Серафина - Хартман Рейчел

— Все хорошо, — сказала я, пытаясь его успокоить, но боясь, что мое благое намерение столь же бесполезно, как и его меч. — Это Орма и с ним Базинд. Базинда я не вызывала.

— Но вызвали Орму? Тем устройством, которого у вас нет?

— У меня нет устройства, о котором я сказала Имланну, я придумала его на ходу, а потом пыталась успокоить вас и… и забыла.

— Ясно. Значит, Орма дал вам это устройство и явился по первому зову, как собачка, потому что он — как вы там сказали — ничего к вам не испытывает?

— Мы не… Нет. Все не так.

— А как тогда?! — крикнул он в ярости. — Вы его агент? Он ваш слуга? Между вами что-то есть, что-то глубже, чем этот фасад ученичества, чем все, что позволено между драконами и людьми. Это ненормально, я не могу докопаться до сути, и я устал гадать!

— Киггс… — Я не могла найти слов.

— Принц Люциан, если вас не затруднит, — оборвал он. — Скажите им, чтобы перекинулись.

Орма приблизился, покорно опустив голову. Похоже, он велел Базинду распластаться в снегу, потому что тот отлично изобразил из себя ящерицу, которую переехала телега. Гигантскую ящерицу — немыслимо огромная телега.

— Вы все под арестом, — сказал Киггс громко и медленно. — Вы двое — за несанкционированную трансформацию; дева Домбей — за явный сговор с двумя драконами, которые несанкциониро…

— Сговор с драконами не является преступлением, — вмешалась я.

— Владение драконьими передатчиками является. Как и подстрекательство к нарушению закона, и сообщничество. Я мог бы продолжать. — Он обратился к драконам и сказал: — Сейчас же перекиньтесь.

Орма заскрежетал:

— Серафина, если я трансформировался впустую, мне грозит невообразимое количество проблем. Убеди меня не откусывать тебе голову. Хуже я себе сейчас уже не сделаю.

Я перевела это как:

— Мы пойдем с миром, принц, и подчинимся любому разумному приказу, но не можем перекинуться, потому что у вас нет для нас одежды и мы замерзнем.

— Ты влюблена в принца Люциана? — крикнул мой дядя. — Чем вы занимались, когда я подлетел? Вы же не собирались спариваться прямо здесь, в снегу?

Я помедлила, ожидая, когда снова смогу владеть голосом, и сказала:

— Драконы говорят, им лучше пойти впереди. Их острые глаза легче различат дорогу, чем наши. Они не собираются сбегать.

— Я сказал тебе не искать Имланна, — скрежетнул дядя. — Я знаю, что он здесь был, чувствую его запах. Почему ты не потянула время, чтобы я смог убить его?

Это было уже слишком. Я заорала в ответ:

— Все сразу не получится, Орма!

— Садитесь на лошадь, — сказал Киггс, которому наконец удалось поймать животных. Они по-прежнему трусили в присутствии самых настоящих драконов, так что мне потребовалось некоторое время, чтобы взобраться в седло. Киггс держал мою уздечку, но отказывался поднимать глаза.

Драконы двинулись по дороге, низко опустив головы в знак покорности. За ними оставались мокрые следы, огромные и когтистые. Мы с принцем в тягостном молчании ехали следом.

Времени на размышления было полно. Как же Имланн нас нашел? Следил от самой рощи или затаился и ждал, когда мы вернемся по той же дороге? Откуда ему было знать, что мы вернемся?

— Принц Люциан, — начала я, поровняв лошадь с его.

— Я бы предпочел, чтобы вы помолчали, дева Домбей, — сказал он, не сводя глаз с сааров.

Это больно задело, но я пошла напролом.

— Подозреваю, Имланн знал, куда мы направляемся и когда собираемся вернуться. Возможно, ему рассказал кто-то из придворных… или он сам — кто-то из придворных. Кто знал, куда мы поедем?

— Моя бабушка, — ответил он сухо. — Глиссельда. Ни та, ни другая — не драконы.

Я едва смела думать об этом, но предположить была обязана.

— Могла Глиссельда упомянуть об этом при графе Апсиге?

Он резко повернулся ко мне.

— Если и так — хоть я считаю это маловероятным — что вы хотите этим сказать? Что он предатель, или что он дракон?

— Два года назад он появился из ниоткуда, вы сами так сказали. Не прикасается к вину. У него светлые волосы и голубые глаза. — Он почуял запах моей чешуи, но этот момент я, само собой, упомянуть не могла. — Он был среди охотников в день смерти вашего дяди, — рискнула добавить я, хотя это само по себе не было доказательством.

— Вы опустили одно важное обстоятельство, опровергающее эту теорию. — Принц Люциан наконец ожил, пусть даже лишь из-за желания мне возразить. — Я думал, мы решили, что он — сводный брат Ларса.

— Вы сами сказали, что эти слухи могут оказаться ложными. — Нельзя же было высказывать предположение, которое только теперь пришло мне в голову: если Йозеф — саар, он может быть отцом Ларса.

— Он же музицирует как ангел. И проповедует ненависть к драконам.

— Имланн может делать это сознательно, чтобы отвести от себя подозрения. — Аргумент насчет ангельской игры я никак не могла опровергнуть, не упоминая мою мать, которая играла на флейте, по словам Ормы, в жутко человеческой манере.

Взгляд принца стал насмешливым, и я поспешила добавить:

— Я лишь прошу рассмотреть такую возможность. Узнайте, видел ли кто-нибудь сегодня Йозефа при дворе.

— Это все, дева Домбей?

У меня зубы стучали от холода и нервов.

— Не совсем. Я хочу объяснить ситуацию с Ормой.

— А я откровенно не хочу слушать, — сказал он и слегка пришпорил коня.

— Он спас мне жизнь! — крикнула я у него за спиной, решив заставить его слушать, хочет он или нет. — Когда я была ребенком, Орма был моим наставником. Вы же помните, его семью забирали на осмотр. Так вот, цензоры боялись, что он может слишком привязаться к своим ученикам, потому что он умел и очень любил преподавать. Чтобы испытать его, драконша по имени Зейд заманила меня на колокольню собора святой Гобнэ под предлогом урока физики, схватила и подвесила над площадью. И если бы Орма спас меня, это бы его скомпрометировало. Ему должно было быть все равно.

Я сглотнула. Во рту, как всегда, пересохло при воспоминании об ужасе, с каким я провожала взглядом падающие туфли, о ревущем в ушах ветре, о том, как качался мир внизу.

Киггс невольно прислушался, моей лошади удалось поравняться с его.

— Орма пришел, — продолжала я, — и моей первой мыслью было: «Ура, он меня спасет!» Но он облокотился о перила, совершенно равнодушный к моему положению, и стал убеждать Зейд, что если она меня сбросит, это перечеркнет ее карьеру — не говоря уже о мирном соглашении. Она тряхнула меня, немного ослабила хватку, но он даже не вздрогнул. Ему не было до меня никакого дела, он просто дал совет соотечественнице.