Оковы судьбы - Игорь Конычев

…Норман Бартлби с трудом поднялся на ноги, глядя на огромную воронку – все, что осталось от Берта фон Фентрешница, когда в него попал пущенный кем-то из магов огненный шар. Гениальный механик Аластрии в результате оказался полностью бессилен перед необузданной мощью стихии, подвластной магам. Страх множеством мохнатых пауков расползся по телу Нормана, вселяя в сердце бывшего солдата суеверный ужас перед мощью волшебников, против которых он осмелился выступить. В памяти живо всплыли последние события, ранее притупленные горячкой боя. Солдаты «Летучих рыб» еще раз погибли перед мысленным взором своего капитана. Их ужасные смерти в ревущем пламени и низвергающихся с неба молний вырвались из памяти Нормана Бартлби. Он еще раз увидел, как воспитанники школы Магии, которым едва исполнилось по шестнадцать, сначала заморозили воду в каналах, сковав лодки изменников, а затем легко разметали их, превратив в кучи пылающих обломков. Единственной силой, которая была способна противостоять магии, оказалось шаманство. Однако даже знаменитые «щупальца» Осьминога оказались повержены, пусть им вместе с Кукловодами и удалось прорваться во дворец, но исход битвы был уже предрешен. Норман Бартлби ясно осознал одно – им не победить. Даже если план Осьминога воплотится и король погибнет, а вся страна содрогнется от вспыхнувшей борьбы за трон, ему, предателю, это будет уже безразлично, ведь шансов пережить эту ночь у него почти нет. Вся чушь, что плел им Осьминог, о слабости немногочисленных магов и их уязвимости перед шаманством оказалась ложью. Освальд Кушрэн просто использовал их всех как расходный материал, столкнув лбами солдат Аластрии друг с другом, пожертвовав шаманами, синдикатом и даже своим положением. Но зачем? Ради чего он все это затеял?

Длинный сверкающий клинок блеснул в скачущем свете пожаров, и капитан «Летучих рыб» едва успел вскинуть свою саблю, чтобы защититься от атаки молодого воина в перламутровой броне.

– Господин Вильгельм? – удивленно вырвалось у Нормана, когда он разглядел лицо нападавшего. Волосы рыцаря слиплись от пота, лоб рассекал длинный, покрывшийся коркой запекшейся крови шрам, плащ обгорел, а вмятины на броне было сложно сосчитать. Но тем не менее Вильгельм Клове твердо стоял на ногах, а его взгляд пылал решимостью.

– Не желаю говорить с изменником! – огрызнулся «Коралловый страж», вздымая уже обагренный кровью клинок.

– Пощады! – Пусть Норман Бартлби и считал себя достойным фехтовальщиком и неплохим стрелком, но он так же умел трезво оценивать свои силы. Капитан «Летучих рыб» точно знал, что с разряженными пистолями он и минуты не продержится против рыцаря трона. К тому же он заметил за спиной стража девушку в плаще мага и ребенка, причем двигались они, судя по всему, в противоположную от дворца сторону. Если они бегут, значит, им просто невыгодно замедлять свое передвижение и есть шанс разойтись с миром. С другой стороны, убегающий от дворца «Коралловый страж» мог означать лишь одно – план Осьминога удался, король мертв! А если все так, то умирать Норману сейчас совсем не следует. Лучше поскорее где-нибудь укрыться и, дождавшись, казалось, недосягаемой победы, пожинать ее плоды. Быстро принявший решение Бартлби в знак своих намерений бросил саблю к ногам рыцаря.

Оружие капитана «Летучих рыб» еще не успело коснуться земли, а клинок Вильгельма Клове по рукоять вошел в его грудь. Молодая волшебница тихо вскрикнула, поспешно закрыв руками глаза маленького мальчика.

– Пусть король и мертв, но изменники не получат пощады, – прошептал «Коралловый страж», пинком сбросив оседающее тело Нормана Бартлби со своего меча. – Уходим, – через плечо крикнул рыцарь своим спутникам, и те побежали дальше, в сторону жилого района, огибая места схваток по широкой дуге.

Капитан «Летучих рыб» смотрел вслед своему убийце затухающим взглядом, не в силах даже приподнять голову. Чьи-то когти вонзились ему в спину, распоров кольчугу, однако Норман уже не чувствовал боли, он был мертв…

…Осьминог, задыхаясь, бежал по темному подземному тоннелю к заветному месту встречи, которое выбрал его новый друг. Идти пришлось далеко, очень далеко, и мужчина почти выбился из сил, но выбора не было, ведь сделка стоила того. Она стоила даже больше, чем имел сам Осьминог, дороже его состояния, дороже влияния, дороже всех его людей, ведь это – восполняемые ресурсы, в отличие от времени. Если оно уходит, то его не вернуть.

