Смятый лепесток - De ojos verdes

Последний раз кидаю взгляд на серебряную гладь, делаю протяжный вдох и короткий выдох, собираясь с силами, и выхожу. Мию заберет тетя Маша, Лена на работе и понятия не имеет, что я задумала, иначе уже оборвала бы телефон звонками. Храбрюсь и стучу в квартиру Умаровых, обещала показать себя при параде перед тем, как уйду. Зеля открывает и заливается восхищенным смехом. Оглядывает с ног до головы, затем задумчиво жует нижнюю губу и, вскинув руку с оттопыренным указательным пальцем вверх, прося подождать, исчезает в глубине квартиры. Топчусь на пороге, поглядывая на экран. Гарик уже две минуты, как внизу. Велика беда – целых две минуты! Но меня почему-то трясет.

Гузель возвращается и бесцеремонно втыкает в мои мочки какие-то серьги.

– Спиртом обработала, не боись. А то слишком голо выглядела без украшений. Зато теперь – шик. Ничего лишнего и ничего недостающего. Иди.

– Еще раз огромное спасибо за всё!

Сжимаю её ладони и выбегаю.

Гузель тоже не знает. Думает, плановое свидание со рвением удивить ухажера внешним видом.

Выплываю из подъезда, попадая под лучи майского вечернего солнца. На секунду жмурюсь, наслаждаясь. Замедляюсь еще больше и приближаюсь к машине. Аванесов восторженно улыбается, кивает и усаживает на сидение. От его реакции и какого-то хищного блеска в глазах напрягаюсь еще больше. Сценарий тот же – ресторан, он заказывает блюда, о чем-то увлеченно рассказывает, не забывая зацепить горящим взором то грудь, то плечи. Когда предлагает потанцевать, закономерно отказываюсь. Взвинчена, вибрирую пружиной.

– Гарик, – неожиданно для самой себя подаюсь вперед и перебиваю его, – мы можем прямо сейчас поехать к тебе?..

Мужчина сглотнул и как-то странно задышал, оскалившись.

– Думал, этого никогда не случится… Погоди, только пару звонков сделаю.

В ожидании я взяла плотную салфетку и стала обмахиваться ею, было жарко. Он вернулся через минут десять, довольный и почти смеющийся, расплатился по счету и подставил мне руку. Мы молчали. Аванесов и понятия не имел, насколько грандиозно для меня грядущее событие. Считай, лишаюсь девственности…по-настоящему. А он сосредоточенно ведет машину одной ладонью, а другой держит телефон близко к лицу, заглядывая в него. Мне ничего не видно, но, если бы мы ехали не к нему, подумала бы, что следит за маршрутом по навигатору.

Минуты тянутся бесконечно нудно и заунывно, в создавшейся тишине будто слышен квартет струнных в исполнении моих натянутых нервов. Причем, воспроизводящий исключительно какофонию. Когда автомобиль останавливается, облегченно вздыхаю. Выбираюсь, не дожидаясь галантных жестов, и даже не замечаю вида стоящего перед нами здания. Только внутри, когда подол платья бьется о грязные ступени, пока мы поднимаемся пешком, включаюсь в реальность и отмечаю, как тут неопрятно.

Гарик отворяет, впуская меня первой. Тёмный коридор, чистый и какой-то безжизненный, не скажешь, что здесь кто-то живет. Ощущаю, как становится позади и как-то уж совсем внезапно толкается бедрами, прижимаясь к моим ягодицам.

В такие моменты принято чувствовать волну возбуждения и ликовать, что мужчина хочет тебя так сильно.

А я трепыхаюсь. Высвобождаюсь и разворачиваюсь.

– Погоди, хоть руки помыть дай…

Он расхохотался, опять смерив снисходительным взором, как патрон протеже:

– Кто ж в такие минуть думает о мытье рук?..

В одно мгновение оказывается в сантиметре от меня и заводит пальцы в прическу, намереваясь распустить волосы.

