Королева бабочек - Андрей Бондаренко

Действительно, в висках размеренно стучало, а где-то – в самой глубине головного мозга – навязчиво шелестело: – «Странник, ты мне нужен. Помоги, пожалуйста. Иди к деревянным идолам Богов. Иди. Я тебя очень жду. Помоги. Ты мне нужен…».

Вокруг по-прежнему безраздельно царствовала мрачная кладбищенская тишина, только в дальнем сером сарае тоскливо и надсадно похрюкивал поросёнок.

«Видимо, одурев от голода и визжа сутки напролёт, голос, бедолага, сорвал», – предположил циничный внутренний голос. – «Теперь несколько слов о местной архитектуре. Жилые дома здесь более скромные, чем в Веснянке. И по размерам, и вообще…. То бишь, двери низенькие и массивные. А окошки крохотные, квадратные, «застеклённые» сугубо пластинами светло-жёлтой слюды. Оно и понятно, север – есть север. Здесь всё должно быть более суровым и скромным, чем на юге. Диалектика мироздания, чтоб ей пусто было…. Посмотри, братец, какие широкие и длинные навесы с колотыми дровами. Север, одно слово…».

Когда Игорь вышел на площадку, служащую местом поклонения добрым и бесконечно-мудрым Богам, вокруг опять назойливо закружили белые снежинки.

«Только, на этот раз, очень мелкие, колючие и злые», – неодобрительно хмыкнул внутренний голос. – «Щёки, лоб и нос, того и гляди, расцарапают…. Сама площадка? Стандартная, надо думать, для ровенских славянских поселений. Квадратная, утоптанная, на восточном краю в землю вкопаны два трёхметровых идола. Вернее, две деревянные скульптуры – одна женская, другая, соответственно, мужская. Ровена и Айвенго, ясная ровенская зима…. Отличия от аналогичной «веснянской» площадки? Пожалуй, всего одно. Возле высокого помоста, предназначенного для заумных речей тутошних жрецов, располагаются длинные столы и грубо-сколоченные скамейки. Везде и всюду – кровь. На скамейках «сидят» трупы. Рядом со скамейками лежат – трупы…. Что же, общая «картинка» вполне понятна. Хлебосольные северные вятичи – в честь прибытия благородного Родэна – накрыли праздничные столы. А конечный результат дружеской трапезы – перед нашими глазами…. На что только люди не идут – ради пошлого злата? Похоже, что на всё…. Ага, в стороне от праздничных столов на земле лежат три человеческих тела, облачённые в чёрные вотолы. Жрецы, понятное дело…. Надо же, а, ведь, Божьих слуг – перед смертью – вдумчиво пытали. Отрезанные уши и носы, раздробленные – в кровавое месиво – пальцы…».

В голове опять хрипло зашелестело: – «Ты, Странник, всё понимаешь правильно. Молодец. А теперь, пожалуйста, помоги мне. Подойди к помосту…. Ближе. Ещё ближе. Видишь, высокий конус из золы и пепла? Здесь когда-то горел жаркий и весёлый костёр…».

«Братец, это не я «говорил», честное и благородное слово!», – истово заверил смущённый внутренний голос. – «Хрень какая-то происходит, блин ровенский…».

Игорь подошёл к конусу и, поколебавшись секунд десять-двенадцать, принялся разгребать ладонями золу и пепел.

Вскоре его пальцы наткнулись на что-то твёрдое.

«Камень, похоже», – подсказал внутренний голос. – «Только какой-то непривычно-тёплый…».

«Тяни, Странник, смелее», – последовала очередная мысленная подсказка. – «Не бойся…».

Он с удивлением оглядел находку – каменная полуметровая фигурка тёмно-серого цвета, непропорционально-крупная голова, худенькое тельце, вернее, поясной бюст без ног.

«Чем-то эта серая фигурка напоминает мне истуканов, установленных на земном острове Пасхи», – задумчиво известил внутренний голос. – «Чем? Стилем, конечно. И, так сказать, общей авторской концепцией…. А глаза-то у этой статуэтки – красивые. Большие, тёмно-аметистовые. Прямо – как у нашего Пумбо…. Ой, братец! Они же мигают. То есть, не глаза, а крохотные серые реснички…».

Тонкие каменные губы чуть заметно дрогнули, и глубокий голос произнёс:

– Не знаю, Странник, кто такой Пумбо, упомянутый тобой. И про остров Пасхи я слышу в первый раз…. Но, в любом случае, спасибо тебе. Спас ты меня.

– Спас – от смерти? – решив – по давней привычке – не выказывать удивления, уточнил Игорь. – А тебя, уважаемый, величают – «Живым Божком»?

– Величают, – согласилась статуэтка. – И местные жители, и их гости. Я не возражаю. Пусть, раз им так хочется. И ты, Странник, величай…. Про смерть. Я не знаю, что это такое. Так, вот, получилось. Не объяснили мне про это родители. Не успели…. Просто, мне нельзя надолго оставаться одному, без общения с живыми. Могу уснуть и не проснуться. То есть, навсегда превратиться в холодный камень. Не много у меня оставалось Времени. Только до сегодняшнего вечера. А тут, на моё счастье, ты появился. Спас. Спасибо.

