Беглецы в Бесконечность - Владимир Борода

Ободранная дверь без звонка, номера и какой-либо таблички, все как люди рассказывали, из-за нее доносятся звуки рока и запах чего-то жаренного-знакомого. Роман поднял свой могучий кулак и посильней ударил в двери, что бы хозяева услышали сквозь звуки музыки… Результат превзошел все ожидания — дверь рухнула во всю свою длину, издав такой страшный грохот, что Роман зажмурился и втянул голову в плечи… Затем мгновенно покрылся липким потом, а мысли галопом понеслись в хайрастой башке — может сбежать?.. Но было поздно, в проеме появился хозяин этой страшной и странной квартиры, сам Джеки, судя по виду и описанию — они совпадали, совместно с Романом Джеки водрузили дверь на место и втащив гостя за руку в глубь флета, усадил того на кухне за стол.

— А что у тебя с дверью? -

вместо приветствия и представления — кто он и что он, спросил ошизевший Роман.

— А, пустяки, прошлый месяц менты сорвали, так руки не доходят отремонтировать, -

Джеки был волосат, бородат, выглядел как черт из сказки, сквозь рваную рубаху без единой пуговицы, но в цветах, проглядывало плохо вымотое тело…

— Роман…

— Ты Роман? -

удивился Джеки.

— Я думал ты минимум Жижка, дверь на пол и грохоту! -

покачал головою хозяин. Они сидели на уютной кухни, по ноздри стоящего человека заваленного поломанной мебелью и разными нужными и ненужными вещами… Присутствовал даже манекен без головы… Противного розового цвета. На плите, на сковородке ворчали поджариваемые на подсолнечном масле листья конопли, в углу в кресле спал какой-то волосатый малый с засученным рукавом на правой руке, под потолком, где-то среди рухляди, орал запущенный на полную катушку магнитовфон что-то западное, ему вторил замученный попугай в клетке, тщетно пытаясь переорать катушечного певца из черного ящика.

— Мне говорили, что ты можешь оказать помощь в "закосе" от армии, -

сразу взял быка за рога Роман. Джеки на это одобрительно улыбнулся, не переставая помешивать ворчащие листья:

— Я главный специалист по психиатрии среди хипов Праги. Во-первых три года изучения психиатрии в университете, во-вторых четыре раза сам был в Бохницах, и в-четвертых — я сам имею "белый билет".

— Ты пропустил "в-третьих", -

робко напомнил Роман, но Джеки отмахнулся свободной рукой — пустяки.

— Сейчас дожарим и поедем…

— Куда? -

удивился Роман.

— В путешествие, для начала проглоти вот эту малюсенькую таблеточку, теперь выпей вот эту бутылку пива, теперь съешь вот этот кусочек сахара, ну а теперь придвигайся — будем хавать "кашу"…

Роман точно помнил — он съел от силы одну ложку сильно пахнущих жаренных листьев… Всего только одну… И все.

Очнулся Роман в больнице, крепко привязанный к кровати широкими кожаными ремнями, вокруг него творился настоящий дурдом — кто-то вопил нечеловеческим голосом, кто-то просто орал, кто-то мяукал, кто-то срал в штаны или мимо, сам Роман, если судить по запаху, был обоссаный с ног до головы и как это у него получилось — загадка природы… Распахнулась дверь, два энергичных санитара разогнали психов по койкам и заткнули им рты, следом вошел важный доктор во главе небольшой свиты. Войдя в палату, доктор со свитой сразу направился к привязанному Роману и участливо улыбаясь, склонился к нему. Поглядев прямо в глаза, доктор выпрямился и красивым бархатным голосом пророкотал своей свите:

— Обратите внимание — типичный случай симуляции неизвестного науке психиатрического заболевания, припадок длился три с лишним дня, больной натворил черти что, но ни чего не помнит… Зрачки расширены, усиленное пото и моче выделения, учащенный лихорадочный пульс… А что натворил за эти три дня! Такого даже придумать нельзя, нарочно выдумать!..

— Последствия приема определенных психотропных средств в определенной последовательности, пан профессор? -

угодливым голоском кто-то подчеркнул-спросил очевидное для пана професора.

— Да, конечно же да, рецепт Джеки, с начала призыва будет наплыв аналогичных больных с типичными сиптомами, пока же первая ласточка…

От уходящего из палаты пана профессора донеслось до Романа — раньше у них проходил номер, но после того как мы закупили новый анализатор крови в СССР…

В армию Роман попал. "Старшего Брата" и до этого не сильно любил, ну а после трех месяцев Бохниц к СССР совсем стал плохо относится. И с Джеки больше не встретился, а жаль, многое ему бы мог Роман рассказать, многое…

А про те три дня, которые выпали из памяти Романа, ему пражские хиппи еще лет несколько, после его армии, рассказывали. Как легенды…

1981 год.

