Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - Андрей Виноградов

— Посланник Божий! — воскликнул один из горожан, по виду язычник. — Смилуйся над моим несчастьем! Нет у меня ни отца, ни матери. Есть у меня единственный сын двенадцати лет. Однажды он слёг и больше не ест и не пьёт. И вот мы уже готовим ему похороны, думая, что он мёртв. Но, посланник Божий, сжалься над моей нищетой! Найди время прийти ко мне и прикоснуться к нему, чтобы исцелить. Ибо слышал я рассказы о чудесах, которые ты сотворил до прибытия в этот город, и видел я, как ты изгонял бесов.

Ответил ему Андрей:

— Вот войдём в город, и Иисус исцелит тебя и твоё дитя.

Но иудеи снова преградили им путь, а Исаак гневно топнул ногою и сказал:

— Кого ты к нам привёз, Фавст? Разве ты не понял, что он проповедует этого своего Иисуса? А ты, галилеянин, не войдёшь сюда. Не бывать тому, чтобы учил ты в нашей синагоге и близ неё исцелял кого бы то ни было! Знаю я таких, как ты. Сначала наисцеляешь, а потом совратишь всех наших людей в своё лживое учение.

— Помилуй меня и ты, Исаак! — взмолился к нему несчастный отец.

— Ладно… Можно немного и поисцелять. Только не в городе. Пусть галилеянин остаётся здесь или где-нибудь ещё, но за пределами городских стен, и пусть исцеляет дня два, а потом мы этого обманщика всё равно отсюда погоним.

— Нет обмана в моём учении, — возразил Исааку Андрей. — А вот вы-то как раз заблуждаетесь, и сильно. А пока, если вам не угодно, чтобы вошёл я в город, то я и не войду. Пока. Но если будет на то воля Господа, то введёт Он нас туда, хотите вы этого или нет. — Сказал так Андрей и развернулся обратно к морю, но несчастный снова окликнул его:

— Постой же! Сжалься над моим горем, о апостол!

— Ступай и ты в город. Твой сын уже мёртв. Только не выноси его хоронить до рассвета завтрашнего дня, и тогда я возвращусь и воскрешу его, а сейчас ждёт меня дело Господне, которое нужно исполнить.

Увидев, что Андрей уходит, иудеи отправились в город, а вернувшись в свой квартал, обнаружили, что ребёнок оказался мёртв, как и сказал им апостол. Сели они вокруг мертвеца и стали оплакивать его по своему обычаю.

Андрей же нашёл в порту того моряка и спросил его:

— Сможешь ли ты отвезти меня на то место, где Павел бросился в море?

— Смогу.

— И как же звать тебя, добрый юноша?

Моряка звали Аполлонием, и он с радостью взял Андрея к себе в лодку и повёл её далеко в море, да так далеко, что берега Таврики скрылись за горизонтом.

— Вот здесь это было, — указал вдруг на море Аполлоний и остановился.

Тогда Андрей наполнил чашу пресной водой и стал молиться над нею:

— Господи мой Иисусе, Ты, Отделивший свет от тьмы, Ты, Разделивший землю, пока не появилась суша, во имя Твоё выливаю я эту чашу пресной воды в море, полное воды солёной, чтобы оно отступило, чтобы появилась суша, чтобы земля и преисподняя открылись и чтобы поднялся обратно брат мой Павел.

Сказав это, он вылил чашу пресной воды в море со словами:

— Отступи, вода солёная и горькая, перед водою пресной! — И появилась суша, и открылась преисподняя, а Павел выпрыгнул из воды с какой-то деревяшкой в руке. Он вскочил к Андрею в лодку и облобызал его.

— Откуда пришёл ты, брат мой, — спросил его Андрей, — в каком месте ты был?

— Прости меня, брат мой Андрей. Я затем только отправился в преисподнюю, чтобы увидеть место, куда спускался наш Господь.

— Ты поступил дерзостно. Да, мы великие апостолы, ходившие со Спасителем, Который после Своего воскресения научил нас всему, сделал нас владыками над всякой силой, но ни один из нас не осмелился сделать то, что ты сделал.

— Но ведь удалось же! Брат мой, прости меня и послушай, что я тебе расскажу. Видел я в аду обезлюдевшие дороги, а все двери там Господь наш разбил на мелкие кусочки. Видишь, брат мой Андрей, этот кусочек дерева, который я поднял с собой? Он от дверей ада, которые разрушил Господь.

И много чего ещё удивительного рассказывал Павел Андрею об аде, когда возвращались они в Херсонес, а причалив к берегу, Андрей воскликнул:

— Довольно разговоров! Пойдём скорее в город, ибо ожидает нас большая битва, и пусть имя Иисусово прославится в этом городе! Поистине, задумали против нас иудеи большую войну…

И действительно, поднявшись из порта к городским воротам, они увидели, что те крепко заперты, и прокричал Андрей, чтобы слышали его иудеи:

— Откройте! Мы вернулись за тем мертвецом, чей отец уверовал. Дайте нам воскресить его.