– Не стоит благодарности. Рад был помочь. Всегда обращайся…. А что мы будем делать дальше?

– Дальше? – фиолетовые глаза Божка подёрнулись задумчивой дымкой. – Придётся уйти – на некоторое время – из деревни. Не могу я долго находиться там, где лежит так много мертвецов. Голова начинает «раскалываться» на мелкие части…. Но сперва надо снять с пяти покойников «родовые» ремешки, стягивающие их волосы…

– Извини, но абсолютно ничего не понял, – сознался Игорь. – Какие ещё ремешки?

– «Родовые». Те, которые носят южные вятичи. Точно такие, как и на твоей, Странник, голове…. Родэн и его слуги зарезали всех спящих северян. Искали меня, но так и не нашли. После этого трое графских слуг убили двух других. Потом двое оставшихся прикончили третьего. Затем…. Короче говоря, в живых остался только Родэн. Порывшись в кармане нарядного камзола, он достал оттуда пять «родовых» ремешков южных вятичей и надел их на головы мёртвым слугам…. Надеюсь, понятно – для чего?

– Чтобы всё произошедшее свалить на южан. Мол, пусть полыхнёт братоубийственная война.

– Бери меня в охапку, – предложила статуя. – Теперь иди к правому столу. Там лежит первый фландрийский труп…

Когда все «родовые» южные ремешки, служащие для стягивания длинных волос, оказались в кармане варговской хламиды, они – через распахнутые настежь ворота – покинули деревню.

– Далеко отходить от Зимы не будем, – по-деловому распорядился Живой Божок. – Вот, здесь остановимся, на границе пустоши и леса. Разведи, Странник, костёр. Замёрз я что-то. Посидим, погреемся, поболтаем. Дождёмся Вьюгу…

– Значит, вождь северных вятичей не погиб?

– Жив и здоров. Он, полторы недели тому назад, прихватив с собой две ватаги охотников, отправился на восток. Во-первых, чтобы определиться с зимней охотой. Мол, уточнить, где нынче проходят лосиные и оленьи тропы. Выяснить – в каких местах бурые медведи оборудовали берлоги…. Во-вторых, чтобы дойти до солончака и набрать там полугодовой запас соли для деревенских нужд…. Ты меня, Странник, пристрой вон на тот толстый берёзовый пенёк. И костёр разжигай рядом с ним…

Когда, отгоняя прочь промозглую осеннюю сырость, запылало жаркое пламя костра, Игорь, усевшись на округлый гранитный валун, расположенный рядом с берёзовым пеньком, поинтересовался:

– Не желаешь ли, уважаемый Божок, перекусить? Могу предложить вяленую лосятину и позавчерашние ржаные блины…. Судя по твоей кривой улыбке, я ляпнул очередную глупость? Боги, наверняка, в пище не нуждаются. По крайней мере, в человеческой…. Извини, конечно. Но, как тебе удалось – спрятаться в куче золы?

– Меня туда – незаметно для остальных – засунул Верховный жрец северных вятичей, – отозвался Живой Божок, чей голос (видимо, отогревшись у костра), стал менее хриплым и грубым. – Ещё до начала праздничной трапезы. Я, естественно, попросил – «мысленно» – жреца об этом. Почувствовал что-то нехорошее и попросил. Рядом с Родэном толпилось очень много людей, поэтому мне и не удалось – проникнуть в его замыслы. Просто чёрная-чёрная аура – над графской головой – привиделась.

– Бывает, конечно. Но редко…

– Что ты, Странник, имеешь в виду?

– Странное поведение Верховного жреца, – недоверчиво покачав головой, пояснил Игорь. – Более чем странное, честно говоря…. Чтобы их непутёвая и жадная братия – увлекалась бескорыстным героизмом? Извини, но не верю. Так не бывает…. Однако, факт, как говорится, на лицо. Даже под жестокими пытками Верховный жрец северян ничего не рассказал подлому графу Родэну. Ему уши отрезают и по пальцам старательно колотят тяжёлым булыжником, мол: – «Куда, сукин сын, подевался Живой Божок? Говори, тварь, если жизнь дорога!». А жрец – в ответ – лишь упрямо молчит и презрительно щурится…. Как такое может быть, а?

– Не «как», а «почему», – чуть заметно улыбнувшись, педантично поправила статуэтка. – Потому, что Верховного жреца пытали недалеко от конуса с пеплом и золой…. То есть, я полностью – на волновом уровне – контролировал ситуацию. Вот, если бы жреца предварительно отвели подальше…. Путешествовать бы мне тогда – в тесной и пыльной графской сумке – по Ровене. Причём, в неизвестном направлении…. А ты, Странник, почему ничего не ешь?

– Кусок в рот не лезет. После просмотра такого количества растерзанных трупов…