Серафина - Хартман Рейчел

Орма меня убьет; одна надежда, что сначала все-таки спасет.

Дракон закричал:

— Ты пахнешь сааром!

Он имел в виду меня. Я съежилась. Киггс, который не понимал мутию, крикнул ему:

— Отставить! Немедленно перекиньтесь в свой саарантрас!

Имланн, проигнорировав это требование, впился в меня своими черными глазами-бусинами и проскрежетал:

— Кто ты? На чьей ты стороне? Ты шпионишь за мной?

Я не ответила — не знала, что делать. Имланн думал, что я — саарантрас. А что решит Киггс, узнав, что я понимаю мутию? Я опустила глаза на укрытую снегом землю.

Киггс махнул мечом. Это ему, конечно, сильно помогло бы.

— Ты притворяешься глухой, — скрежетал мой дед. — Что мне сделать, чтобы ты услышала? Может, убить этого настырного маленького принца?

Мое лицо дернулось, и саар издал смешок — или то, что было бы смешком, если бы исходило от человека. Это больше походило на карканье, кошмарный победный клич.

— Я прокусил нерв! Но ты же не можешь так переживать из-за какого-то человека? Возможно, я все же тебя не убью. У меня еще есть друг в Совете цензоров — пусть лучше они вывернут тебя наизнанку.

Надо было что-то делать, и мне пришло в голову только одно. Я шагнула вперед и сказала:

— Это за тобой должны охотиться цензоры.

Имланн отпрянул, изогнул змеиную шею вбок и пустил из ноздрей струю едкого дыма. Киггс дернул меня за руку:

— Что вы делаете?!

Я не могла его успокоить. Саарантрас бы не стал, а мне нужно было вести себя как саар, если я планировала дурить Имланна достаточно долго, чтобы Орма успел добраться сюда.

Если Орма вообще собирался. Далеко ли он? Быстро ли летает?

— Я связалась с посольством, — крикнула я. — Эскар уже в пути, вместе с комиссией.

— Почему бы тебе не перекинуться, и мы разрешим наш спор, как положено?

Это был пугающе резонный вопрос.

— Ты нарушаешь закон. Я этого делать не собираюсь.

— И что мешает мне убить тебя прямо сейчас?

Я пожала плечами.

— Ты, видимо, не знаешь об устройстве, которое имплантировано мне в голову.

Дракон склонил голову набок, раздувая ноздри, словно размышляя; одна надежда, что решит позволить мне пожить еще немного.

— Оно у меня в зубе, — добавила я. — От огня или любого удара оно взорвется, уничтожив и тебя. Если ты откусишь мне голову и проглотишь ее, зуб продолжит подавать сигналы из твоего желудка. Посольство выследит тебя, генерал Имланн.

Он выглядел озадаченно, ему не приходилось слышать о таких устройствах — и понятно почему, я ведь все это выдумала — но и его не было в Танамуте шестнадцать лет. Я презрительно вздернула подбородок, хотя меня трясло, и сказала:

— Игра окончена. Сдавайся и расскажи нам все. Где ты прятался?

Это разрушило чары. Его снова окутало самодовольство. Я поняла, что это самодовольство, только по материнским воспоминаниям — мои человеческие глаза видели лишь, что шипы у основания шеи поменяли угол наклона.

— Если ты и этого не знаешь, то не знаешь ничего стоящего. Оставляю тебя наедине с твоим отвратительным увлечением. Грядут важные события, всему свое время, я не стану их торопить. Мы еще встретимся — раньше, чем ты думаешь.

Он отвернулся, извиваясь, словно змея, едва не хлестнул нас шипастым хвостом, разбежался и поднялся в воздух. Сделал широкий низкий круг в небе, видимо, высматривая посольских драконов, а потом стремительно полетел на юг и растаял в облаках.

У меня тряслись колени и пульсировало в висках, но я ликовала. С трудом верилось, что все получилось как задумано. Я повернулась к Киггсу, глаза у меня, должно быть, были круглые от облегчения.

Он попятился. Лицо превратилось в нечитаемую маску.

— Что вы такое?

Святые любовники Маша и Даан! Мы спаслись, но теперь придется за это заплатить. Я подняла руки, как будто в знак капитуляции.

— То же, что и раньше.

— Вы — дракон.

— Нет. Клянусь Небесным очагом, я не дракон.

— Вы говорите на мутии.

— Я ее понимаю.

— Как это возможно?

— Я очень-очень умная.

В этом он не усомнился, а следовало бы.

— У вас есть драконье устройство. Людям запрещено законом иметь при себе изготовленные квигутлями механизмы связи…

— Да нет! Нет у меня ничего! Я блефовала.

Он тяжело задышал — вот теперь наконец накатила паника.

— Вы блефовали? Порфирийская двойная тонна огня и серы, клыки как мечи, когти как… тоже как мечи! И вы просто… его обманули?!

Он орал. Я постаралась не принимать это на свой счет.

— Да. — Я скрестила руки на груди. — Обманула.

Он взъерошил волосы пальцами, а потом согнулся, словно его затошнило, зачерпнул снега и принялся тереть лицо.

— Святой Небесный дом, Серафина! Вы хоть подумали, что бы с нами было, если бы он не поверил?

— Лучшей возможности не представилось. — Боже мой, я говорила так холодно, прямо как образцовый дракон.

В какой-то момент он выронил меч и теперь поднял его со снега, вытер о плащ и снова убрал в ножны, по-прежнему глядя диким взглядом.

— Нельзя же просто… В смысле, храбрость — одно дело. Но это было безумие.

— Он собирался вас убить. — У меня задрожал подбородок. — Нужно было что-то делать.

«К дьяволу приличия. Прости меня, святая Клэр».

Я шагнула вперед и обняла его. Мы с ним были одного роста, что меня удивило; я так им восхищалась, что он казался выше. Киггс издал едва слышный возглас возмущения или, быть может, удивления, но обнял меня и зарылся лицом в мои волосы, наполовину рыдая, наполовину ругая меня.

— Жизнь такая короткая, — сказала я, не зная, почему это говорю, даже не зная, правда ли это для таких, как я.

Мы так и стояли, прильнув друг к другу, морозя ноги в снегу, и тут на вершину ближайшего холма приземлился Орма, а прямо следом за ним — Базинд. Киггс поднял голову и уставился на них округлившимися глазами. У меня упало сердце.

Я сказала ему, что у меня нет драконьей техники. Я солгала принцу прямо в лицо, и вот оно — доказательство: дракон, которого я позвала, и его непутевый ученик.

21

Спекулюс у нас в Горедде должно проводить в размышлениях о своих грехах и недостатках. Это самая длинная ночь в году, и она символизирует бесконечный мрак смерти для души, которая отвергнет свет Небес.

Уж точно это была самая длинная ночь, которую доводилось пережить мне.

Киггс, конечно, снова обнажил меч, но оружие бесцельно повисло у него в руке. Оно оказалось бесполезно и против одного дракона, а уж против двоих и вовсе было пустой формальностью.

— Все хорошо, — сказала я, пытаясь его успокоить, но боясь, что мое благое намерение столь же бесполезно, как и его меч. — Это Орма и с ним Базинд. Базинда я не вызывала.