурман всё равно был не жилец, даже если в эллинг сейчас примчалась бы бригада «Скорой помощи», и билось сердце только благодаря подпитке энергией Данияра), он оглядел помещение сквозь полуопущенные веки.

Капитан сидел в своём кресле, напоминающем лётное, опустив голову, и не двигался. Было неясно, жив ли он.

Гости в рубке – мощный качок азатской внешности и его спутница – занимали всё свободное пространство и были вооружены. Парень небрежно держал пистолет с насадкой бесшумного боя, девица опустила левую руку с таким же пистолетом к полу.

Оба держались спокойно, это были профессионалы своего дела и могли открыть огонь в любой момент.

Поскольку ни один из них не застыл при прорыве Саблиных, можно было смело утверждать, что Данимир тоже промахнулся и теперь сидит незримой «пулей» в голове капитана.

Данияр попытался сосредоточиться, сформировать «штык» для прорыва в голову узкоглазой мускулистой девицы, стоявшей ближе, чем парень, но у него «закружилась голова». Поддерживающий энергопоток «души» Данимира истончился до комариного писка, сил для перехода в чужое тело просто не было. Не осталось сил даже для того, чтобы оставить труп и вернуться в голову Даныбая.