Дверь в полдень - Вадим Проскурин

— Я не возражаю, — сказал москомп.

— Я тоже, — сказал Колян.

— Тогда давайте заканчивать, — предложила Елена.

— Пьем на посошок и расходимся, — сказал Колян. — Кстати, ты так и не сказала, откуда меня знаешь.

— Все очень просто, — улыбнулась Елена. — В двадцать третьем веке Рома Бусыгин стал моим любовником.

Колян хихикнул:

— И как он там? Как вообще идут дела в вашем времени?

— А я-то откуда знаю? — пожала плечами Елена. — Когда я уходила, как раз начинался большой бардак. Москомп двадцать восьмого века залил новые программы москомпу двадцать третьего века, тот резко поумнел и стал строить наполеоновские планы за спиной мирового совета. Насколько я понимаю, компьютеры всех времен решили совместно исправить мировую историю, а начать решили с терроризма в твоем времени. Я правильно понимаю?

— Сильно упрощено, но в целом правильно, — сказал москомп. — Тебя что-то смущает? Судя по твоей интонации, ты не вполне одобряешь наши действия.

— Да нет, одобряю. Я только боюсь, как бы большой бардак у нас не перерос в большой бардак во всех временах и реальностях. Николай, помнишь ту лекцию в тридцатом веке?

— Помню, — кивнул Колян, — а что?

— Рядом со мной стоял молодой человек в шлеме, кольчуге и с мечом. Представляешь, какую реальность он сейчас творит в средних веках?

— Не представляю.

— Вот и я тоже не представляю. Ладно, давай на посошок.

Они чокнулись и Колян провозгласил:

— За нашу победу!

В его тосте явно был какой-то потайной смысл, но Елена его не уловила. Она просто кивнула и повторила:

— За нашу победу.

— А вот и он, — сказал Стас, отнимая от глаз бинокль.

Гвидон промычал нечто нечленораздельное и этим его реакция ограничилась. Судя по тому, что Стас наблюдал грузовик с террористами не невооруженным глазом, а в бинокль, террористы были еще далеко и готовиться в бою пока еще рано.

Гвидон лежал на спине и рассеянно глядел в небо. Пейзажи здесь великолепные, если сфотографировать эту красоту и показать Розе, она наверняка подумает, что это скриншоты из игрушки в стиле фэнтези. Даже не верится, что в этих зеленых горах обитают не длинноухие эльфы, а озверевшие бородатые мужики, готовые убивать каждого, кто не с ними. Хотя, если быть точным, озверевшие бородатые мужики обитают восточнее, местных бородатых мужиков озверение обошло стороной.

Со вчерашнего дня Гвидон испытывал странное чувство. Ему казалось, что он попал внутрь фильма или компьютерной игры, разум упорно отказывался признавать, что все, что его окружает, происходит в реальной жизни. Бронеавтомобили на перекрестках, полупьяные вооруженные люди на улицах, общее ощущение нереальности, какого-то пьяного сна… Впрочем, если у них со Стасом все пройдет как надо, этот сон скоро уйдет в прошлое.

— Гвидон, ты спишь? — нервно спросил Стас.

Гвидон потянулся, зевнул и перевернулся на живот.

— Не суетись, — сказал он. — Подъедут ближе, тогда и приступим. Где они, кстати?

— Вон за тем пригорком, — Стас указал пальцем. — Через минуту должны снова показаться. А это точно они?

Гвидон хотел было высказать в резкой форме, что он думает по этому поводу, но сдержался. Стас не дурак и не тормоз, у него просто шалят нервы, в такой ситуации это простительно. Непохоже, что Стасу уже приходилось воевать, по поведению он больше похож на оперативника, чем на боевика.

— Точно они, — сказал Гвидон. — Все источники в один голос утверждают, что дорога была пуста на всем протяжении. Не суетись, все под контролем.

Стас глубокомысленно кивнул и вытащил из кармана пачку сигарет.

— Стас, — укоризненно протянул Гвидон.

Стас выругался и сунул сигареты обратно в карман.

— Вот они, — сказал Гвидон, вытащил бластер и прицелился. — Помнишь, что я говорил?

— Помню, — кивнул Стас, нервно сглотнул и положил руку на ствольную коробку лежащего рядом автомата Калашникова. Гвидону снова пришлось сдерживаться.

— С предохранителя пока не снимай, — сказал Гвидон. — Пока я стрелять не начну, вообще его не трогай.

— Да помню я, — буркнул Стас и убрал руку.

Рев моторов двух автомобилей, натужно преодолевающих подъем, был слышен уже отчетливо. Сейчас они появятся в поле зрения…

Гвидон снял бластер с предохранителя. Жалко, что нет нашлемного прицела — как бы не промахнуться без него… А ведь в том грузовике вместе с террористами едет целая гора взрывчатки… Пожалуй, стрелять со ста метров слишком рискованно… а со ста пятидесяти наверняка промахнешься, а тогда такой фейерверк начнется… Нет, все-таки стрелять придется со ста метров, а потом падать на дно окопа и молиться. Интересно, Стас умеет молиться? Скорее всего, умеет — в этом времени большинство людей еще были религиозными. Хорошо ему…

В поле зрения появился маленький угловатый автомобильчик, а парой секунд спустя — и едущий за ним фургон с тканевым верхом. Двести пятьдесят метров… двести… сто пятьдесят… Гвидон упер рукоятку бластера а в бруствер, тщательно прицелился, положил палец на спусковой крючок и почти уже нажал, но в этот момент кузов грузовика осветился изнутри, земля содрогнулась, взрывная волна ударила по ушам тупой болью. Гвидон поспешно вернул флажок предохранителя в исходное положение и рухнул на дно окопа, прямо на Стаса.

Наверху творился кромешный ад. Одно за другим срабатывали взрывные устройства террористов, осколки свистели, визжали и рокотали, земля вздрагивала, ревущие и рычащие звуковые волны выворачивали воздух наизнанку. Грохот стал немного тише, теперь он воспринимался не как боль, а как именно грохот, но от этого было еще страшнее. Лишь через минуту разрывы утихли окончательно.

Гвидон осторожно приподнялся и посмотрел на дорогу. Грузовика больше не было. В том месте, где он закончил свой путь, дороги тоже не было. Асфальт был разворочен, посреди дорожного полотна зияла здоровенная воронка глубиной около метра. Тут и там идиллию горного пейзажа нарушали искореженные металлические обломки. Метрах в пяти от окопа валялось большое колесо, шина горела ярким пламенем, громко потрескивая. Порыв ветра принес резиновую вонь, Гвидон сморщился, закашлялся и зажал нос.

Легковой автомобиль, ехавший перед грузовиком, сильно пострадал, но на части не развалился. Интересно, там внутри есть кто живой…

В этот момент Гвидон понял, что только что убил как минимум десять человек (из памяти вылетело, сколько именно террористов ехало в этом грузовике) и не испытывает по этому поводу никаких особенных чувств. Когда он пристрелил того наркомана, он был потрясен гораздо сильнее. Где-то Гвидон читал, что человек тяжело переживает только первое убийство, потом психика адаптируется.

— Сильная вещь, — подал голос Стас. — Не ожидал, что так круто сработает.

— А уж я-то как не ожидал… — буркнул Гвидон. — Это не я стрелял.

Если бы Стас сейчас что-нибудь жевал, он бы, несомненно, подавился.

— А… кто? — спросил он после короткой паузы.

— Понятия не имею, — ответил Гвидон. — Стреляли из бластера такой же конструкции, как у меня, или очень похожей. А откуда — без понятия. Мало ли здесь укрытий…

— Да кто это мог быть?! — вскричал Стас. — Портал оцеплен, там колючая проволока и целый взвод охраны! Никто не мог там пройти!

— Мог или не мог — гадать нечего, — заявил Гвидон. — Сейчас мы все точно узнаем.

Внутри легкового автомобиля что-то зашевелилось. Стекло задней двери осыпалось водопадом осколков, дверь открылась и на дорогу вывалился бородатый мужик в камуфляже и с автоматом. Судя по первому впечатлению, он был легко контужен, но не ранен. По крайней мере, следов крови на одежде не было.

— Сейчас я тебя… — прошептал Гвидон, тщательно прицелился, попытался нажать спусковой крючок и обнаружил, что бластер стоит на предохранителе.

Выругался, опустил флажок, прицелился еще раз и выстрелил.

И на мгновение ослеп от вспышки, произведенной взорвавшейся пулей. Когда Гвидон проморгался, он увидел, что легковой автомобиль стоит теперь не на колесах, а на крыше и слегка покачивается взад-вперед. От бородатого мужика остались только ноги и нижняя часть туловища, из которой вываливались запеченные кишки, внешне напоминавшие варено-копченую колбасу. Верхней половины тела не было, только дорога вокруг трупа была чуть более влажной, чем в других местах. К горлу подступила тошнота. Немудрено — от такого зрелища кого угодно заколбасит, даже сама Елена Ненилова вряд ли смогла бы смотреть на это спокойно. Хотя кто ее знает, что стало с ее психикой за сто с лишним лет службы в федеральном спецназе. Или двести лет… Гвидон точно не помнил.

— Твою мать! — прошипел Гвидон.

Когда он целился в грузовик, он установил регулятор мощности на максимум, а потом забыл его передвинуть. А ведь в легковой машине, помимо террористов, был один заложник.