Институт - Владимир Торчилин

Оттянулись по первое число, так что к открытию симпозиума еле выползли. Но тон их времяпрепровождению был задан! Так что и само открытие, и последовавшие за ним регулярные сессии оказались как бы необходимыми для восстановления сил перерывами в непрерывном празднике чревоугодия. Куда там Рабле с его детской средневековой фантазией! Учиться ему и учиться у простого советского начальника хозяйственного управления среднеазиатского республиканского ЦК!

Впрочем, как и предсказывал Мельченко, потребление продуктово-алкогольных благ всеми участниками происходило отнюдь не по номерам, а вполне централизованно и даже цивилизованно – в рамках совместных трапез, регулярно происходивших утром и вечером (днем был совместный со всеми остальными участниками, но от того не менее роскошный обед в украшенной живыми цветами турбазовской столовой на двести с гаком посадочных мест) в сказочной по интерьеру и обстановке столовой цековской дачи. За каждым из удостоенных быть поселенными на даче гостей было закреплено обозначенное именной табличкой на русском и английском место за бесконечным белоскатерным столом, на котором беспрерывно возникали разносимые вышколенными почище какого-нибудь “Метрополя” официантами шедевры среднеазиатской кухни под разнообразными экзотическими названиями, которые зарубежные гости старательно записывали на бумажных салфетках, чтобы, по черному напившись к концу ужина, забыть эти салфетки на измызганных тарелках и на следующий день начать все сначала. А не напиться было ну просто никак невозможно, ибо стол был буквально заставлен стеклотарой с разнообразной водкой московского розлива и всеми возможными продуктами вполне развитой винодельческой промышленности принимающей республики. К тому же, как поспешили заверить гостей хозяева, оплата за всю эту роскошь была в регистрационный взнос, который за приглашенных докладчиков внес Оргкомитет. И от такой неожиданной и оттого еще более прекрасной халявы ни американского, ни французского, ни, тем более, советского гостя было и за уши не оттащить!

А если добавить к этому буквально роившихся вокруг временных жильцов цековской дачи многочисленную лощеную местную молодежь самого симпатичного вида, представлявшую различные службы оргкомитета и готовую всячески способствовать исполнению мелких пожеланий дорогих гостей; ежедневные экскурсии по разнообразным занимательным и колоритным архитектурным и прочим достопримечательностям, проводимые в специально организованные свободные часы между последним докладом дня и первой рюмкой вечерней трапезы; сами эти трапезы, затягивающиеся с восьми вечера чуть не до полуночи; да, в конце концов, и достаточно интересную научную программу симпозиума, то народ откровенно все этим наслаждался. Иностранцы ели, пили, внимательно слушали доклады, задирали головы перед медресе и минаретами, любезничали с хорошенькими, как на подбор (а, может, подбор и правда имел место – кто их там разберет с местными законами гостеприимства), переводчицами, одновременно расспрашивая с неподдельным любопытством о всяких местных нравах и обычаях и отовариваясь экзотическими сувенирами. Все это несомненно не могло не способствовать росту дружбы и взаимопонимания, как и планировали высокие товарищи. Соотечественники ели и пили вдвое, на докладах иногда подремывали, не в силах перебороть усталость предыдущего вечера, сувениров приобретали не в пример меньше, а дружбу и взаимопонимание трактовали на свой лад, доставая не совсем скромными намеками или даже прямыми предложениями не только милых оргкомитетовских девушек, но и всех без исключения официанток и горничных, которые, надо отдать справедливость, на этой даче тоже были как на подбор.

III

Вот эта самая дружба народов именно в ее отечественном понимании (как, впрочем, и ее не всегда простые последствия) достигла, по мнению Игоря, своего апогея в инциденте, произошедшем с Лехой Силиным. Этот самый Леха, известный в Институте красавец, умница и весельчак, был к тому же холостяком и записным сердцеедом. При виде его млели все без исключения и скидок на возраст, внешность и семейное положение дамы, а слухами о его успехах в сердцеедении полнился не только Институт, но и многочисленные родственные организации. Сам Леха, впрочем, на все прямые мужские вопросы по этому поводу (как, впрочем, и на вопросы косвенные) только отшучивался и рекомендовал обращаться к первоисточникам слухов, которые, по его словам, знали все пикантные обстоятельства его жизни куда лучше, чем он сам. В общем, как бы там ни было, именно его выдающиеся мужские качества и послужили причиной одного, мягко говоря, деликатного инцидента.

