Chernovodie - Reshetko
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из «мужиков», который постарше, шмыгая носом, махнул ручонкой.
– Во-он, дядя, двухэтажный дом, – и пояснил: – Ближний к нам, там на первом этаже и будет комендатура. – Он уставился любопытными глазенками на приезжего. – А вы, дядя, кто? Новый комендант! Ага!
– Ну, брат, это ты хватил! – рассмеялся Александр.
– Ну да, комендант! – ввязался в разговор второй «мужик». – У коменданта военная форма, как у Талинина, и сбоку ливольверт!
– Твоя правда, – подтвердил рассуждения пацана Александр. – Никакой я не комендант, а просто-напросто обыкновенный ссыльный.
– Ну да, ссыльный! – не поверил мальчишка. – Ссыльных охраняют, а ты сам приехал!
– А я, паря, как та собака, – не привязана, а визжу. Вот сам и приехал. Ладно, ребятня, пойду к коменданту. – И Щетинин зашагал в гору.
Около калитки стоял человек в военном обмундировании. Фуражка с синим околышем была слегка сдвинута на затылок.
На буром обветренном лице выделялся высокий белый лоб. По всему было видно, человек мало находится в помещении, а больше был знаком с нарымскими ветрами и солнцем.
– Здорово, гражданин начальник! – проговорил Щетинин охрипшим от волнения голосом.
– Здорово! – ответил военный.
– Мне бы коменданта, гражданин начальник!
– Я комендант, Талинин Михаил Игнатьевич. – И в свою очередь спросил: – Что нужно?
Щетинин опустил котомку на землю и вытащил из внутреннего кармана пиджака объемистый бумажник. Дрожащими от волнения пальцами достал свернутый лист бумаги и подал его коменданту.
– Тут мои где-то – жена с ребятишками, Щетинина…
Талинин взял лист бумаги, развернул его и стал читать:
– Так, так! – приговаривал комендант. – Значит, Щетинин Александр Дмитриевич. Одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года рождения. Житель деревни Лисий Мыс Омской области.
Щетинин согласно кивал головой.
Бросив читать, Талинин поднял голову и снова стал внимательно рассматривать стоящего рядом мужика.
– Как же так получилось, Щетинин, что семью выслали, а ты остался? А?
– Дак не было меня дома! – смущенно оправдывался Александр, словно был в чем-то виноват. – В отъезде я был: к старшему сыну в город ездил. Хотел насовсем туда уехать. Пока ездил – моих и увезли!
– Значит, не успел сбежать, забарабали! – с кривой ухмылкой проговорил комендант.
Щетинина словно ударили, он прямо уставился в глаза коменданта и процедил сквозь зубы:
– Выходит, не успел, гражданин начальник!
– Ну, ну, полегче! Я не люблю, когда хвост пушат! – сухо проговорил Талинин и неожиданно для себя закончил: – Тебе бы, Щетинин, в лейб-гвардии служить! Вон какой вымахал!
– А я, гражданин начальник, и служил в лейб-гвардии его императорского величества полку, в первом взводе, – все были черной масти и одного роста! – спокойно заметил Щетинин. – Зимний дворец охранял!
– Ишь ты, – удивился Талинин. – Значит, самого Николашку в постели охранял!
– И во внутренних покоях караул несли. Приходилось и около спальни евонной стоять!
– Дак ты – что? Николашку видел живого? – не скрывая откровенного любопытства, продолжал расспрашивать комендант.
– Как вас, – невозмутимо ответил Александр. – И много раз!
– Ишь ты-ы! – почти пропел Талинин. Его лицо, с наивной глуповато-восхищенной улыбкой, делало его похожим на того деревенского парня, каким он был еще совсем недавно.
Александра так и тянуло сказать: «Закрой рот, деревня, не то ворона залетит!» Но он только подавил в себе распиравший его смех.
Наконец комендант спохватился. Чувствуя, в каком смешном положении оказался, он напустил на себя строгий вид и с излишней сухостью в голосе проговорил:
– Ваша семья, Щетинин, в настоящее время проживает в поселке номер шесть!
– Ну вот, кажись, добрался! – Горячими болезненными толчками забилось в груди сердце, лицо обдало сухим жаром. – Это где, далеко? – глухо спросил Щетинин.
Видя растерянность и почти детскую беспомощность мужика-гвардейца, комендант окончательно оправился от смущения и снисходительно произнес:
– Рядом! И шести километров не будет. – Он сложил справку и сунул ее в нагрудный карман гимнастерки. – Эта бумажка тебе больше не нужна, лейб-гвардеец. Теперь тебя охранять будут, как императора! – с издевкой закончил говорить комендант.
Александр проследил взглядом за справкой, как за ней захлопнулся клапан кармана гимнастерки и застегнули на пуговицу.
«Точно амбарный замок повесили! – с тупым равнодушием подумал Щетинин. – Вот теперь уж точно приехал!»
