Т. 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть - Филип Фармер

Фиск был прав. Нет слов, способных описать, что такое быть рэмсом.

Он, представлял себе неописуемое нечто, погруженное в ничто.

А затем он стал чем-то понятным.

Он снова мог видеть, слышать, обонять и осязать.

Сидящая напротив него за столом миссис Вебстер кричала, и остальные тоже кричали или вскакивали со своих мест.

Он посмотрел вниз. Его голые груди были большими и округлыми. Их соски толщиной с кончик большого пальца выкрашены в желтый цвет. Юбка колоколом на неокритский манер.

— Оно вошло в тебя, Шегети! — взвыл мужчина.

Карфакс был не настолько туп, чтобы не сообразить, что произошло.

Миссис Вебстер была права. Хватка ослабела — и он устремился прямиком в психическую конфигурацию ее сеанса, ментальный аналог МЕДИУМа. Словно поток электронов, он выбрал путь наименьшего сопротивления. Дыра в напряжении, как туннель, привела его на землю, в ее присутствии он совершил квантовый скачок из своего мира в вэмс и обратно в свой мир.

Миссис Вебстер уже не кричала. Она стояла и смотрела на него.

— Ты показался мне знакомым, — сказала она. — Ты злой дух?

— Не более, чем любой человек, — ответил он. — Принесите мне телефон и соедините с сенатором Лангером.

ПЛОТЬ

© перевод М. Левина

Мужественной u любящей жене Бетт

ПРЕЛЮДИЯ

Перед Белым Домом шумела, кричала и ржала толпа. Визжали женщины, гудели мужчины. Детских дискантов слышно не было. Детей оставили дома под присмотром не достигших полового созревания старших братьев и сестер. Не для детей было ожидаемое ночью зрелище. Они не поняли бы обрядов, самых священных, совершаемых во имя Великой Белой Матери.

Да и небезопасно было бы им сегодня. Столетия тому назад (считая от сегодня, 2860 года по старому стилю) детям разрешалось присутствовать. И многие погибали, в буквальном смысле разорванные на куски в час безумий.

Сегодня и взрослым было небезопасно. Всегда бывали серьезно изувечены и даже убиты многие женщины. Всегда много мужчин оказывалось жертвами толпы пускающих в ход ногти и зубы женщин, вырывающих мужские корни и бегающих потом по улицам, размахивая трофеями в воздухе или зажав их в зубах, неся на алтарь Великой Белой Матери в Храм Темной Земли.

На следующей неделе, в шабаш Пятницы, одетые в белое Уста Матери, жрецы и жрицы, упрекнут выживших за излишнее усердие. Но ничего страшнее суровых слов распекаемых не ждало, да и те на них не всегда обрушивались. Кто может обвинить человека, воистину одержимого Богиней? Да и чего могли ожидать Уста? Разве не каждый раз при рождении Солнце-героя, он же Царь-Лось, было одно и то же? Ну, разумеется, Уста знали, что надо успокоить почитателей, дабы те вернулись к нормальной жизни. Слушай, молись и забудь. И жди следующего раза.

Да и жертвам не на что было жаловаться. Их похоронят в гробнице, над ними скажут молитвы и принесут в жертву оленей. Духи убитых напьются крови жертв и будут трижды благословенны в веках.

Окровавленное солнце скользнуло за горизонт, внезапно в шепоте сумерек надвинулась ночь. В толпе стало тише — представители великих братств выстроились вдоль Пенсильвания-авеню. Началась страстная перепалка между вождем братства Северного Оленя и вождем Лосей. Каждый требовал, чтобы парад открыло его братство. Разве не были оба они пантоносцами? Разве не панты носил в этом году Солнце-герой?

Джон Ячменное Зерно, одетый по ритуалу с головы до ног в зеленое, багроволицый, попытался, шатаясь, решить их спор. Как всегда, он к ночи уже был слишком хорош, чтобы ясно говорить или хотя бы самому понимать, что говорит. Немногие удавшиеся ему членораздельные слова лишь подлили масла в огонь. Гнев вождей разгорался тем охотней, что каждый был не на шутку пьян. Они даже схватились за рукоятки ножей, хотя и отлично знали, что не посмеют их обнажить в этот час.

Чтобы уладить дело, покинул свои посты отряд Почетной Стражи Белого Дома. Высокие девушки в конических шлемах, сиявших в свете факелов, отошли от портика. До пояса спадали их волосы, и сияли белые одежды. У каждой был в одной руке лук, в другой — стрела. Они, в отличие от прочих девственниц Вашингтона, обнажали только одну грудь — левую. Другую — то есть отсутствие другой — скрывало платье. По традиции лучницы Белого Дома с радостью жертвовали одной грудью, чтобы ничто не мешало владению луком. Это увечье не мешало найти мужа после окончания службы. Сегодня, после того как Солнце-герой заронит в них божественное семя, они могут выбирать себе мужей. И человек, чья жена была одногрудой лучницей Почетной Стражи, будет гордиться всю жизнь.

Твердым голосом начальница лучниц спросила о причине беспорядка. Выслушав обе стороны, она с неудовольствием сказала:

— Впервые так плохо все организовано. Похоже, нужен новый Джон Ячменное Зерно.

И тут же рукой, державшей стрелу, показала на вождя братства Лося:

— Ты поведешь парад. И тебе с твоими братьями будет оказана честь вынести Солнце-героя.

Вождь Северных Оленей был либо храбр, либо глуп. Он стал протестовать:

— Мы вчера пили с Джоном Ячменное Зерно, и он мне сказал, что честь будет оказана Северному Оленю! Я требую ответа, почему нам предпочли Лосей!

Окинув дерзкого холодным взглядом, начальница отряда наложила стрелу на тетиву. Но слишком хорошо ее обучали политике, чтобы так просто пристрелить одного из вождей могущественного братства Северного Оленя.

— Должно быть, Ячменным Зерном владел не тот дух, которым наделяет его Богиня, — сказала она. — Эскорт Лосей для Солнце-героя уже давно планировался. Разве Солнце-герой — не Лось? Разве не зовут его Стэггом — «Лосем» на священном языке предков? Ты знаешь ли, что стэгом зовем мы самца Лося, и всего лишь быком — самца Северного Оленя!

— Это правда, — ответил глава Северных Оленей, все еще бледный с той самой минуты, как стрела легла на тетиву. — Не надо было мне слушать Джона Ячменное Зерно. Но вообще-то была очередь Северного Оленя. В прошлом году — Львы, в позапрошлом — Агнцы. Была наша очередь.

— И так бы оно и было — если бы не это.

Она показала на что-то за его спиной на Пенсильвания-авеню. Он обернулся.

Улица через шесть кварталов от Белого Дома неожиданно обрывалась башней бейсбольного стадиона. Но даже над этой башней возвышался сияющий стальной шпиль корабля, не виданного здесь уже семьсот шестьдесят лет. Лишь месяц назад, в конце ноября, в громе и пламени появился он в небе и приземлился в центре бейсбольного парка.