– Гарик, я серьезно…

Закатывает глазные яблоки, но отступает, не довершив начатое.

– Хорошо, иди.

Кладу клатч на комод, безошибочно нахожу ванную и снова удивляюсь стерильной чистоте… Полотенца нет. На заданный мной вопрос Аванесов отвечает растерянным лаконичным «Э-э».

– Ты не знаешь, где твои полотенца? – вылетает смешок.

Почему-то конкретно это меня сейчас не так сильно удивляет. Возвращаюсь в коридор и замечаю, что зря времени мужчина не терял – снял пиджак, повесив на крючки у входа, и приподнял рукава рубашки. Пока он отправляется под моим выжидающим взглядом на аналогичную гигиеническую процедуру, я клацаю замком сумки и выуживаю бумажные платочки. И дышу, дышу, дышу.

В стиле женских романов в какой-то момент меня с неимоверной силой прижимают к стене, и я чувствую, как дорогая ткань висящей позади одежды холодит разгоряченную кожу шеи.

– Мась… – первый легкий поцелуй проходится по ключице, – весь ужин мечтал об этом, как меня манили блики света на твоей коже.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Бабочки, где вы? Где жар желания и все прочие атрибуты страсти?..

Мне как-то не по себе оттого, что запястья прикованы железными тисками его ладоней, немного ерзаю, пока Гарик занимается изучением открытых плеч. Видимо, приняв это за нетерпение, он с самодовольным хмыканьем тянет на себя мое тело, и я неуклюже плюхаюсь ему на грудь, зацепив заколкой пиджак, который падает на пол. Тем временем мужчина прокладывает дорожку вверх по шее, а руки лихорадочно перемещаются по изгибам. Отвожу голову в сторону, чтобы ему было удобнее, и пытаюсь сосредоточиться, отпуская последние сомнения. Ведь Аванесов вызывал во мне трепет, почему сейчас так трудно отключиться и получить удовольствие?

Что-то внизу ярко сияет под упавшим на него лучом закатного солнца. Отвлекаюсь на это, хотя потихоньку прикрываю веки от его манипуляций. Вживаюсь в роль…взрослой опытной женщины…без опыта. До последней секунды этот настойчивый блеск мозолит глаза.

И я внезапно замираю.

Распахиваю их и снова устремляю в пол…

– Ты женат? – выдаю потрясенно.

Горе-любовник останавливается. Я пользуюсь этим и высвобождаюсь, наклонившись и подняв обручальное кольцо, выкатившееся из кармана всего на несколько сантиметров. Металл обжигает кожу. Становится невыносимо больно. Роняю на ткань. Оборачиваюсь к нему.

И хохочу.

Потому что понимаю вдруг…всё понимаю!..

– Так ты поэтому отходил «позвонить»? Кто-то привез тебе ключи от этой квартиры так быстро, да? Ты же босс, большой босс, и нельзя, чтобы твои работники видели тебя с любовницей в вашей новостройке, на которую этот разваливающийся дом совсем не похож. Зачем тебе лишний компромат? Ты же умнее.

Мне действительно смешно! Смешно, потому что я повелась…не заметила сразу…

– Ты всегда была сообразительной, Мась… – саркастическая ухмылка искажает черты его помрачневшего лица.

– Только недостаточно! – возражаю. – Иначе еще в самом начале догадалась бы… Вот, почему Размик не был в восторге от твоих мнимых «чувств». Ты просто на них не способен априори. Баловень судьбы, зазнавшийся богач, привыкший, что все по щелчку падают к твоим ногам. Как ты говорил? Всё – иллюзия? Правда. В твоем окружении так и есть, и сам ты – иллюзия. Иллюзия настоящего мужчины, а на самом деле – среднестатистическая сволочь. И зачем ты возился со мной столько месяцев? Как хватило царского терпения на простушку?

– С большим трудом! Хотел по-хорошему утолить