После службы Роман все равно оброс волосами и не перестал убегать. Только на этот раз его побеги стали то ли менее экэистенциональнее, то ли еще больше. Если, раньше он убегал от действительности в хипповую жизнь, то теперь повадился убегать в Польшу, в тамошние хипповые коммуны, где отдыхал и душой и телом. Так как к тому времени в самой Праге почти не осталось хиппов — кто подался в лес, в коммуны и просто на работу подальше от народной милиции и городских невзгод, кто в политику-дисиденство, а кто и в андеграунд — черные в одежде, живущие под лозунгом — жить быстро, умереть молодым, и делающие все для выполнения этого принципа в жизнь. А "вмазатся" какой-либо пакостью — "черным" или еще чем нибудь, это было ему не по кайфу, так же вляпатся в политику, тогда еще Роману казалось невозможным… Вот он и убегал в Польшу, хотя и там "торча" хватало, но подавалось хоть в хипповой упаковке — мол расширяем сознание ручным способом, вот-вот скрутим горизонт в трубочку и увидим такое!.. Но торчали не все, идейки не были задавлены, все эти фридом, лаф и пис, вот и перся Роман в очередной раз, так примерно в девятый, через границу нерушимую, с огромным рюкзаком битком набитый супами в пакетах, как его обзывают поляки — "зупа", что бы поддержать голодных братьев по асоциальному социуму.

После введения военно-осадного режима в Польше и карточек на всю хавку, не работающим хипам стало совсем караул. Вот и пер Роман сквозь нерушимую границу, дырявую как решето, рюкзачок килограмм так на тридцать с едою. Супы лучше всего подходили для транспортировки, так как были наиболее компактные, энергоемкие и калорийные.

Стояла осень, слегка капало, если и сосны стояли то же. Слегка нахмурившиеся. Сойдя с тропы, круто задирающая в гору среди пожухлой травы и валяющейся листвы осенних расцветок, Роман осторожно стал подниматься в густом кустарнике, уже потерявшем большую часть убранства. Поднимался "лесенкой-елочкой", два метра влево, два метра вправо, стараясь не наступить на какую-нибудь могущую громко захрустеть ветку, до желанной вершины, за которой начиналась уже Польша, оставалось всего-ничего, на глаз метров так двести, как боковым своим зрением что ли, Роман увидел что-то нежелательное… Не останавливаясь и не поворачивая лохматой башки под капюшоном куртки, Роман вгляделся все тем же краем глаза и похолодел, даже можно сказать так — замер от холода, но только внутренне, ноги же по-прежнему несли его знакомым маршрутом, тело само выбирало себе более правильный путь… В метрах двадцати трех с половиной, от силы двадцати трех семидесяти пяти под раскидистой елью лежали двое плохо замаскированных пограничника… Один явно спал, даже рот полуоткрыт и глаза закатились, а другой изумленно вглядывался в неизвестно откуда взявшегося Романа, прущего через границу явно контрабанду… Через границу, которая нерушима, непроходима и на замке. В голове у Романа мелькнуло — а как же супчик, без супа польским хипам в коммуне кранты… Мелькнула мыслишка о супах, хипах, коммунах, мелькнула и ушла, оставив только ритм шагов — вот и все, вот и все, вот и…

Не переставая шагать и не отрывая взгляд, край взгляда, совсем краешек глаза от увиденных погранцов, Роман увидел глюк! невероятное!! фантастическое следующее — пограничник не дремлющий привстал на локте и другой рукой, свободной от сжимания автомата и охраны границы, усиленно замахал в сторону Польши, явно предлагая — проваливай, проваливай, пошевеливайся-пошевеливайся, поторапливайся-поторапливайся, шевели ногами… Роман не веря самому себе зашевелил усиленно ногами в сторону такой близкой вершины… Уже переваливая через гребень, не удержался, обернулся, что бы послать приветственную "викторию" неизвестному погранцу, скорей всего до службы то же отиравшемуся возле Вашека с лошадью, как замер с открытым ртом… Замер и простоял открытый всем радарам, взглядам и ветрам с локаторами вперемешку минут так семь… А на границе даже с дружественной Польшей это рискованно много. Из-под ели на Романа махал веткой куст неизвестной ему породы, второй маленький куст привалился к первому, и все вместе взятое говорило ему только одно — нервы.

А супы Романа в Польше запомнили надолго. Если не сказать навсегда…