В лабиринте миров - Татьяна Любушкина

— А она? — я кивнула на женщину. — Собачница? Ты говоришь она одинокая, так в чём её предназначение ангела?

— Ой, ну тут вообще беда, — Омар погрустнел. — Она появилась благодаря одному очень хорошему мужчине. Правда, хорошему. Он так мечтал её встретить… всю свою жизнь мечтал, но ему не везло. А когда встретил, то не узнал её, представляешь?

— Почему, разве так бывает?

— Очень часто. Люди молятся о защитниках, спасителях, людях, которые будут любить их невзирая ни на что. И… не понимают, что творят. И если к ним приходит не фея с волшебной палочкой, а обычные люди, они часто отталкивают их, не узнают. Не понимают. А ангелы вынуждены следовать за теми, кто их вызвал к жизни. Вынуждены, понимаешь? И ничего не могут с этим сделать.

— А феи с палочками бывают?

— Я не встречал. Ну, так что, поможешь?

— Конечно, а что нужно сделать?

— Твой сосед. Познакомь меня с ним. Можешь представить, как своего племянника.

— Хорошо.

Омар заулыбался, и снопы разноцветных искр снова метнулись в разные стороны. Надо будет расспросить у мальчика, из какого он мира. Уж больно странно он выражает свои эмоции. Небезопасно, я бы сказала, с противопожарной точки зрения.

…Выполнить просьбу Омара было проще простого. Борис Григорьевич с самого первого дня моего появления в Мелкиной квартиры выражал страстное желание со мной дружить. Если бы не его преклонение перед юной жёнушкой и их малышом, я бы даже подумала, что он за мной приударяет. Сам Борис Григорьевич, своё настойчивое внимание объяснял просто:

— Женечка, приходите к нам! Моя Оленька скучает, она здесь так одинока — вы не представляете! Всё одна и одна…

На самом деле Оленька вовсе не скучала. С утра она гуляла в парке с малышом, потом передавала его на руки няне и ехала в спортивный клуб. Оленька тщательно следила за своей внешностью: ежедневные спортивные тренировки, парикмахерская, косметолог — всё это было непременной частью её жизни. Там же Оленька находила массу подружек, с которыми могла поболтать, но надо отдать Оленьке должное — времени с подружками она проводила немного. Поработав над собой, она впархивала в подъезд с кучей пакетов, украшенных фирменными логотипами, весёлая, благоухающая, юная. Отпускала няню и тут же начинала ворковать со своим малышом, которого обожала не меньше, чем Борис Григорьевич. Меня же она дичилась. Неловко здоровалась, предлагала угощения, почему-то всегда мучительно краснея, и облегчённо вздыхала, когда малыш начинал требовать её внимания, и не нужно было придумывать предлог, чтобы меня оставить. Поэтому каждый вечер мы с Борисом Григорьевичем сидели на кухне вдвоём, и он не отпускал меня до тех пор, пока не хлопала дверь Мелкиной квартиры.

— А, вот и Мирослав явился! — неизменно восклицал Борис Григорьевич, услышав знакомый стук.

— Я пойду, спасибо вам за вечер, Борис Григорьевич, — также запланировано отвечала я.

В довершение, следуя традиции, в дверях показывалась Оленька с малышом на руках:

— Пусик, скажи тёте до свидания! Помаши ручкой, вот так, да… Скажи — тётя, приходи в гости!

— Непременно заходите, — добавлял Борис Григорьевич, умильно глядя на толстощёкого карапуза. — Оленька так скучает…

Мы с Омаром нанесли визит в выходной день, чтобы застать Бориса Григорьевича дома наверняка, не предупредив заранее и, кажется, сорвали планы соседей.

— Мы на аттракционы хотели, — Оленька надула губки и тщательно подведённые глазищи подозрительно заблестели. — С Пусиком погулять.

— Ничего, потом погуляем, — бодро заявил Борис Григорьевич. — Проходите Женя, и вы, молодой человек… как вас величать?

— Омар.

— О! Великое имя! Я в юности, бывало, зачитывался виршами великого Хайяма.

— Омар? Это рыба такая? — Оленька простодушно хлопнула ресницами, покорно стягивая комбинезон с малыша.

— Рыба? — Борис Григорьевич озадаченно посмотрел на супругу. — Э-э-э… что ты имела ввиду? Впрочем, неважно! Проходите, дорогие гости. Оленька, чаю!

— А тебе всё неважно, что я имею ввиду, — Оленька взяла на руки карапуза и направилась в комнату. — Пойдём Пусик, аттракционы отменяются!

— Оля, да ты что?! — казалось, Борис Григорьевич был шокирован до чрезвычайности. — Ведь к нам Женя пришла!

Мне стало неловко. Я хотела извиниться и уйти, но меня опередил Омар.

— Борис Григорьевич! Оля! Не надо из-за нас ничего отменять, мы только поздороваться зашли, но если вы возьмёте нас на аттракционы…

Борис Григорьевич не дал ему договорить и бурно возликовал:

— Отличная мысль, Оленька, собирайся — выезжаем! Женя и Омар поедут с нами, и мы отлично повеселимся!

Оленька тут же осушила слёзы, малыш даже и не понял, что мог лишиться развлечения и через пять минут мы выезжали со двора в огромном джипе Бориса Григорьевича.

Аттракционами Оленька называла новый центр развлечений, открытый в прошлом году, в котором по выходным собиралось огромное количество народа: в основном родители с детьми. Мне из всех развлечений достался сынок Бориса Григорьевича и Оленьки, которого ни один детский аниматор не взял под свою ответственность, ввиду его слишком мелкого возраста. Борис Григорьевич самоотверженно взялся мне помогать, а Омар и Оленька растворились в гуще веселья, одновременно взяв билеты на роллердром, на просмотр ужастиков в 5D и что-то там ещё.

Устав ходить по залам, мы с Борисом Григорьевичем присели за столиком в кафе. Официантки бегали, как угорелые, не успевая обслужить всех желающих и мой спутник самостоятельно порысил к стойке за мороженным и стаканом сока.

— Невероятно!

На стул рядом со мной плюхнулся раскрасневшийся и вспотевший Омар. Тело его так и искрило, и я забеспокоилась, что сработает пожарная сигнализация.

— Что именно?

Малыш в это время пытался засунуть кулак мне в рот и потому мой вопрос прозвучал невнятно.

— Понимаешь, ангела и человека его создавшего связывают нити. Крепкие и видимые. Не всем, конечно, но ты и я увидеть их способны.

— Что-то я не видала нитей, связывающих Бориса Григорьевича и Ольгу, — с сомнением ответила я.

— То-то и оно! — Омар выдал сноп искр. — Борис Григорьевич вовсе не Оленькин ангел!

— Да ладно?! — не поверила я. — А чей же?! Он её опекает, заботиться… причём особого родства душ я не наблюдаю. Да и любви тоже.

— Говорю тебе — она здесь не при чём! Но невероятное не в этом! У этого ангела есть нити, крепкие — не разорвать. Я чувствую их, но не вижу! Они… словно заблокированы. Надёжно спрятаны кем-то, но зачем? Для чего? Ты понимаешь?

— Не очень, — призналась я.