Апостол зла - Фрэнсис Вилсон

Билл скользнул назад в служебное помещение, к контрольному пульту, и отключил монитор, следивший за сердечными сокращениями Дэнни. Потом поспешил обратно в его палату. Трудясь изо всех сил, он отсоединил провода двух мониторов от груди мальчика, вытащил из обеих рук трубки системы жизнеобеспечения и спустил их, а жидкость закапала на пол. Он отстегнул ремни от запястий Дэнни и освободил его худенькую до слез грудку. Потом завернул его в простыню и еще в одеяло из шкафа.

Снова выглянул в коридор. Пока еще пусто. Теперь самое время. Теперь или никогда. Он вернулся к постели, склонился, чтобы поднять Дэнни, и остановился.

Ну вот. Точка, откуда возврата нет. Если он сейчас осуществит свой план, возврата не будет, он не сможет сказать — извините меня, я ошибся, дайте мне еще один шанс. Его обвинят в страшном преступлении, будут называть чудовищем и охотиться за ним всю оставшуюся жизнь. Его лишат всего, над чем он трудился с тех пор, как вступил в Общество, все друзья, что когда-нибудь у него были, обратятся против него, все хорошее, что он сделал в своей жизни, будет запятнано навсегда. Стоит ли всего этого то, что он собирается сделать?

«Похороните меня… в освященной земле… — Эти слова жгли его мозг. — Это не кончится… пока вы меня не похороните…»

Другого пути нет.

Он поднял завернутое в одеяло, корчащееся тельце Дэнни.

«Господи Боже, он почти ничего не весит!»

Билл нес его через пустой коридор к черной лестнице, потом по ступенькам вниз, пролет за пролетом, молясь, чтоб никто не встретился. Он выбрал именно этот момент потому, что на эти четверть часа — едва ли не единственные в году, за исключением пика кризисных ситуаций, — почти все более или менее забывают о своей работе.

Добравшись до первого этажа, Билл положил Дэнни на лестничной площадке и посмотрел на часы. Почти полночь. Выглянул в холл. Пусто. В конце холла — дверь. Точно как он надеялся — без охраны. Место охранника пустовало. Почему бы и нет? Джорджи, обычно стоявший на дверях в эту смену, всегда выглядел абсолютно сознательным, но даже он посчитал, что, раз его долг — следить за теми, кто входит в больницу, а не за теми, кто выходит, и раз никто не войдет, если он не откроет дверь, нет ничего страшного в том, чтобы оставить на пару минут пост и поглядеть, как упадет яблоко.

Билл поднял Дэнни и направился к выходу. Спереди до него донеслись голоса из открытых дверей какого-то кабинета. Он помедлил. Он должен пройти мимо этих дверей. Обойти их нельзя. Но можно ли так рисковать? Если его поймают сейчас, с завернутым Дэнни на руках, другого шанса не выпадет никогда.

И тогда он услышал начало отсчета. Хор голосов, мужских и женских, принялся выкрикивать:

— Десять! Девять! Восемь!

Билл тронулся, бесшумно скользя ногами по полу, набрал скорость, пошел как можно быстрей, но стараясь не бежать.

— Семь! Шесть! Пять!

Он прошмыгнул мимо дверей кабинета и помчался.

— Четыре! Три! Два!

Добежав до входной двери, он задержался на полсекунды, чтобы толкнуть турникет в тот самый миг, когда голоса прокричат:

— Один!

Стук открывшейся двери утонул в долгом радостном хоре, а он очертя голову понесся к автомобильной стоянке. Он припарковал фургон Фрэнси не по правилам, рассчитывая, что священнический чин несколько оправдает его. Меньше всего на свете ему хотелось бы обнаружить сейчас, что автомобиль отогнали.

Он вздохнул с облегчением, увидев, что фургон стоит там, где стоял. Это была старая ржавая рухлядь, которая в данный момент казалась сверкающим лимузином. Он нежно уложил Дэнни на заднее сиденье и поправил на нем одеяло.

