Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему же он не поехал раньше, когда была хорошая погода?
— Об этом тайнике Махмуд рассказал только вчера. До сих пор изворачивался. — Гогоберидзе коротко поведал о результатах расследования.
Спустя час Забродин отправился в КГБ. Полковник Асатиани, который теперь занимался этим делом, был уже на месте, и они встретились как старые друзья.
— Как ваша поездка? — спросил Забродин.
Асатиани поднялся из-за стола, открыл сейф, и Забродин увидел два миниатюрных фотоаппарата, два пистолета, кучу различных шпионских «мелочей».
— Какие сведения передавал за границу Махмуд?
— Говорит, немногое: сколько железнодорожных составов проследовало и с какой маркировкой, о движении автомашин; послал описание одного шоссейного моста. Они хотели наладить регулярную связь через границу с помощью Эрушетова. Когда мы направили в горы брата Эрушетова и тот убедил Хасана спуститься в селение и сложить оружие, тут-то все и раскрылось. И мы арестовали Махмуда. Впрочем, вы это знаете.
— А что Нестор?
— Никаких перемен. Сидит в своем убежище в Кутаиси, как сурок, на улице не появляется. Возможно, кого-то ждет. Махмуд заверяет, что он ничего о его связях не знает.
— Может быть, послушаем арестованного еще?
Асатиани распорядился, и вскоре Махмуд предстал перед ними. Сейчас он был сдержан и казался даже ниже ростом.
— Садитесь, Кулиев, — сказал Асатиани. — Можете курить. И постарайтесь вспомнить связи Карониди.
— Клянусь аллахом, ничего не знаю. Он не рассказывал. Мне теперь нечего скрывать, после того как я рассказал вам о тайнике.
— А где Карониди может скрываться?
— Не знаю. Один через горы уйти он не мог. По-видимому, у него здесь кто-то есть.
— Ну хорошо. Расскажите о себе, как встали на такой путь?
Махмуд задумался, тяжело вздохнул:
— Мне придется много вспоминать.
— Ничего, мы потерпим, — ответил Асатиани.
— В 1941 году я был мобилизован в Советскую Армию, — начал Махмуд. — Через полтора месяца отправили в Крым, на фронт. В мае 1942 года часть, в которой я служил, натиском фашистов была прижата к морю. Бои продолжались семь дней. Все смешалось, мы не знали, где кто находится, потеряли связь с командованием, попали в плен.
Вначале меня вместе с группой солдат-кавказцев отправили в Австрию, затем — в Италию, где я работал на восстановлении дорог. Я с ужасом вспоминаю эти годы. Иногда по ночам просыпаюсь от собственного крика… Потом пришли американцы. Нас передали в их распоряжение и поместили в лагерь около Неаполя. Всего в лагере было около ста пятидесяти бывших советских граждан.
Я хотел вернуться домой, но в лагере появился один мужчина, житель Ахалцихе, и рассказал, что в Советском Союзе бывших военнопленных уничтожают. Только много позже я понял, что это был провокатор. Если бы я только знал, как обернутся события! Вай-вай! — Махмуд обхватил руками голову
— Пожалуйста, без эмоций! — остановил его Асатиани. — Продолжайте.
— Вместе с другими военнопленными, выходцами с Кавказа, я был отправлен в пограничное с СССР государство. Это произошло неожиданно, мы даже не знали, куда нас везут. Нас доставили в небольшой поселок, где жандармы каждого спрашивали, откуда родом, где семья, есть ли желание вернуться домой. Я сказал, что хотел бы возвратиться на Родину. Мне ответили, что по возвращении буду уничтожен, и я, поверив лжи, остался в этой стране.
В том же поселке я познакомился с Нестором Карониди. Изредка мы встречались, вели разговор о том о сем и, случалось, распивали бутылку вина. Потом Карониди надолго исчез.
В 1956 году ко мне домой пришел Ислан-бей. В поселке его знали как большого начальника. Он был одет в форму жандармского офицера, и хозяин дома, где я снимал комнату, держался с ним заискивающе. Ислан-бей оглядел мое убогое жилище, сел на стул и сказал:
— Ай, ай-я! Как бедно ты живешь! В доме у тебя ничего нет, и ты не можешь даже угостить друга!
Я развел руками, давая понять, что в этом не моя вина.
— Хорошему человеку нужно помочь. Ты будешь работать со мной, и у тебя появятся деньги!
— Спасибо, господин. Что я должен буду делать?
— У тебя есть родственники там? — Ислан-бей кивнул в сторону Советского Союза.
— Нет, никого не осталось…
— Ты подумай над моим предложением, а я к тебе еще зайду.
Спустя некоторое время опять появился Карониди и посоветовал принять предложение Ислан-бея.
— Встретимся в Тбилиси, — сказал он, прощаясь.
Для переброски в Советский Союз меня готовили вместе с Хусейном. Это был малоразговорчивый парень, тоже бывший военнопленный. Жили мы недалеко от советской границы, где Ислан-бей и американские инструкторы учили нас преодолевать инженерные заграждения в дневное и ночное время, стрелять из пистолетов, оборудовать тайники, собирать шпионские сведения…
— Расскажите, как вы переходили границу, — спросил Асатиани.
Махмуд надолго задумался, словно заново переживая события тех дней. Наконец заговорил, не отрывая взгляда от окна, по стеклам которого барабанили капли дождя.
— К границе подошли вечером. Ислан-бей остался на горе, а мы спустились в долину. Когда стемнело, стали осторожно пробираться вперед. Нас заметили, начали преследовать, открыли огонь из автоматов. Мы отстреливались. Вдруг Хусейн вскрикнул и упал. Я попытался поднять его и почувствовал на руках кровь. Хусейн был смертельно ранен в грудь и живот. Я оттащил его в камыши и побежал. В это время хлынул ливень. Он-то меня и спас, смыл мои следы.
В лесу, в шалаше, который я соорудил, просидел четыре дня, пока шел дождь. Потом направился в Боржоми, там купил костюм, пообедал и вечерним поездом выехал в Тбилиси.
В Тбилиси пробыл сутки. На следующий день в городской бане встретился с Нестором Карониди. Он передал мне новый паспорт и велел немедленно ехать в горный район и устроиться на жительство. В ближайшее время, сказал он, жителей этого района будут переселять в другие места, так как там мало пригодной для земледелия земли.
Так оно и случилось. Не прошло и года с того времени, как я обосновался в селении, и нас перевезли в плодородную долину. Для всех жителей это была большая радость. Для меня тоже: наконец-то удалось замести следы.
Асатиани и Забродин переглянулись. Похоже, Махмуд говорил правду. Между тем Кулиев продолжал:
— После этого я стал регулярно встречаться с Карониди, передавать ему те сведения, которые удавалось собрать.
— Это нам известно, Кулиев. Теперь расскажите все, что знаете о Карониди, — потребовал Асатиани.
— В отношении Нестора Карониди мне известно лишь то, что в 1944 году нелегально перешел в Советский Союз. Об этом он рассказывал мне сам. О своей шпионской деятельности ничего