Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов

Когда я вновь его навестил, он занялся совсем новым бизнесом. Он обзавелся собственным небольшим баром и пытался быстро разбогатеть. Одним словом, был в своем элементе.

Владик по-настоящему обрадовался нашей встрече — вечером он пригласил двух своих подружек и вместе мы отправились отдохнуть, сначала в ресторан, а потом в клуб «Плейбой». Одну из девушек звали Светланой или, проще, Светой. Но на западный манер она представилась мне Етой. Она была из Риги, еврейского происхождения и работала секретарем русской редакции Би-Би-Си. Несколько лет назад она эмигрировала и обосновалась в Израиле, но впоследствии, избегая службы в армии, уехала в Великобританию. Естественно, здесь она проживала «до пересмотра» в небольшой однокомнатной квартире, благодаря контракту с Би-Би-Си, что позволило ей получить временный вид на жительство.

Незадолго до этого я расстался с последней подругой в Мюнхене и подумывал о «надежном семейном пристанище». По правде говоря, мне надоела холостяцкая жизнь и хотелось постоянного семейного тепла и уюта. Помимо этого, мне надоели косые взгляды коллег: почему Туманов еще не женат? А нет ли у него гомосексуальных наклонностей? В этот момент мне встретилась молодая и красивая девушка. Она была на тринадцать лет моложе. В следующий приезд в Лондон я остановился у нее. Во время третьего визита мы отнесли наши документы в ЗАГС и поженились. Это было весной 1978 года.

Когда мы стали оформлять визу на въезд для Еты в консульстве Германии, оказалось, что ее документов недостаточно для въезда в Германию.

«Конечно, господин Туманов, если у вас был бы настоящий паспорт гражданина, а не политического беженца, у нас не было бы никаких вопросов», — объяснили мне с пониманием в консульском отделе.

Что же делать? Я оставил свою молодую жену в Лондоне и, вернувшись в Мюнхен, обратился к старому методу решения проблем — обратился к старому другу Алексу, который когда-то помог мне адаптироваться в Германии. Тот все понял с полуслова, попросил немного времени, чтобы навести справки о Светлане и вскоре пригласил меня к начальнику американской контрразведки в Германии, господину Вагнеру. Через два дня консульство Германии предоставило Светлане въездную визу. Она тут же прилетела в Мюнхен, и спустя два дня Алекс вручил ей собственный паспорт.

Светлана быстро выучила немецкий язык. До этого она уже владела английским и ивритом. Вскоре после этого меня назначили директором отдела новостей «Радио Свобода» и она как бы в шутку заметила: «Видишь, рядом со мной у тебя быстрее складывается карьера».

В какой-то степени это было справедливое замечание. Моя жизнь приобрела некую стабильность. Возрос авторитет в глазах окружения. Теперь мы часто приглашали гостей, организовывали вечерние коктейли, фуршеты и вечеринки… Все это было полезно для моей основной миссии. Чем больше расширялся мой круг знакомств, тем больше доступа появлялось к разной информации.

Однажды Светлана объявила, что намерена искать работу. Я протестовал и доказывал ей, что могу прекрасно обеспечить нашу семью. Но жена была непреклонна и ее энергию невозможно было обуздать. Она хотела утвердиться в собственных силах и возможностях. Как раз в это время Русский институт армии США в Гармиш-Партенкирхене искал преподавателя русского языка. Объявление о должности было, среди прочих, опубликовано на «Радио Свобода», о чем Светлане рассказала общая знакомая. Когда я вернулся с работы домой, радостная жена встречала меня с приветствием в дверях: «Я уже позвонила в Гармиш, и меня пригласили на собеседование».

Черт побери! Это была нехорошая новость. С этого начались трудности в нашей семейной жизни. Пускай, ради бога, ищет работу, но не в Гармише! Ни для кого не секрет, что на территории казармы помимо открытого Института находится секретный отдел американской контрразведки. С одной стороны, конечно, заманчиво получить доступ к новому источнику, неожиданно сулящему успехи в моей подпольной деятельности. Но как отреагирует Центр на такое развитие событий? Возможно, все это предвещает непоправимую ошибку, которая поведет к моему разоблачению? Ведь американская контрразведка внимательно займется моей женой, пристально соберет отовсюду материал до ее найма в Институт. А это значит, что и мною опять займутся. Мне нечего было бояться, но все же у меня возникло непонятное чувство …

Я попытался еще раз отговорить Светлану от этого неожиданного мероприятия, но все мои усилия были бесполезны. Ведь я не мог сознаться ей, что был советским агентом… С одобрения Центра я, конечно, мог пойти на этот шаг, но тогда она стала бы молчаливой сообщницей со всеми вытекающими из этого последствиями.

«Гармиш слишком далеко, — сказал я. — Тебе каждый день придется ездить шестьдесят километров».

«Но ты же знаешь, что я уверенно вожу машину», — отвечала она.

«И зарплата низкая — только 2000 марок. Стоит ли овчинка выделки?»

«Но разговор идет только о двух часах работы ежедневно».

Спустя несколько дней меня пригласили в службу безопасности «Радио Свобода», чтобы поинтересоваться, что я думаю по поводу найма жены в Русский институт армии США. Я только пожал плечами и ответил, что не возражаю, поскольку это не отразится негативно на моей работе директором службы новостей. К моему удивлению, мой контрагент попросил меня пойти навстречу пожеланиям моей жены.

«Вы на хорошем счету и вас тщательно проверяли, — говорил он. — Поэтому относительно найма вашей жены не должно возникнуть никаких возражений. Если ее выберут из кандидатов на заявленную ставку и она будет работать учителем, это будет особым почетом нашей радиостанции. Мы заинтересованы, чтобы жены наших ведущих сотрудников работали в таких престижных заведениях».

В 1980 году Светлану наняли преподавателем в Гармиш. После рождения нашей дочери Саши она нашла себе работу ближе к дому.

Жизнь дочери и ее первые попытки ползать по полу дома связаны с событиями, которые у меня все еще вызывают удивление сегодня. Однажды, когда ей еще не было года, он приползла из нашей спальни с каким-то чужеродным предметом во рту. Я взял ее на руки и дал выплюнуть предмет изо рта мне на руку. Ого! Это было изощренное миниатюрное подслушивающее устройство с присоской, напоминающее шуруп. Где Саша нашла этот «жучок» и где оно крепилось? И кем? Я был очень обеспокоен этой внезапной находкой. Что бы это значило? Рутинную проверку, которой время от времени подвергались все сотрудники? Или контрразведка следит за мной? Или, быть может, КГБ наблюдает за мной, полагая, что я, возможно, стал вести двойную игру?