Там... - Ольга Климова

— И?

— И надоела… Ушел к другой. Я-то его уж как любила, а он просто так, поинтересничать.

Мы помолчали, каждая думала о своем.

— А как же болячки всякие, не боишься с каждым понравившимся спать?

— Какие болячки?

Я замешкалась, как объяснить то, чего не видно?

— Люди-то всяким по этому делу болеют…

— Не знаю, я здорова как бык, ко мне болячки не липнут.

— А забеременеть не боишься?

— А я не смогу забеременеть, пока к старой аскале не схожу. Она оберег на меня наложила, пока ребеночка не захочу, не снимет. Я ж все понимаю. А какой ребеночек, когда в дорогах все время? Вот найду свой дом, тогда…

Хм, ну вот я и узнала про местные способы предохранения… Говорить свое мнение вслух я не стала.

— И как же ты свой дом найдешь? Своего мужчину?

— Да мужчина любой может ребенка заделать. А дом там будет, куда сердце ляжет. У нас говорили — ходить по земле можно бесконечно. А дойдешь до места — там сердце замрет и уходить не захочет, а коли уйдешь, все о нем думать будешь. Тут не мужчина решает. Любовь-то она по первой хороша, а потом в обыденность превращается. А для дома и семьи — особое место нужно. Тогда всем там хорошо будет.

— Прям грустно у тебя все как-то. А как же люди всю жизнь любят друг друга?

— А любят ли?

— Говорят, что любят.

— Может и любят. Только страсти нет. А без страсти плоть уже не та.

— А тебе все про плоть?

— А как же без нее? На ней и держимся все. Сказки любишь?

— Конечно.

— Вот возьми любую сказку, про Троинку или искателей. Да хоть про синюю даль. Находят они друг друга, женятся. Что дальше?

— Не знаю, — все перечисленные названия мне ни о чем не говорили.

— А потому и не знаешь, что дальше — ничего.

— Почему ничего?

— Дальше рассказывать не интересно. Кто ж будет сказку слушать про сопливых детишек, да растолстевшую ворчащую на мужа красавицу? Дальше-то жизнь обыкновенная. Она у каждого своя такая. Весь смысл в поиске. А нашел, уже не интересно, пресно.

— В основном ты конечно права. Но встречаются и исключения.

— К сожалению, редко.

— А ты за интересом мужчин коллекционируешь?

— И за ним тоже. За страстью, за ощущением жизни.

— Своеобразный подход.

— Каждому свое. Вот найду себе любовь, захочу осесть, семью, детей. Тогда и моя скучная жизнь начнется. Но кто сказал, что она не может быть счастливой? — Тара загадочно посмотрела куда-то вдаль.

Тем временем, местность вокруг становилась все более пустынной, навстречу нам ни разу не попался ни один путник за четыре дня пути.

Наемники оказались весьма веселым народом. Без конца отпускали шутки, пели песни и вообще вели себя весьма странно для отряда хорошо вооруженных воинов.

— А как ты мужчине себя предлагаешь, — поинтересовалась я вечером сидя рядом с Тарой у костра. — А если откажется?

— Да кто ж от меня откажется, я ж как кошка, — мягкая и пушистая. А ласковая какая, — Тара блаженно потянулась и действительно стала похожа на кошку. — Практически любого — наповал. Кирда твоего, если постараться, точно уведу.

— Думаешь? — я оглянулась, ища глазами парня. Может оно и неплохо бы было… — А он говорит, что влюблен сильно.

— Если ты ему отказывать будешь, уведу. Все равно к теплу потянется. А от меня оно сладкое… время понадобится, может и не забудет до конца, но со мной пойдет.

— Самоуверенная! — я рассмеялась.

— А как же. Я — охотница.

— Где-то я уже это слышала… — глаза мои остановились на точеном профиле, — А его можешь? — я кивком указала на Элрона.

Тара нахмурилась.

— Я ж тебе про людей говорю. У нас все понятно и просто. А это поди разбери кто. То ли эльф, то ли еще…

— РавИер он.

— Про таких не слышала. Попробовать, конечно, можно, только вряд ли получится.

— Почему? Не по зубам?

— Тут женское чутье, зверек-то красивый, да чем питается непонятно. То ли хищник, то ли травку ест. По виду я его переломить могу одной рукой, а там кто знает.

Посидев еще недолго перед огнем, мы улеглись. Какое-то время я ворочалась. Каждый вечер после дня на лошади у меня болели все мышцы, никак не желая привыкать к новому образу жизни. Спина упорно отказывалась расслабляться на жесткой земле. Но потом усталость взяла свое, и я заснула, вдыхая запах чего-то приятного от пока еще чистого плаща.

Проснулась я тоже от запаха. Но уже совсем иного. Вокруг была темень, костер почти потух, и от него не было света, только красная точка тлеющей головешки посередине. Часовым был тот самый Пряник, который мог подтвердить все, что угодно про Тару. Он тихо сидел перед едва тлеющим костром и растирал уставшие за день ноги. Его ничего не беспокоило. Но я уверенно чувствовала противный гнилостный запах. У меня чувствительный нос. Те, кто знал об этом, часто подшучивали по поводу моего родства с собаками. Меня раздражали многие запахи, которые другие просто не ощущали. Но этот запах должны были почувствовать все!

Я лежала неподвижно, стараясь сообразить, от чего может исходить подобная вонь. Вот запах усилился, стал совсем невыносимым, а затем на меня пахнуло таким смрадом, что я, завопив, села на земле, инстинктивно выбросив руки вперед.

Это меня и спасло. Я ударилась головой и руками обо что-то мягкое, и оно от резкого удара отскочило назад, чуть не выбив мне пальцы. Назад отскочила и я, плюхнувшись на спину.

Вспыхнул огонь костра, подскочил как ужаленный Пряник. Я мельком увидела Шатира, держащего в каждой руке по языку голубого пламени и озиравшегося по сторонам. Все мое внимание было обращено перед собой, на то, что только что надо мной нависало и так нестерпимо пахло. От ужаса крик застрял у меня в горле. На долю секунды я увидела ЭТО. Рыхлая, бесформенная темная масса, напоминающая очертания двуногого и огромный рот, даже не рот, а пасть в слизи и слюне и два белых как бельмо безо всяких зрачков глаза над ней.

Это длилось всего мгновение, затем существо повернулось и быстро скрылось в темноте. За ним метнулся Элрон и голубое пламя, оторвавшееся от ладоней Шатира. Следом встрепенулись очнувшиеся ото сна остальные члены нашей кампании.

Шли секунды в тишине, Шатир подбежал ко мне, и я как полоумная вцепилась в его руку мертвой хваткой. Меня било изнутри, дыхание вырывалось короткими рывками, мои глаза, казалось, вот-вот лопнут, в таком напряжении я всматривалась в окружающую темноту, откуда раздавались перекрикивания людей. Недалеко раздался хлюпающе-визжащий резкий звук и стих. Еще через минуту дикого напряжения показался Элрон, вытирающий меч. За ним — остальные. Элрон подошел ко мне, присел рядом и сказал: «Он мертв».