Нежный негодяй - Линда Бартелл

— Pere Antoine![45] — выдохнул Валенти, переходя на язык, на котором говорил шесть лет. — Боюсь, у нее чума. Она ухаживала за женщиной, умершей от этой болезни, так что, если вы не захотите ее посмотреть, я…

— Входите, входите, — прервал его священник и, взяв Родриго за локоть, повел в комнату.

— Предупреждаю вас, отец, вы тоже подвергнетесь опасности заболеть, — продолжал настаивать Валенти, давая хозяину возможность отказаться и, кто знает, может быть, спасти свою жизнь. — Я готов ухаживать за ней сам, нам нужны приют и… чтобы об этом никто не знал.

— Чума меня не страшит, — спокойно сказал француз. — Я был в аду и вернулся оттуда, — после этих слов, говоривших о глубоких переживаниях отца Антуана, Родриго прекратил свои сдержанные протесты. Хозяин был лет на десять старше Валенти. Высокого роста, красивый, с прекрасной густой шевелюрой и гордой осанкой, он совсем не напоминал большинство служителей церкви. От него веяло умом и жизненной силой. Судя по всему, отец Антуан происходил из аристократической семьи.

Во Франции его окружала аура таинственности. Мужчин притягивала естественность и сила духа, а женщин — слухи о его трагическом прошлом и экзотические рассказы о жизни среди арабов. Даже будучи высланным из страны французским королем, он не выказал ни раскаяния, ни смирения и продолжал осуждать многое из того, что входило в практику врачей во Франции, включая и тех, кто пользовал короля Карла.

Обращавшиеся за помощью к отцу Антуану затем становились его ярыми сторонниками.

Священник показал гостю на кровать в углу комнаты.

— Положите ее здесь, — и когда Родриго наклонился, чтобы уложить девушку, спросил: — Ваша жена?

— Нет, падре. Моя невеста. Вы можете ей помочь?

Отец Антуан присел возле Джульетты.

— Принесите сюда фонарь, — попросил он и мягким движением убрал волосы с лица девушки; затем внимательно осмотрел ее руки, шею. Все это время Родриго стоял у ног невесты, наблюдая за священником.

— Вы ее любите? — внезапно спросил хозяин.

Чувства сковали грудь Родриго, даже дышать стало больно.

— Любовь — слишком слабое слово, чтобы выразить мои чувства, — охрипшим голосом ответил он.

— Тогда я предлагаю, mon fils[46], чтобы вы незамедлительно женились на ней, — падре забрал у Родриго фонарь и поставил на маленький прикроватный столик. Эти слова как нож пронзили сердце Валенти. Она умрет…

— По тому, как вы привезли ее сюда, я понял, что вы прячете девушку от семьи.

Родриго кивнул.

— Это дочь принца Монтеверди.

Отец Антуан снял со спинки кровати еще одно одеяло и укрыл им Джульетту.

— Если вы не поженитесь, то навсегда погубите ее репутацию. А ее отец — выживет девушка, или умрет — убьет вас. Но если девушка — ваша жена, то вы ответственны только перед самим собой, — священник испытующе взглянул на Родриго.

— Тогда я согласен, — ответил гость без колебаний и посмотрел на Джульетту. Отчаяние грозило разорвать сердце, но он прошептал:

— Я бы женился на ней сто раз, лишь бы это спасло жизнь.

Отец Антуан немного помолчал.

— Знаете, многие сомневаются, имею ли я право быть священником.

— Я не из их числа, — Родриго покачал головой.

Отец Антуан кивнул.

— Тогда дайте вашу руку.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Аристо успокоился. Болело горло, да и все тело. Он устал. Теперь, рассуждая здраво, даже принц не найдет Родриго и госпожу Джульетту… слишком много прошло времени.

В глубине души Аристо знал, что Джульетта де Алессандро в хороших руках. Валенти, несомненно, любит ее. И конечно, ради нее сдвинет горы, хотя опытный глаз слуги не заметил следов чумы. Может, все не так плохо, как кажется.

В любом случае, устало размышлял карлик, от него зависит немногое. Ему осталось только ждать Данте или его людей. Они его отыщут, дело лишь во времени…

Он задремал.

И вздрогнул от скрипа двери. Карлик присмотрелся: на темном фоне неба виднелся светлый силуэт.

— Кто там? — прохрипел он.

Человек шагнул вперед. Карлик увидел искру и огонек свечи. Сверху на него смотрела юная монахиня. Совсем ребенок.

— Maestro? — прошептала она. — Аристо из Монтеверди?

— Si, — прошипел карлик.

Шурша юбками, девушка спустилась по лесенке к Аристо, сидящему со связанными руками. Наблюдая за ней, карлик недобрым словом вспомнил Карло, который даже не потрудился воспользоваться лестницей, когда забросил его сюда. Негодяй! Карло не слишком сильно связал его и сунул кляп в рот, но то ли не увидел в темноте лестницу, то ли слишком спешил, чтобы сопровождать пленника во временную темницу. Просто столкнул его, и тот упал на спину.

Свечу поднесли к лицу, Аристо невольно прищурился.

— Я сестра Луиджия. И я…

Она умолкла, наморщив нос. Но хорошие манеры одержали верх, и девушка храбро продолжила:

— Сестра Джульетта — моя подруга…

Ее глаза, как показалось Аристо, чуть не вылезли из орбит. Асафетида, вспомнил он, и постарался объяснить.

— Отгоняет злых духов и болезни.

Луиджия кивнула и поставила свечу на пол.

— Как долго здесь была больная? — спросил пленник, пока послушница развязывала ему руки.

— Четыре… почти пять дней, — веревка упала, руки были свободны. В серых глазах девушки застыла печаль. — Вы думаете, сестра Джульетта умрет?

Аристо покачал головой.

— Не знаю. Я не видел на ней признаков болезни.

Опершись одной рукой о стену, другой он ухватился за протянутую руку девушки и неуклюже поднялся на ноги.

— Если бы вы только помогли мне взобраться на лошадь, — проговорил карлик, сморщившись. Боль в разбитых суставах делала каждый шаг пыткой.

Сестра Луиджия тут же развеяла его надежды:

— Думаю, вашу лошадь забрала мать-настоятельница.

Карлик скрипнул зубами.

— Тогда будьте добры, сестра Луиджия, помогите мне выбраться из этой дыры и перебраться через стену. Если нужно, я пойду пешком в Монтеверди, чтобы рассказать Его Превосходительству о том, что случилось.

Послушница помогла ему подняться.

— Если бы у меня был ключ от ворот, я бы дала вам на время мула…

Договорить она не успела — топот копыт сотряс землю над ними. С потолка посыпалась пыль.

— Нет необходимости, — пробормотал Аристо. — Принц Монтеверди прибыл сам.

Джульетте снился Родриго — он поднимал ее на руки и уезжал с ней из монастыря. Девушке было тепло и спокойно. А еще она чувствовала себя любимой. И усталой. Случилось что-то трагическое, но что… вспомнить не могла.

Проснувшись, Джульетта услышала потрескивание камина и негромкие мужские голоса. Словно налитые свинцом, веки не желали подниматься…