Тропа колдунов - Руслан Мельников

И ведь оружия в руке Зигфрида — тоже никакого.

Но Тимофею не давала покоя непостижимая перемена, произошедшая с бароном. Смутная тревога и…

Что это, интересно, топорщится под правым рукавом гостя?

Тимофей машинально, не раздумывая больше, ударил по направленной на князя руке.

Щелчок…

Маленькая — меньше арбалетного болта — стрелка вылетела из рукава барона и уткнулась в ковер у ног Угрима. Ушла в густой ворс по самое оперение.

Вот оно что! Потаенный самострел, спрятанный под одеждой! Чтобы воспользоваться им, вовсе не нужно быть магом.

Тимофей прыгнул на барона.

— Живым! — рявкнул князь. — Он нужен мне живым!

Ну конечно, у мертвого-то ничего не вызнаешь.

Тимофей свалил Зигфрида с ног, вывернул правую руку, рванул рукав. Ага! Под локтем, на кожаных ремнях, крепилась небольшая железная трубка. Вот откуда выпущена стрела!

Зигфрид сопротивлялся вяло и… И совсем недолго.

Тимофей отчетливо видел, как кусочек металла, торчавший в шее барона, вдруг сам собою вошел под кожу, словно подтолкнутый чьей-то невидимой рукой. Или, наоборот, втянутый изнутри. Стальной наконечник целиком скрылся в шее. Дернулся оставшийся снаружи красный тряпичный хвост.

Зигфрид выгнулся дугой, захрипел, забился в белой инистой пыли.

И вот теперь хлынула кровь. Из раны под затылком, из носа, изо рта, из ушей.

Еще миг — и барон затих.

Тимофей отпустил обмякшее тело. Уж прости, княже, не вышло, чтоб живым… Ничего теперь барон рассказать тебе не сможет.

— Кажись, все, — растерянно сообщил Тимофей. — Отмаялся наш рыцарь.

— Вижу, — вздохнул Угрим. — Кому-то очень не хотелось, чтобы латинянин угодил ко мне в полон.

Князь нагнулся и выдернул из ковра миниатюрную — не длиннее ладони — стрелу. Осмотрел наконечник. Пробормотал негромко:

— А стрелка-то, никак, отравленная.

Тимофей отцепил от руки Зигфрида металлическую трубку, показал Угриму:

— Вот, княже. Отсюда стрела пущена.

В трубке виднелась стальная пружина. Тимофей попробовал пальцем — тугая. Снаружи торчал небольшой рычажок — что-то вроде спусковой скобы арбалета. Диковинная вещица, непривычная, но, в общем-то, все понятно: загоняешь стрелу внутрь, фиксируешь в потайной трубке, а в нужный момент нажимаешь рычаг.

Издали такой чудной самострел жертву, конечно, не достанет и броню, даже легкую, не пробьет, но бездоспешного человека с нескольких шагов сразит легко. А уж коли в трубку вставлена отравленная стрела — так и подавно.

— Ясно, — кивнул Угрим. — Расчет был на то, что от безоружного и неспособного к магии подвоха не ждут. Кто-то хотел не только умыкнуть Арину и Кость, но и меня живота лишить. Затем и послан был латинянин. Если бы не ты, Тимофей, уж и не знаю, успел бы я от стрелы уберечься.

— Тут это, княже… — Спохватившись, Тимофей перевернул труп. — Вроде бы еще одна стрелка тут была. Здесь вот, где красная тряпица. Она, похоже, Зигфрида и убила.

— Ну-ка, ну-ка… — Заинтересовавшись, Угрим склонился над телом барона. Зажал шелковую ленту в кулаке. Рванул.

Хлюпнуло. Из кровоточащей раны выскользнул стальной наконечник. По форме острие напоминало ивовый лист с частыми и мелкими зазубринами по заточенной кромке. Металл слабо светился сквозь свежую кровь. Заколдован стальной листик — ясное дело. И кто-то, видать, пробудил сокрытую в нем магию.

Некоторое время Угрим удерживал кусочек металла на весу. Князь внимательно и настороженно рассматривал странное оружие. Острие на красной ленте гипнотизировало, усыпляло… Лист-наконечник размеренно покачивался, словно маятник, истекающий кровью. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сю…

Рывок! Тряпичный хвост в руке Угрима неожиданно дернулся. Заточенная сталь метнулась в лицо князю. Точно в правый глаз. Однако князь-волхв был начеку и успел вовремя перехватить свободной рукой узел, связывающий наконечник и ленту. Угрим словно поймал ядовитую змеюку. По-над шеей схватил — чтоб не смогла ужалить.

— Вот, значит, в чем дело. — По побледневшим губам князя скользнула слабая усмешка.

— В чем, княже? — не утерпел Тимофей.

— С ним, — Угрим кивнул на мертвого Зигфрида, — не церемонились. Над ним не произносили сложных заклинаний и не проводили долгих ритуалов. Его подчинили быстро и просто. В него воткнули заговоренную сталь. После этого он себе уже не принадлежал. Власть над ним обрело вот это…

Князь поднял стрелку с красным хвостом. Угрим держал ее крепко, растянув во всю длину, и Тимофею казалось, будто шелковая лента пытается извиваться, словно живая. Ну точно — змея!

— Я не смог проникнуть в помыслы латинянина не потому, что они были укрыты магией, а потому что их не было вовсе, — продолжал Угрим. — Его поступками управляло заклятие, наложенное на сталь. А когда пришло время, оно же расправилось с ним.

Князь что-то шепнул. С силой дернул светящееся острие в одну сторону, а шелковый хвост — в другую. Красная лента оторвалась от наконечника. Призрачные отблески на металле погасли. Чары рассеялись. Зазубренное острие стало теперь обычным куском железа.

Угрим отбросил наконечник в сторону. Скомкал тряпицу в кулаке. Поймав удивленный взгляд Тимофея, объяснил:

— Лента связывала заговоренный металл с тем, кто наложил заговор. Быть может, мне тоже удастся воспользоваться этой связью.

Слова князя были не вполне понятны, но Тимофей уже не успевал ни о чем спросить.

Топот, раздавшийся сзади, заставил его обернуться. Рука по привычке дернулась к ножнам. Да только в ножнах-то сейчас пусто!

К счастью, клинок не понадобился: в залу ввалились Феодорлих и Огадай с толпой слуг и телохранителей. Союзнички пожаловали, крысий потрох! Вовремя, нечего сказать…

Ханские нукеры и императорские рыцари остановились, завертели головами.

— Коназ! — вперед выступил Огадай. Хан был недоволен, если не сказать — взбешен. — Мы тебя по всей крепости ищем!

Сапоги Огадая подняли облачко инистой пыли. Взгляд темных раскосых глаз скользнул по кровавым росплескам, оставшимся от бесерменского колдуна, по жаровне, покрытой изморозью, по заледеневшим коврам.

— Что здесь происходит, урус? — процедил хан сквозь зубы.

Через плотные ряды воинов протолкнулся Феодорлих. Император в изумлении уставился на мертвого барона.

— Зигфрид?! — Феодорлих поднял глаза на Угрима. — Он-то тут откуда взялся, князь? И почему мертв? И где старец Горы?

— Старца больше нет. — Угрим предпочел ответить лишь на последний вопрос Феодорлиха.

— А Черные Мощи, принадлежавшие старцу? Где они? И где Арина?