Вялым, угасшим голосом спросил:
– Дак че, начальник, мне ехать, али как?
– Езжай! – приказал Талинин. – Поселковому коменданту скажешь, документы у меня оставил.
Поднял мешок с вещами и закинул его за спину совершенно другой человек. Тот, свободный, остался где-то на дороге, в пути, и появился новый – подневольный. Александр тяжело зашагал на берег реки.
Комендант, провожая взглядом удалявшуюся фигуру спецпереселенца, задумчиво проговорил:
– А ведь мне тоже бы в поселок надо съездить… и попутчик объявился! – И, как человек, быстрый на подъем, еще не успев додумать мысль до конца, громко окликнул удалявшегося спецпереселенца:
– Гвардеец, у тебя обласок большой? Двоих поднимет?
Щетинин остановился и, обернувшись на голос коменданта, недоуменно отозвался:
– А че? Вообще-то до Чижапки вдвоем ехали!
– Вот и ладненько! – обрадовался Талинин. – Подожди меня, я быстро. Вместе поедем в поселок.
Осенний день, солнечный и прохладный с утра, к вечеру изменился: потеплело, и стал накрапывать дождь. Оголились речные берега. За низменным правым берегом реки проглядывали широкие просторы васюганской ливы; слева тянулся высокий глинистый обрыв. Еще совсем недавно эти берега через край переполняла бившая ключом жизнь. Сейчас было непривычно тихо. Опустели тысячные колонии дроздов, заселявшие густые кусты тальника между курьей и Васюганом, исчезли утиные выводки, пропало звонкое многоголосье бесчисленных куликов, отлетались в голубом васюганском небе вилохвостые стремительные стрижи. Серо, сыро, промозгло… Только редкие вороны, нахохлившись, молчаливо восседали на обвисших от сырости тальниках, равнодушно провожая взглядом плывущий по реке обласок. Слабый северный ветерок на открытых плесах развел небольшую волну. Разбиваясь об острую скулу долбленки, мелкие брызги неприятно орошали сидящих в обласке путников.
– Ну и погодка! – ворчал сидевший в носу обласка комендант, вытирая ладонью мокрое лицо.
Свалившись с середины реки под глинистый яр, где было сравнительно тихо, Александр, равномерно загребая веслом, мощными толчками продвигался вперед. Между делом с нескрываемым интересом изучал впереди сидящего пассажира. Глядя на вьющиеся шелковистые волосы, выбившиеся из-под околыша форменной фуражки, на гладкую точеную шею, думал: «Совсем молодой еще – сосунок, а власть над людьми какую имеет… Сейчас все они – не успели вывалиться, а уже настеганные…»
Течение, ударившись о крутой глинистый берег, завихрялось, образуя многочисленные улова. Обласок на водоворотах взбрыкивал, точно уросливая кобылешка, стараясь развернуться поперек течения. Щетинин умело усмирял непредсказуемый бег своего скакуна. Но один раз, не рассчитав, он сильнее навалился на весло и качнул обласок. Тот, накренившись, черпнул речную воду через край.
Талинин судорожно хватился руками за борта. Обласок качнулся сильнее, набрав еще больше воды.
– Не хватайся за борта, гражданин начальник! – гаркнул Щетинин. И уже спокойнее: – А то ить утопнем. Я же плавать не умею!
Талинин отдернул руки и нервно хохотнул:
– Я ведь тоже, гвардеец, плавать не умею. Утонем, так вместе!
Бег обласка выровнялся; по дну обласка тихонько журчала вода, сливавшаяся в корму. Успокоившись, Талинин задумчиво проговорил:
– А че, гвардеец, утонем – и никому дела до нас не будет. Ты – спецпереселенец; я – комендант при вас. Вычеркнут тебя и меня из списков, и все… Были – и не стало нас… Земля не перевернется!
– Земля не перевернется, а все же рано пока! – поддержал рассуждения коменданта Александр.
Талинин охотно согласился:
– Конечно, рано! Да и земля тут больно богатая. Умирать жалко!
«Земля-то богатая, да не больно в радость богатство сквозь тюремную решетку!» – подумал с горечью Щетинин и ничего не сказал в ответ.
Впереди, между редкими кустами черемушника, показался натоптанный берег, и едва заметная тропинка пролегла на верх обрыва.
– Пристань здесь. Тут таска, – показал рукой комендант на тропинку. – Километра два сократим. Че зря воду лопатить!
Вытащив обласок наверх, путники врезались в густую, уже полегшую траву.
– Мамочка моя родная! Травищи-то, травищи!.. Сколько ее пропадает здесь! – остановился в восхищении Щетинин. Полегшая трава плотно сбившейся кошмой лежала по обочинам узенькой тропинки. Разделенные носовой частью обласка, путники с трудом выдирали ноги из травяного месива. Наконец Александр не выдержал:
