Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I - Борис Галенин

В точности с такой же системой ведения боевых действий мы столкнемся полвека спустя на сопках Маньчжурии.

Может быть, недоумение читателя несколько рассеется, если он узнает, что А.С. Меншиков был масоном со стажем и действовал во имя масонских идеалов против своего Императора, на верность которому он присягал. Глобальной же целью масонства является, как известно, уничтожение алтарей и тронов. Промежуточной — уничтожение национальных армий{138}.

А этому предшествует дискредитация этих армий.

Чье духовное руководство было над франко-английскими или англо-французскими силами — вопросов не вызывает. Что ж, свой свояка, как говорится! В пользу масонства Меншикова свидетельствуют и два следующих эпизода.

Писатель С.А. Нилус, рассказывая о духовном чаде преподобного Серафима Саровского Н.А. Мотовилове в книге «Великое в малом» пишет:

«Приближалась Севастопольская война. Мотовилов по-своему отнесся к народному бедствию: он всем говорил, что настало время покаяния, что “фиал гнева Господня” готов излиться на Россию за измену всем отечественным устоям и, главным образом, за измену Православию…

При первом выстреле, направленном на Севастопольские бастионы с вражеских кораблей, он послал Государю, для отправки в Севастополь, копию иконы Божией Матери “Радости всех радостей”, перед которой всю жизнь молился и в молитвенном подвиге скончался преподобный Серафим».

В горьком предчувствии ожидал Мотовилов гнева Божьего. События доказали, что Мотовилов не ошибался.

Когда уже закончилась Севастопольская война, ему довелось встретиться с одним из героев севастопольской обороны адмиралом П.И. Кислинским. Мотовилов не преминул поинтересоваться, что же сталось с посланною им Государю иконой, и была ли она доставлена в Севастополь. Кислинский ему ответил: «Икона Божией Матери была от Государя прислана, но наш Светлейший, Главнокомандующий Русской Армией князь А.С. Меншиков на нее не обратил никакого внимания, и она долгое время хранилась в каком-то чулане, пока сам Государь не запросил, куда она помещена. Тогда ее разыскали и поставили на Северную сторону, и только Северная сторона, как вам известно, и не была взята неприятелем».

Второй не менее характерный случай.

К этому же князю Меншикову был послан с донесением гонец и от архиепископа Херсонского Иннокентия. Произошел примечательный диалог:

— Владыко прислал меня доложить вашей светлости, что он прибыл к Севастополю с чудотворной иконой Касперовской Богоматери и велел просить встретить ее как подобает у врат Севастопольских. Владыко велел сказать: «Се Царица Небесная грядет спасти Севастополь».

— Что, что? Как ты сказал? Повтори!

— Се Царица Небесная грядет спасти Севастополь!

— А! Так передай архиепископу, что он напрасно беспокоил Царицу Небесную — мы и без Нее обойдемся!

Получив такой кощунственный ответ, Владыка Иннокентий сказал:

— Нас не принимают, так мы сами пойдем!

И велел везти святую икону впереди себя на бастионы. Но вскоре ему объявили, что кони встали.

Тогда архиепископ решил нести икону на руках, надеясь, что ее благодатная сила поможет Православному Русскому Воинству, но Касперовская икона не пошла дальше Северной стороны. Видя это чудо, Владыко отслужил молебен Божией Матери и увез икону обратно.

Так отнестись к Святыне, присланной от Государя, и ответить так Архиепископу про другую Святыню в ту эпоху мог не просто равнодушный к религии человек, а убежденный враг Православия. А значит — и России[80].

Между тем, по общему верованию, Одесса в ту войну была спасена благодатью именно Касперовской иконы Божией Матери, и в память об этом незабвенном событии день 1 октября установлен днем прославления этого святого образа{139}.

Военные

В этой связи следует ясно сказать: военные успехи наших врагов, равно как и наши неудачи в ту войну — сильно преувеличены. На всех театрах Крымско-мировой войны, кроме собственно севастопольско-крымского, англо-франко-турко-сардинцы[81] терпели, скажем так, неуспехи. Что эскадра Непира в Балтике, что просвещенные мореплаватели в Белом море, где у них и Соловецкий монастырь близко взять не получилось. Что в Петропавловске-Камчатском, где английский адмирал Прайс даже застрелился с горя после неудачной попытки штурма неукрепленного русского города.

На Кавказе же наши дела шли настолько удачно, что Государь Николай Павлович предполагал и дальнейшие действия там, вплоть до занятия всей азиатско-черноморской части Турции генералом Муравьевым. На сей раз не Амурским, а Карским. И это отнюдь не маниловщина, а трезвый стратегический расчет. Свободных войск у этих многочленно-соединенных сардино-турок не было. Под Севастополь пришлось везти войска из Индии, Алжира, чуть ли не из Австралии.

Даже мало любящий, мягко говоря, Россию Ф. Энгельс, внимательнейшим образом анализируя ход войны, отмечал, что «после падения Карса война пойдет всерьез или прекратится. Севастополь не истощил силы русских, как союзников, ибо русские взяли Каре… Два года войны обошлись для Наполеона III дороже, чем походы его дяди за 1800-1815 гг. “Vive L’Empereur!” не звучало»{140}.

Так что есть мнение, что Николаю I удалось бы провести свой план до победного конца. Жаль вот только, богатырь-Император вскоре после озвучивания этого плана — возможно, в неподходящей компании — внезапно заболевает 10 февраля 1855 года пустяковой простудой и через неделю умирает. 18 февраля. Вспомним тоже очень для кое-кого своевременную смерть Флигель-Адъютанта А.И. Казарского.

Но пусть не взяли мы Константинополь, даже азиатскую его половину. Воля ваша — все равно не нахожу причин для победной эйфории у них и причин для всенародно организованного поливания себя грязью у нас.

Мощь двух сильнейших западноевропейских армий с турко-сардинами впридачу да с двумя действительно мощнейшими флотами мира была потрачена на то, чтобы взять — в течение годичных титанических усилий! — половину русского города, отрезанного от страны и брошенного на произвол судьбы, если и не прямым изменником, то уж, как минимум, неразъясненным крымско-командующим сухопутными силами!

Заметим так же, что по мере того, как таял экспедиционный корпус союзников под Севастополем, таяли цели англо-сардинов в войне. От глобальных в духе 1991 года:

— возвращение Аландских островов и Финляндии Швеции,

— балтийских провинций — Пруссии,

— восстановление Польши в качестве барьера между Германией и Россией,

— передача Молдавии, Валахии и устья Дуная Австрии,

— отторжение Крыма, Черкессии и Грузии от России с передачей Турции Крыма и Грузии,

— предоставление Черкессии независимости, до все более и более «скромных»:

— разоружение русского флота на Черном море и взятие под контроль плавание его в проливах.

И эта страница русской военной славы в отечественной много возомнившей о себе после «Крымской» войны прессе именовалась Севастопольским погромом! Вскрывшим якобы искони присущие нам недостатки — надо полагать, еще сохранившиеся в то время у большинства веру и верность.

Хотя только слепой не увидит, что лучшей армии, чем николаевская, в России не было и уж, конечно, не будет.

В Крыму одна десятая, если не двадцатая, ее часть год практически всю Европу колебала. Еще одна десятая с Муравьевым-Карским по кавказско-турецким горам чуть с востока на Босфор не вышла. А и вышла бы, если бы пустили. Я уж не говорю о том, что в это же время Муравьев, будущий Амурский, с Невельским популярно объясняли Китайскому императору, как он плохо знает географию Приамурья.

Проигранная война называется! Полгорода ненадолго взаймы и три миллиона амуро-уссирийских квадратных километров насовсем.

Чтобы нам так жилось!

А все-таки войну мы проиграли. Только не ту, что вы думаете. Там, как ни крути — максимум ничья.

Проиграли мы первую в мире войну информационную. А вслед за этим, что еще хуже — войну идеологическую, духовную.

Что же произошло?

Царствование Николая I — пик торможения Россией мирового проекта глобализации