— Поехали, малыш, — шепнул он в складки ткани.

И услышал рядом невнятный голос.

— Это он? Он самый?

Билл резко обернулся и заметил двух оборванцев, которых встречал раньше, нынче вечером — один повыше, другой, хилый, поменьше. Как они пробрались на стоянку?

— Нет, это не он, — сказал маленький. — Ты, потише!

Высокий шагнул к Биллу поближе и заглянул ему в лицо.

От его бороды несло вином и прокисшей едой.

— Ты тот самый? — Еще момент пристально поглядел, потом заключил: — Нет. Не он.

Повернулся и пошел прочь. Маленький пробежал за ним несколько шагов.

— Уолтер! Уолтер, подожди! — Потом поспешил назад к Биллу. — Не делай этого! — торопливо прошептал он. — Что бы тебе ни сказали, не делай этого!

— Простите, — сказал Билл, пораженный настойчивостью оборванца, — я спешу.

Маленький схватил его за руку.

— Я тебя знаю. Ты — иезуит. Помнишь меня? Мартин Спано. Мы встречались, давно… в доме Хенли.

Билл дернулся, словно прикоснулся к обнаженному проводу.

— Господи, да, действительно! Что…

— Времени нет. Мне надо догнать Уолтера. Помогаю ему кое-кого отыскать. Уолтер когда-то был медиком. Он иногда исцеляет людей, но этого мальчика не исцелит. Никому не может помочь, когда пьян, а он теперь почти все время пьян. Только помни, что я говорю. Не делай этого. Тут сила дьявольская. Она тебя использует! И меня когда-то использовала — я знаю, как это бывает. Остановись сейчас же, пока не поздно!

И он убежал следом за своим приятелем.

Совершенно потрясенный, Билл забрался на переднее сиденье и посидел минуту. Мартин Спано — ведь это один из безумцев, что называли себя «избранными», когда вторглись в поместье Хенли в 1968 году? Спано и тогда был сумасшедшим, а теперь, явно, совсем свихнулся. Но что он имел в виду?..

Не имеет значения. Сейчас он не может позволить себе отвлекаться. Он отбросил все сомнения и выехал со стоянки, силясь улыбнуться и махнуть рукой охраннику в будке. Он ехал на север, к району Бейсайд в Куинсе, к месту, где провел большую часть нынешнего дня, совершая приготовления для Дэнни.

Ренни грохнул телефонную трубку и отшвырнул одеяло.

— Черт!

— Что случилось? — спросила Джоан из постели. Они встречали Новый год дома и улучили момент, чтобы заняться любовью.

— Мальчик исчез!

— Тот, из больницы?

— Угу, — буркнул он, натягивая брюки и свитер. — Дэнни Гордон. Сестра зашла пожелать отцу Биллу счастливого Нового года и нашла палату пустой.

— Священник? Ты же не думаешь…

— Они оба были в палате до двенадцати, а после оба исчезли. Что мне еще думать? — Он быстро чмокнул ее в потемках. — Надо идти: Извини, детка.

— Все в порядке. Я понимаю.

— В самом деле? Будем надеяться.

«Священник! — думал Ренни, мчась в Даунстейт. — Может, именно он искалечил ребенка?»

Нет! Невозможно! Не может быть.

И все же…

Ренни снова подумал о том, как все, с кем он беседовал у Фрэнси, упоминали о привязанности доброго старины отца Билла к малышу Дэнни, словно отца к сыну. Дэнни всегда сиживал у него на коленях. А что, если эта привязанность ненормальная и нездоровая? Ты наслышан о геях-священниках, о священниках, которые домогаются ребятишек. Такие случаи частенько попадают в газеты. Что, если мысль об усыновлении ребенка обеспокоила его? Что, если он испугался, как бы Дэнни не рассказал новым родителям о том, что проделывал с ним отец Билл?