Спасенная репутация - Анна Грейси

Она отступила назад и подозрительно уставилась на него.

– Почему ты так со мной разговариваешь?

– Как так?

– Как с диким животным. Думаешь, меня надо укрощать? – Она прищурилась. – Может, ты разговаривал обо мне с Фейт?

– Нет, я никогда ни с кем тебя не обсуждал.

– Врешь! – Она ударила его по руке. – Ты знаешь, да?

– Что знаю? – уклончиво спросил он, потирая руку. – Вот это ты двинула, девочка.

– Знаешь, что случилось со мной после того сражения.

– Да, – признался он секунду спустя. – Я слышал, как ты рассказывала жене капитана об этом, и хочу сказать...

– Значит, ты знаешь, что я не девственница!

– Ага, но это не проблема. Я тоже не дев...

Она замахнулась и влепила ему пощечину.

– Не смей смеяться надо мной, Тавиш, или я перережу тебе глотку, как перерезала ему – тому скоту-англичанину, который изнасиловал меня!

– Девочка, мне бы никогда и в голову не пришло смеяться над тем, что случилось с тобой. Ты храбрая и красивая девушка, Эстреллита, и прекрасная, как лунный свет на воде. И я хочу, чтоб ты знала: я буду защищать тебя ценой собственной жизни столько, сколько потребуется.

Она шмыгнула носом.

– Ты красиво говоришь, но прости, Тавиш, я не могу. Не сейчас.

– Я хочу жениться на тебе, девочка, – мягко проговорил Тавиш. – Я молодой, сильный, люблю работать. Я кое-что поднакопил Я буду хорошо заботиться о тебе.

Последовало долгое молчание, после которого она сказала:

– Я подумаю, Тавиш, я подумаю – Помолчав, она добавила: – Но ничего не обещаю!

– Ты слышал? – Фейт застыла – Кто-то кого-то ударил.

– Если мои догадки верны, – тихо проговорил Николас, – это Эстреллита залепила пощечину Маку. Не волнуйся. Мак не обидит ее.

– Ты уверен?

– Уверен. – Ник усмехнулся. – Разве ты не заметила, что наш женоненавистник Мак по уши влюбился в маленькую цыганку? И она об этом знает. Он как воск в ее руках.

– Он неравнодушен к ней? Правда?

– Правда. С самой первой встречи они почти не сводят друг с друга глаз. Все это царапанье и рычание просто часть ухаживания.

Они услышали низкое бормотание и женский голос отвечающий ему, но слов было не разобрать Ник поднялся и протянул руку Фейт.

– И хотя я надеюсь, что между ними все сладится, у меня нет никакого желания подслушивать. Не желаете ли взять урок плавания при луне, миссис Блэклок?

Она с готовностью подскочила.

– С удовольствием, мистер Блэклок.

Ник поднял одеяло, встряхнул его и перебросил через руку.

– Для чего оно тебе? Сейчас же совсем не холодно.

Он подмигнул, но не объяснил.

Они пришли к кромке воды. Песок был чистым и белым, а вода блестела, как неподвижное, темное зеркало, окаймленное легкими кружевными оборками из пены, в которых запутывался лунный свет. Луна изящным полумесяцем низко плыла по небу. Они были приблизительно в миле от спящей рыбацкой деревушки Биарриц, и кругом было тихо.

Ник расстелил одеяло и снял с себя одежду. Фейт разделась до сорочки и панталон.

Ник усмехнулся:

– Ну-ну, миссис Блэклок. Вы же знаете, что случится с рубашкой и панталонами, и хочу заранее вас уведомить: если они уплывут, я не буду их вылавливать.

Она нервно огляделась.

– Здесь нет никого на много миль вокруг. Снимай их.

Она медленно расстегнула рубашку и, оглянувшись еще несколько раз, сняла ее, затем спустила панталоны и побежала к воде.

Зрелище обнаженной жены в мягком лунном свете оказало предсказуемое воздействие на Ника, и он чуть медленнее пошел за ней.

Она задумчиво оглядела его. Он стоял по колено в воде, обнаженный и ждущий. Дыхание перехватило.

Она довольно улыбнулась и брызнула в него водой.

Нику потребовалось мгновение, чтобы опомниться, и он зарычал:

– Ах ты, ведьмочка! – Он бросился ее догонять.

Визжа, хохоча и брызгаясь, она отбежала глубже в воду, спасаясь бегством от его мужской ярости, но потом он нырнул под воду и потянул ее вниз.

Она вынырнула, отплевываясь и смеясь.

– За эту дерзкую выходку, ведьма, мне придется наказать тебя! – прорычал он и впился в ее губы крепким, глубоким поцелуем. Она обвила его руками и ногами и ответила на поцелуй, сказав, когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха:

– Я ваша покорная слуга, сэр.

Он заглянул в ее глаза, в которых играли смешинки, и фыркнул:

– Лгунья, в тебе нет ни капли покорности.

Она засмеялась и попыталась принять кающийся вид, но эта попытка была настолько безнадежна, что ему пришлось поцеловать ее еще раз. И еще.

Они стояли посреди зеркального темного моря, целуясь и лаская друг друга, когда Фейт внезапно заметила какое-то неземное сияние вокруг них.

– Смотри, Николас! Что это в воде? – Мириады крошечных огоньков, зеленых, бирюзовых и золотистых, плавали в море вокруг них, словно упавшие в воду звезды. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, не являются ли они отражением, но ночь была темной; серп луны исчез, виднелось лишь несколько звездочек.

Она опустила руку, коснулась воды, и сияющие огоньки образовали мерцающий, волшебный след. Фейт пошевелила ногами и оставила за собой огненные дорожки.

– Я слышал об этом, – сказал Николас, – но сам никогда не видел. Рыбаки называют это огнем в воде, они его не любят, потому что он цепляется к сетям и отпугивает рыбу.

– Какая красота, – восхищенно проговорила Фейт, опустила пальцы в воду и очертила ими круг. – Я чувствую себя волшебницей или колдуньей.

– Ты и есть колдунья, – пробормотал он совсем тихо, поэтому она не услышала.

– Смотри, я могу написать свое имя в воде, – сказала она. Она написала свое имя, написала его имя, а затем написала на черной, черной воде: «Фейт любит Николаса».

И он почувствовал стеснение в груди, но не сказал ни слова.

– Интересно, пристанет ли он к моим волосам? – спросила она таким наигранно веселым голосом, что он понял: его молчание ранило ее.

Она зажала нос и ушла с головой под воду, а когда вынырнула, ее волосы были полны мерцающего морского огня. Фейт выглядела прекрасной и волшебной.

Они занимались любовью на одеяле на берегу, сплетенные воедино и в то же время разделенные, словно между ними лежала пропасть. У их любви был какой-то привкус отчаяния, что делало ее самой напряженной и пылкой из всего, что когда-либо испытывал Ник, но как только все закончилось, его затопила меланхолия, словно это был их последний раз, хотя он был не последний. Еще нет.

Они вернулись в лагерь в молчании, рука об руку, и впервые за все время их брака легли спать, не поцеловав друг друга на ночь. Они крепко обнимали друг друга в темноте, и прошло немало времени, прежде чем каждый из них смог уснуть.