Освальд Кушрэн тяжело облокотился на влажную стену, и его пальцы, лишившись опоры, заскользили вниз. Не удержав равновесия, грузный мужчина растянулся в отвратительной липкой жиже стоков, грязно выругавшись и с трудом встав на ноги. Пошарив рукой перед собой, он поднял почти потухшую лампу Механиков и резко встряхнул ее, чтобы та разгорелась вновь. Его грудь ходила ходуном, глаза были навыкате, а сердце стучало, словно сумасшедшее. Но последнее скорее было вызвано в большей степени восторгом от предстоящей сделки, нежели усталостью. Осьминог не замечал ни боли в груди, ни с трудом сгибающихся ног, ни участившегося дыхания. Обтерев руки о заляпанный грязью сюртук, Освальд вытер залитый потом лоб тыльной стороной ладони, размазав по нему вонючую жижу. Несколько раз, глубоко вздохнув, он вновь побежал, тяжело переваливаясь с боку на бок.

По дороге он попробовал понять, что двигало его новым компаньоном. Почему за свои услуги он попросил такую странную цену? Множество смертей… Помотав головой, Освальд отбросил прочь ненужные мысли. Сейчас его интересовала только плата, о которой каждый человек может только мечтать! Ради нее он не пожалел ничего и никого, бросив своих людей на произвол судьбы и пойдя за своей мечтой. Она одурманивала его, сводила с ума.

– Пять раз налево, два направо, еще влево и прямо до четвертой развилки, а там вправо, – пробормотал Осьминог, с трудом ворочая языком. – Сейчас, значит, нужно пройти еще пару развилок – и направо.

Внезапно по грузному телу мужчины пробежала судорога, и тот стиснул желтые зубы:

– Как не вовремя! – прошипел Освальд. – Но ничего, – тут же успокоил он себя, – у меня же всегда с собой… «лекарство».

Мужчина глупо хихикнул, в предвкушении закусив губу. Он не привык бороться со своими желаниями. Ведь Осьминог всегда получает то, чего желает.

Остановившись, Освальд Кушрэн дрожащей от напряжения рукой залез в нагрудный карман и негнущимися пальцами вытащил оттуда небольшой сверток. Бережно раскрыв его, Осьминог широко улыбнулся белоснежной «пыльце медузы». Он пристрастился к этому наркотику, еще будучи совсем молодым, и с возрастом не изменил своим привычкам, каждый раз благодаря того, кто открыл ему этот путь в мир без проблем и забот… как же звали того человека? Освальд задумался, но все, что смог вспомнить – смеющиеся глаза. Они отчего-то показались ему странно знакомыми, но новая судорога заставила его быстро забыть обо всем на свете. Ткнувшись носом прямо в небольшую горку белого порошка, он жадно вдохнул его ноздрями, стараясь собрать все, без остатка. Словно жидкое пламя пронеслось по его телу, прогоняя усталость. В голове приятно зашумело, серые цвета канализации стали намного веселее благодаря радужным разводам, которые Осьминог видел затуманившимся взглядом. Сознание мужчины мягко поплыло куда-то, маня его за собой в дивную страну снов. Освальд попытался сосредоточиться, стерев с лица блаженную улыбку, но его губы сами собой вновь растянулись в ней.

– Дядюшка О! – неожиданно окликнул его знакомый женский голос. Он звучал очень ласково, нежно, призывно.

– Нет! – Осьминог решительно отмахнулся. – Это все ненастоящее, я должен идти!

И он пошел. Сделав несколько шагов, Освальд Кушрэн перешел на тяжелый бег, стараясь скрыться от преследующего его голоса, но тот не отставал.

– Дядюшка О, иди же ко мне, скорее! – Теперь требовательный голос зазвучал откуда-то спереди, и Освальд невольно ускорил бег.

Ноги сами остановились, когда Осьминог достиг очередной развилки. Предпоследней перед той, что была нужна ему. Он уже собирался двинуться дальше, но тот же голос, зовущий, манящий его, прозвучал прямо над ухом, и мужчина резко развернулся. Разинув рот, он увидел перед собой нагую девушку с длинной гривой иссиня-черных волос и лукавыми красными глазами. Плавные изгибы ее молодого тела, частично скрытого тьмой, буквально сводили его с ума. Осьминог облизнул мигом пересохшие от вожделения губы. Его похоть, многократно усиленная действием наркотика, словно подталкивала его в спину, и он пошел за девушкой, отступившей на шаг назад.

– Мне же надо идти, – пробормотал Освальд, продолжая улыбаться и шагать за манящей его пальчиком девушкой. – Я должен идти! – Собрав волю в кулак, Осьминог замер на месте, в нерешительности обернувшись.

– Ну же, мне еще долго ждать? – Девушка, вновь показавшись из тьмы, надула пухлые, влекущие губки. – Я же знаю, как ты жаждешь меня! Я видела, как ты смотрел на меня все время! Или я не желанна?