Собственно, о самом инциденте или, точнее, о его первой и третьей фазах Игорь узнал несколько позже от почтившего его доверием Лехи, а для начала наблюдал только фазу два. И этой фазе два предшествовали некие события... Где-то день на третий или четвертый всем участникам конференции в качестве эстетического завершения традиционной вечерней пьянки, был предложен концерт местной рок-группы, причем организованный старательными хозяевами не где-нибудь в фанерном зале, а прямо в шикарном горном ущелье. Жившим на турбазе рядовым участникам до ущелья было пятнадцать минут пешего хода, а докладчиков-обитателей цековской дачи доставили к сердцу горных красот все те же закрепленные за ними машины. Всем посоветовали забыть о дневной жаре и потеплее одеться, чтобы не пострадать от вечернего холодка резко континентального климата принимающей республики. Народ на мероприятие пошел и поехал единодушно и с удовольствием – все надеялись, что именно этот вечерний холодок хоть как-то протрезвит после ужина и на следующее утро подниматься будет легче, чем обычно, а иностранцы в придачу предполагали приобщиться к достижениям советской рок-культуры, о которой до этого никакого понятия, естественно, не имели. Да, а вот именно Лехи, принадлежавшего к сословию докладчиков и наслаждавшего разгульной жизнью на привилегированной даче, в числе слушателей не оказалось, на что, правда, никто особого внимания не обратил – мало ли, может, перебрал и пораньше спать залег или, скажем, рок ему не по душе.

Как бы то ни было, представший перед глазами набившихся в быстро темнеющее ущелье участников вид потрясал. На довольной большой окруженной сначала шикарным темным лесом, а дальше – еще больше шикарными горами поляне стояли десятки огромных отполированных пней, каждому из которых предстояло быть сидячим местом человек для пяти-семи гостей. На дальней от входа стороне поляны была воздвигнута временная, но исключительно внушительная эстрада со всеми положенными лампочками, цветными прожекторами и динамиками. Слева разгорался огромный пионерский костер, а справа на широком и длинном столе стояли бесконечные ряды винных и пивных бутылок и блюд с виноградом и крупно порезанными дынями. Так что мечтам о трезвом прослушивании рок-мелодий сбыться было не суждено. Хотя неясные надежды на облегчительные свойства уже чувствовавшегося вечернего холодка еще оставались. Вооружившись стаканами, бутылками и фруктами, расселись по пням, и действо началось. На непросвещенный взгляд Игоря, представший перед ними ВИА, название которого периодически мелькало даже по всесоюзным радио и телевидению, был более чем неплох – и надо сказать, что его мнение впоследствии единодушно подтвердили удивленные представители западной цивилизации. Музыканты практически беспрерывно выдавали разнообразные хиты с приправкой местного колорита, скакали по сцене, как наскипидаренные, и вообще отвечали самым высоким международным стандартам. Все были исключительно довольны.

Проблемы начались, часа через два после начала, когда темнота вокруг была уже совершенной, и музыканты, равно как и вокалисты начали понемногу выдыхаться. Оно бы, может и ничего, но народ, который видел, что на том самом широком столе выпивки и закуски еще остается довольно много, оторваться от такой халявы никак не желал и требовал продолжения банкета, поскольку добивание запасов в отсутствие концертантов превратило бы все мероприятие из культурного досуга в вульгарную пьянку на природе. Музыканты из вежливости и уважения к гостям потоптались еще минут пятнадцать и категорически объявили конец программы. Разгоряченный народ со своих пней дружно выразил возмущение. Это перетягивание каната продолжалось еще минут десять, пока наконец на сцене не появился один из руководителей местного организационного комитета, про научные успехи которого было известно мало, а вот тот факт, что он доводится братом самому главному партийному начальнику республики, был наоборот - очень даже известен. Этот самый партийный брат пошептал что-то очень недолгое на ухо руководителю ансамбля, и тот как будто обрел второе дыхание. Он буквально подлетел к микрофону и звенящим голосом доложил, что прошедших нескольких минут отдыха его музыкантам вполне хватило и они теперь просто за честь почтут демонстрировать свое умение столько, сколько захочет почтеннейшая публика. Репертуар зазвучал по новой.