Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

напролет кутить. Пошататься по Старому Арбату, посидеть в ночном кинотеатре.

Или ты предпочитаешь дискотеку в клубе?

– Нет, – быстро ответила Алина. – Предпочитаю кинотеатр.

– Отличненько! А завтра к Кольке на шашлыки. Он давно приглашал нас к

нему на шашлыки. Я так и не смог убедить этого глупого борова, что ты не моя

девушка. А теперь уже поздно. С Леонидом Сергеевичем я обо всем договорился.

Ну что, поехали?

Алина не сдвинулась с места. Надо же, какой прыткий. Самоуверенный и

прыткий. С папкой договорился. Интересно, о чем? Она так и спросила: «О чем,

интересно?»

– О том, что я доставлю его дочь домой в целости и сохранности. О чем же

еще я могу договориться с будущим тестем?

– С какой стати ты решил, что я пойду за тебя замуж? – возмутилась Алина.

– Пойдешь, – вредным тоном ответствовал Егор. – Папка прикажет, и

выйдешь, как миленькая.

Проверив перед выходом, весь ли инструмент на месте, Евгений Анисимов

застегнул саквояж, кликнул свою собаку, пристегнул к ошейнику поводок, и они

отправились на работу, поручив Мамахен следить за порядком в доме. Обеденный

перерыв закончился, а до вечера нужно еще успеть на целых четыре заявки.

Хорошо хоть, что все в одном районе.

Бело-зеленая «Самара» с надписью во весь бок «Мастер на час»

приветливо мигнула фарами и щелкнула замками. Женька приоткрыл дверцу псу, и

тот важно впрыгнул на заднее сиденье, машину качнуло. Пристегнув ремень

безопасности, Женька степенно перекрестился, пробормотал «Господи,

благослови», и они тронулись.

Он был неопытный водитель и все еще трусил, когда приходилось

перестраиваться из ряда в ряд, собираясь на неминуемый обгон троллейбуса, или

совершать поворот на перекрестке без светофора, или мчаться в потоке по

восьмиполосной скоростной магистрали. Но он решил стиснуть зубы и перебороть

трусость. Он справится. Если это могут другие, то сможет и он. Хотя, конечно,

трудно.

После того случая с отравлением он как будто очнулся. Первое, что пришло

ему в голову в больнице, когда он уже начал нормально соображать, так это что

будет с его зверями, если он бездарно и пошло когда-нибудь загнется,

нахлебавшись паленой водки или хоть бы даже и не паленой, а просто вульгарно

перебрав бухалова до полной печеночной отключки. Или чего там еще может у

него внутри отключиться?

Хорошо еще, что тогда, торопясь принять на грудь, он забыл закрыть за

собой входную дверь на замок. Все мысли были только о том, как бы половчее

высосать эту треклятую фляжку, не привлекая внимания зверинца. А то хана, если

бы закрыл. Кто бы стал ее взламывать? Ну, может быть, и стали бы, но только

позже.

Жильцы из соседних квартир пришли скандалить, потому что его доберман

так жутко завывал и гавкал, что возмутил весь подъезд с первого этажа до

девятого, и даже соседи по подъезду колотили в стену. Это Женьку и спасло. В

больнице он отделался гигантским промыванием желудка и многочасовой

капельницей и через день уже был дома. Чувствовал себя похабно, но все же

уговорил выписать – из-за зверей.

После этого случая все больше сидел дома, выходил только за продуктами и

на прогулку с псом, и то старался совмещать прогулку с продуктами. Не хотел он

встречаться с пацанами, боялся пить, хоть выпить и хотелось.

Потом с ним произошло одно событие, которое принято называть

судьбоносным. Вернее, это была судьбоносная встреча.

В их доме поголовно начали устанавливать приборы по учету воды, и в один

из дней к Женьке тоже явился сантехник. Сантехник выглядел неортодоксально.

Он был тщательно выбрит, был упакован в чистый и отглаженный комбинезон.

Новый. Он говорил спокойно и без мата. И он отказался взять бутылку. Он не взял

ноль пять перцовки.

Женька тупо спросил:

– Почему?

– Я не пью, – без апломба и так же спокойно ответил инопланетянин. Без

комментариев.

Странный сантехник ушел, а Женька потом долго стоял молча у окна,

рассматривая желто-красные поредевшие ветки ясеня. Он вспоминал бабушку

Таню. Как она гордо ему говорила, что у него «гены».

И тогда он подумал: «Какого дьявола? Что я, в самом деле, сопли жую? Ну

не стал я управляющим банка, и что? Жизнь разве только там наверху, где бабло и

понты? А здесь исключительно быдло и чмо? «Ауди» у него, видите ли, этого

года!.. Да пошли вы все в задницу, заносчивые уроды!»

И судьба улыбнулась, Евгения приняли на работу в хорошее место. Два

мужика самого простецкого вида, соучредители фирмы «Мастер на час», провели

его в мастерскую и кое-что попросили сработать в качестве теста. Сказали

удовлетворенно: «Да ты, кажись, рукастый, парень. Берем, пиши заяву». Потом

они заставили его сдать на права. Теперь он катается к клиентам на служебной

машине. А что касается военной инвалидности в трудовой книжке, то она вызвала

у них законное уважение, и Женька впервые расправил плечи.

Изредка он вспоминал ту странную историю, произошедшую полгода назад,

в начале осени, с Линой Трофимовой, его бывшей одноклассницей. Она не узнала

его тогда. Что ж, он не в претензии. Однако, что за дела ее связывали с подонком

Додиком? Странно. А то, что Додик нес ей пойло, которое потом по жадности

вылакал Женька, это что-то значит? Случайно? Или все же Додик имел цель ее

травануть? С тех пор падла куда-то исчез, но, сказать по правде, Женька тоже

теперь не маялся от безделья. Теперь у него работа. Ему некогда.

Евгений потихоньку вырулил с главной улицы в узкий местный проезд и

тихонечко поехал между домами. А то выскочит еще шкет какой на велике, так хоть

затормозить успеешь.

Припарковал машину у бордюра, велел Семенычу ждать, мол, он ненадолго,

и уверенными шагами двинулся к подъезду. У него по этому адресу громоздкий

заказ, карнизы повесить, еще жалюзи на балкон, но Женька управится быстро.

Дверь открыли, Женя поздоровался, вошел, поставил саквояж на пол рядом

с галошницей, на которой располагалась одна только дамская сумочка. Свободное

место рядом с сумочкой оставалось, но Женька знал, что народ везде разный,

подобный жест кое-кто может расценить как бесцеремонный. Женьке нравилось

вести себя безупречно. Безупречно и высокомерно. Ничего особенного, небольшая

компенсация за почетное звание гегемона.

Но сегодня все пошло наперекосяк. Евгений напялил бахилы в полутемной

прихожей и, пройдя мимо ванны и туалета, вошел в жилую комнату. И посмотрел

на хозяйку. Это была Рита.

Это была та самая Рита.

Рита Кулебякина-Радова стояла посреди комнаты и, обращаясь к Женьке, но

глядя мимо него, обстоятельно объясняла, что он тут у нее должен сделать.

– Я не хочу у вас под ногами путаться, – выказала благородство Рита, –

пойду на кухню.

И вышла. На кухню.

У Женьки задрожали руки. Он ничего не мог с этим поделать, руки дрожали,

дыхание сбилось.

«Что это ты так разволновался, старый?» – спросил сам себя Женька, но не

стал отвечать. Дурацкий вопрос в ответе не нуждается.

Ну, подумаешь, бывшая одноклассница, ну первая любовь, ну не узнала. И

эта тоже не узнала. Блин! Не обязана, вот и не узнала. Изменился, значит, так, да и

время шло не в твою пользу. Чего же психовать. Давай, быстренько бери себя в

руки и выполняй свою обычную работу, как говорят приземленные американцы.

И Женька почти успокоился в процессе «своей обычной работы». Так, гонял

помаленьку воспоминания, грустил чуть-чуть, прислушивался и принюхивался к

тому, что там на кухне делает Рита. Ритуля.

Позвякивала посуда. На кухне всегда звякает посуда, если в доме есть

женщина. О! Кофе варит. Нахалка, могла бы сначала его выпроводить, а уж потом

кофейком баловаться.

Но на самом деле он не обижался, нет. Просто нужно было занять голову

какой-то словесной требухой, пустой, ничего не значащей, чтобы нормально

выполнить заказ и по-быстрому свалить уже отсюда, пес заждался.

Рита на пороге комнаты больше не появилась. Женька сам прошел в кухню,

равнодушным и спокойным тоном поставил ее в известность, что все готово, он

просит принять работу, а потом подписать бумаги и оплатить счет.

Что и было исполнено.

Сердце как-то давило. И заболела голова, затылок, глухо.

Евгений проверил, все ли инструменты на месте, не забыл ли чего в чужой

квартире, застегнул замочки саквояжа и ровно произнес:

– Всего доброго.

– Женя!

Он вздрогнул. Не обернулся, но шагу сделать не мог.

– Ты не узнал меня, что ли, Жень?!

Он молчал.

– Жень, я что, так изменилась? Это же я, Рита Радова, мы с тобой вместе

учились до девятого класса, помнишь? Мы с Линкой на второй парте в первом

ряду сидели, а ты на предпоследней во втором!..

В голосе Риты явно слышалась смесь обиды и… отчаяния?