— Эх, Андрей, — раздался из-за ворот голос Исаака, — ты же не хочешь, чтобы из-за тебя пролилась здесь наша кровь? Уходите к язычникам, их обманывайте, у них оставайтесь, а нас оставьте в покое, не лишайте наших людей рассудка.

Тогда увидел Андрей у подножия стены хохлатого баклана, который долбил своим мощным клювом большую раковину, и приказал ему апостол:

— О птица праведная, хотя и крикливая! Летика в город, найди тот дом, где лежит мёртвый мальчик. Вокруг него будет толпа, и скажи тем людям: «Говорят вам Андрей и Павел, слуги Божии: идите и открывайте ворота вашего города, чтобы мы вошли и воскресили мёртвого, ибо злобные иудеи заперли городские ворота и не пускают нас внутрь».

Баклан поначалу сделал вид, что не понял приказа, но побоялся не подчиниться апостолу и, бросив свою раковину, перелетел через городскую стену. Когда же люди услышали, что рассказала им дикая птица, то стали хвататься за камни, чтобы забросать ими иудеев, но сначала прибежали к правителю города и потребовали у него суда над ними.

— О могучий Эпимах, — обратился к правителю отец умершего мальчика, — под городскими воротами стоят люди, которые творят чудеса именем некоего Иисуса: слепые начинают видеть, хромые — ходить, а ещё они изгоняют бесов. Эти люди послали сюда птицу, которая рассказала нам человеческим голосом: иудеи, мол, заперли ворота и не дают нам войти, и некому воскресить мёртвого. Побьём мы иудеев камнями, а людей этих впустим в город.

Услышал это правитель и покачал головой.

— Не бывать войне. Пускай они входят в город: я разрешаю. — И отправился к воротам со свитой, среди которой был и Фавст, сам из иудеев. Иудеи же выжидали, что же будет, и сказал им Эпимах: — Зачем вы удерживаете ворота закрытыми?

— Да живёт вечно наш кесарь! — отвечал Исаак. — Не из пустой прихоти заперли мы ворота, а потому, что стоят за ними два чародея, которые хотят устроить в нашем городе беспорядки. В каждом городе, куда они входят, возмущаются сердца людей их колдовством. Но если скажут они: «Мы ученики Живого Бога», — то почему бы их Бог не открыл им ворота?

— И правда, — согласился Эпимах. — Эй, вы там, чужестранцы! Коли есть у вас Живой Бог, то с Его помощью и отпирайте ворота.

Андрей и Павел молча переглянулись, и Андрей, словно прочитав мысли своего товарища, уверенно ему кивнул. Тогда Павел поднял над собой кусок адской деревяшки и с размаху ударил ею по воротам, приговаривая:

— Силою Господа моего Иисуса Христа, Который разнёс на мелкие кусочки врата адовы, пусть створки этих ворот распадутся и пусть поймут эти иудеи, что нет для Тебя ничего невозможного!

Только он это произнёс, как ворота Херсонеса рассыпались в мелкую пыль, взвившуюся тут же клубами, и Фавст, а с ним почти половина иудеев бросились к ногам апостолов, затем толпа подхватила их и с воплями восторга отнесла к дому умершего мальчика. Помолившись, Андрей и Павел воскресили его, но всё равно не все иудеи уверовали в Иисуса, а Исаак даже задумал посрамить Его учеников, устроив им ловушку с очередным покойником, на сей раз — подставным. За сдельную плату жестянщик Симон согласился притвориться мертвецом, и его туго спеленали в погребальный саван, а перед этим положили ему на лицо половинку кувшина, чтобы было чем дышать.

— Вот наш новый покойник, — сказал Исаак Эпимаху, — настоящий. Кто знает, был ли мёртв тот мальчик на самом деле… Пусть эти галилеяне попробуют воскресить иудея. А мы посмотрим, что у них из этого выйдет.

— Воскрешайте! — скомандовал Эпимах апостолам.

Но не успели они приблизиться к обёрнутому бинтами Симону, как бросился к нему маленький Александр, внук Исаака.

— Смотрите, смотрите! — зарыдал он. — Наш Симон действительно не дышит. Это ты, — тут он указал на деда, — убил его, ты! Наш Симон задохнулся!

— Что ты мелешь? — возмутился Исаак. — И тебя уже околдовали эти галилеяне?

— Да нет же, нет, — продолжал Александр. — Симон был только что жив. Убедитесь в этом сами.

И тогда приказал Эпимах своей страже развернуть саван. Иудеи плотной толпой окружили носилки с покойником, но стража оттеснила их, а когда размотали бинты и сняли полотно, то все горожане увидели, как их пытались обмануть иудеи. Симон же и вправду оказался мёртв.

— Встань же, — воскликнул Андрей, — ты, кто умер прежде срока! Встань и расскажи своему правителю, что случилось.