Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945 - Питер Бамм

Раньше мне приходилось оказывать раненому только первую хирургическую помощь, дальнейшее лечение он проходил уже без меня. Теперь мне представилась возможность более пристально приглядеться к раненым. Немедленные ампутации, которые были вполне оправданны в полевых условиях, поскольку они спасали жизнь раненым, теперь были неприемлемы. Здесь больных можно было лечить в течение многих недель, и только в том случае, если не оставалось другого выхода, нужно было делать операцию.

В случае легочных ранений шоковое состояние бывает вызвано тем, что в плевральную полость попадает воздух, обычно там низкое давление. Раненое легкое сокращается, что приводит к нарушению работы внутренних органов и может вызвать серьезные перебои в работе сердца. Если такую рану закрыть спустя несколько часов после ее получения, давление в грудной клетке нормализуется само собой, и пациент может довольно быстро поправиться. Именно в таком состоянии мы отправляли раненых в тыловые госпитали. Здесь они проходили дальнейший курс восстановления.

Мне пришлось столкнуться с настоящим бичом полевых госпиталей: внезапное открытие кровотечения. Прочные шелковые нити, которыми мы стягивали большие кровеносные сосуды в полевом хирургическом госпитале, были достаточно надежными, но через некоторое время у организма начиналась реакция отторжения. Если к этому времени внутри сосуда не образовался тромб, из главной артерии внезапно начинает идти кровь. В таких случаях счет для спасения раненого идет на минуты.

Однако на помощь приходят технические достижения современной хирургии. В тыловом госпитале шанс на удачный исход операции при ранении в брюшную полость, естественно, гораздо выше, чем в полевом хирургическом госпитале. Здесь можно делать даже черепно-мозговые операции. Квалификация медицинского персонала здесь очень высокая. В распоряжении врачей имеется рентгеновский аппарат. Часто в полевых условиях у нас просто не успевали делать переливания крови, но в тыловом госпитале это можно было делать без всякого риска для раненого.

Но нам не долго пришлось наслаждаться всеми этими преимуществами. Когда начались бои в Восточной Пруссии и территория, находившаяся под немецким контролем, начала все больше и больше сужаться, разница между подвижными медицинскими ротами и полевым госпиталем становилась все менее и менее существенной. Главная же проблема заключалась в том, что полевой госпиталь было гораздо сложнее эвакуировать из-за громоздкого оборудования, к тому же его персонал в среднем был далеко не молодым и не желал подвергать себя риску оказаться под обстрелом.

У нас больше не было таких знакомых, как Фабрициус или Варнхаген, которые могли бы нам рассказать без утайки об истинном положении дел на фронте. Начальник медицинской службы группы армий находился далеко от нас, и если нам и доводилось изредка встречаться, то первым делом он меня спрашивал о том, что я и сам хотел бы знать:

– Что происходит?

Мне пришлось разрабатывать новую стратегию, соответствовавшую сложившимся условиям.

Силезцы долгое время относились ко мне с недоверием. И только после того, как я смог вывезти их из прекрасного окружного госпиталя за 2 часа до того, как его начали обстреливать русские, отношения между нами стали более дружескими.

Глава 31

Языческий праздник

В течение необычайно теплой осени Восточная Пруссия прощалась со своими древними традициями, которые насчитывали уже 8 столетий. В эти месяцы гладь расположенных в глубине лесов Мазурских озер блестит, словно серебряные щиты, и рыбаки из окрестных небольших деревушек собираются каждый день на берегу, чтобы посидеть с удочкой. Передающиеся из поколение в поколения замки старинных фамилий, чьи предки под сенью креста некогда покорили эти земли, а затем привели к процветанию и достатку, раскинулись под массивными кронами деревьев в их бескрайних парках. В результате войны эти замки немного запустели, никто не ухаживал и за парками, но породистые лошади, которые являлись гордостью округи, все еще бродили по пастбищам. В соборах старинных городов все еще звонили колокола, напоминая людям о вечном, но очень часто в последнее время их звон заглушался воем сирен, возвещавших о воздушной тревоге. В очередной раз с плодородных полей был собран богатый урожай – но никто не знал, когда они опять будут засеяны. Мрачная тень легла над этой землей и над каждым из нас.

В течение осени русские сильно продвинулись вперед в Восточной Пруссии, и, хотя их удалось остановить после упорного сражения возле Мазурских озер, никто не сомневался, что они опять возобновят свои атаки сразу после того, как перегруппируют силы. Учитывая сложившуюся ситуацию, было самое время принять решение о дальнейшей судьбе гражданского населения. Оставить ли его на прежнем месте, чтобы оно попало в руки к русским, или эвакуировать? Обязательную и всеобщую эвакуацию населения было провести не так уж и сложно, но преступный негодяй, ответственный за гражданское население Восточной Пруссии[10], просто запретил это делать. Когда зимой началось крупное наступление русских, немецкая армия, оборонявшая эту территорию, решила прорываться в направлении Силезии, то есть на запад, по тылам русских армий. После того как войска приступили к осуществлению этой операции и сильно укрепленная линия вдоль Мазурских озер была оставлена, этот негодяй внезапно изменил свое первоначальное решение. Затем в сильном возбуждении он бросился к своему хозяину, убедил его запретить армии прорываться в юго-западном направлении и отдал приказ о начале эвакуации. Но на этот раз эта акция была не скоординирована с действиями войск, и эвакуацию пришлось проводить в самой гуще боя. Армия потерпела поражение, а потери гражданского населения достигли громадных величин, хотя точно они не известны и по сей день. Человек, который отдал этот приказ, благополучно скрылся, и его удалось задержать только через несколько лет после окончания войны.

Незадолго до начала осеннего наступления русских в наш госпиталь с инспекцией прибыл командующий армией. Обычно он появлялся без всяких предупреждений, но комендант округа, с которым я иногда играл в «скат», смог меня заблаговременно предупредить в неофициальном порядке. Я встретил генерала при входе в госпиталь, и он попросил меня показать дезинфекционное оборудование, кухню, операционную и палату, в которой лежали раненые.

В этом оборудованном по последнему слову техники госпитале все было на порядок лучше, чем в обычном полевом госпитале. Когда мы вошли в палату, где лежали раненые, генерал приказал своему адъютанту дать им большую коробку сигарет. Затем он обратился к раненым: