Дверь в полдень - Вадим Проскурин

А потом наступил самый ответственный момент. Колян пошатнулся, как будто приземление прошло не совсем удачно, и присел на корточки, прижав левую руку к скальной стене и прикрыв ее телом от всех возможных детекторов. Быстро вытащил девочкины глаза из кармашка, зажал их в ладони и тут же встал. Все эти действия заняли не более секунды. Колян надеялся, что со стороны это представление выглядело достаточно натуральным, чтобы обмануть детекторы базы.

Быстрым шагом Колян подошел к бронированной входной двери, прикоснулся к лицевому щитку шлема, как бы собираясь приподнять его, и вдруг пошатнулся от боли в ушибленной ноге. Ему почти не пришлось играть, боль была вполне натуральной, надо было всего лишь позволить ей прорваться в сознание и проявить себя во всей красе.

Прижавшись лбом к двери, Колян приложил левую руку к лицу и, не отнимая ее, повернулся к сканеру. Лишь бы не оплошать в последний момент!

Он не оплошал, он сумел все сделать точно и аккуратно. Компьютер, контролирующий вход в крепость, не заметил ничего подозрительного, когда Колян вставлял вырванные глаза бедной девочки в сканер радужной оболочки. Колян поборол отвращение и прислонился лицом к кровавому месиву, которое… брр… даже думать об этом не хочется.

Сканер доброжелательно пиликнул и дверь начала открываться.

Елена увидела Жанетту и оцепенела, в этот момент она испытала самый большой ужас за всю свою жизнь, ее прямо-таки парализовало от потрясения.

Глаза Жанетты вылезли из орбит, но не болтались на ниточках глазных нервов, а как бы приклеились к чему-то бугристому и кровавому, что росло из-под них. Казалось, голову Жанетты распирает изнутри что-то чужое, что-то настолько кошмарное, что при одном взгляде на это зрелище кружится голова, а сознание так и хочет провалиться в обморок.

Жанетта шагнула вперед, ее глаза окончательно выпали из глазниц, упали на пол и покатились, как два маленьких белых шарика для какой-то игры. А из того места, где они только что находились, на Елену настороженно и злобно смотрели маленькие заплывшие кровью буркалы существа, подчинившего себе тело Жанетты. В следующую секунду существо атаковало.

Елена наблюдала за действиями своего тела как бы со стороны, она чувствовала себя зрителем в кинотеатре, в котором демонстрируется фильм ужасов от первого лица. Она чувствовала, как ее руки поднимаются, перекрещиваются и образуют блок, но она готова была поклясться, что они живут своей собственной жизнью, не подчиняются командам оцепеневшего мозга, а действуют по собственному усмотрению.

Рефлексы не подвели. Существо попыталось ударить Елену ножом в печень, Елена отвела удар в сторону и выбила нож из не слишком умелой руки противника. Полностью сконцентрировав внимание на руке с ножом, она пропустила боковой удар ногой в правую почку, но его приняла на себя броня. Елену шатнуло, она ударилась плечом о стену и едва не выронила нож.

Она проворно отступила на два шага назад и выхватила из набедренного кармана второй нож. Она даже не подумала о том, что следовало бы воспользоваться бластером. Позже она поняла, что здесь сработала инерция мышления, усиленная нервным потрясением. Существо атаковало ее ножом, подсознание стало воспринимать бой как тренировку с холодным оружием, а сознание не могло вмешаться в происходящее, потому что было парализовано ужасом.

Существо потянулось к набедренной кобуре, бластер прыгнул в его ладонь. Елена метнула нож, он ударил утяжеленной рукояткой по запястью врага, бластер выпал. Развивая успех, Елена нанесла высокий боковой удар ногой в голову, а когда противник защитился очевидным блоком — с силой вогнала второй нож ему в плечо, рассекая сухожилия.

Существо дернулось и вырвало рукоятку ножа из руки Елены. Броня, хоть и пропускает сквозь себя лезвие, поворачивать его в ране не позволяет. Если противник после удара жив и в сознании, выдернуть нож из тела практически невозможно.

Елена резко выбросила вперед правую руку и одновременно выбросила вдоль руки энергию ци. Удар пришелся в подбородок, голова врага дернулась вбок, ввергая своего хозяина в нокаут, но тело не упало на землю, а взлетело в воздух, ударилось головой о потолок, отскочило, ударилось еще раз, и еще, и еще…

Сила гравитационной отдачи сбила Елену с ног, потащила по полу и стала приподнимать в воздух. Елена поспешно отскочила назад, выходя из зоны действия вихревого поля. Все было понятно — за мгновение до того, как потерять сознание, противник включил гравитационную тягу, а выключить ее уже не успел. Теперь остается только ждать, пока истощится энергия в его аккумуляторе. Или пристрелить его… Нет, не стоит, все равно мертвое тело будет летать, пока не кончится энергия. А если еще аккумулятор сдетонирует… Нет, однозначно лучше подождать.

Ждать пришлось недолго. Тело врага рухнуло на пол, от удара шлем отлетел в сторону и Елена увидела лицо того, кого считала выходцем из ада. Внезапно она поняла, что знает этого человека. Она начала хохотать.

За этим занятием ее и застали подоспевшие стражи Цитадели.

— А теперь рассказывай все по порядку, — повелел Юрий Всеволодович.

Мстислав внутренне собрался и стал рассказывать, стараясь быть точным и кратким, как вестник на войне.

— На прошлой неделе мы с Нянькой гостили в Москве, — начал Мстислав. — В четверг я собрал младшую дружину и поехал в лес размяться, поохотиться на кого бог пошлет. Нашли кабаний след, пошли по нему с Борькой Гузиком и пока шли, набрели в осиннике на дивную вещь. В землю врыта плита из неведомого камня, а на ней, на верхнем торце, красные колдовские знаки светятся и переливаются. Я провел по ним пальцем, один знак изменился, Гузик охнул и сказал, что лес тоже изменился — деревья стали другие. Я ничего не заметил, для меня все осины на одно лицо, но Гузик знает лес хорошо, он из лесовиков родом. Он сказал, что эта плита колдовская и может нас запутать, подобно лешему. Мы помолились, вывернули одежду наизнанку и пошли назад. Отошли от плиты шагов на пятнадцать и сразу потеряли следы — и свои, и кабаньи. Пошли по солнцу, дошли то того места, где оставили Никишку с лошадьми, там никого не нашли. Поискали окрест — никого, стали кричать — никто не отзывается. Пошли к Москве пешком. Вышли к селу, которого в тех краях раньше не было. Зашли в крайний дом воды напиться, хозяин, смерд зажиточный, сказал, что земля это не владимирская, а московская и правит в ней князь Иван Васильевич по прозвищу Великий, которое дано ему за то, что татар изгнал и дань им платить перестал. Я возмутился и сказал, что никогда такого не бывало, чтобы Владимирская Русь кому-то дань платила, тем более татарам каким-то неведомым, а он на меня посмотрел, как на выходца с того света, и креститься начал.

— Короче, — сказал князь. — Ты не баснь сказываешь, а сказку. Суть в чем?

— Суть вот в чем. Знаки на плите — не просто знаки, а числа, по-арабски записанные. Эта плита показывает время, вроде как часы немецкие, только не стрелкой, а числами. Если коснуться числа пальцем и палец пошевелить, число меняется и время становится другим, но при этом остается правильным. Ты как бы переходишь во времени в прошлое либо в будущее. Мы с Гузиком попали в будущее, в семитысячное лето от сотворения мира.

— Ровно семитысячное?

— Да. Я тоже удивился, а тот смерд ничего не понял, потому что в будущем года отсчитывают не от сотворения мира, а от рождества Христова. Если так считать, число получается ничем не примечательное. Переночевали мы в том селе, а наутро пустились в обратный путь. Вернулись по своим следам к плите, я переставил число обратно, Гузик сразу признал, что деревья снова стали как раньше. Вокруг все было следами истоптано, отроки нас искали, но не нашли, а красные числа трогать побоялись.

— А автоматы твои откуда взялись? — спросил Юрий Всеволодович.

— Автоматы взялись вот откуда. В пятницу мы с Гузиком снова поехали к той плите, только теперь конными. Взяли с собой еды про запас, немного серебра, оружие и снова ушли в будущее, только дальше — в семь тысяч двести пятьдесят шестой год. Снова нашли то село, встретили смердов, только других, они стали над нами насмехаться, потому что мечи в том времени носят совсем другие, а доспехов вообще не носят…

— Какие мечи там носят? — перебил сына Юрий Всеволодович.

— Очень узкие, шириной в полтора пальца, а то и в палец. Называется шпага. Тамошние кузнецы куют очень хорошую сталь, лучше булатной, у них узкие клинки ломаются реже, чем у нас широкие.

— Образец с собой взял?

— Не взял.

— Почему?

— Я взял образцы автоматов, а шпага по сравнению с автоматом — сущая безделица. Да и не пригодятся у нас шпаги, кольчужного противника ими несподручно колоть.

— Продолжай, — сказал Юрий Всеволодович.