Любовь со второго взгляда - Алла Сурикова

Позвонил мне Станислав Ростоцкий:

— Ты что сценариями разбрасываешься?

— Если вы будете ставить, а Тихонов играть — я согласна.

— Да нет, уже не буду… Я живу на острове…

И Тихонов сниматься не стал.

Но проект ко мне не вернулся. Снял это кино — вместо меня — Володя Басов. В главной роли — Олег Стриженов.

Эдик Акопов когда-то написал пьесу о том, как встречают вместе Новый год три пары разновозрастных влюбленных — такая новогодняя сказка для взрослых.

А я сняла пробы к фильму «В ночь под Новый год, или Только раз бывает в жизни встреча…» — за собственные деньги.

Нет, сначала были обещания — дать денег на все кино «под большое декольте» — певицы Любы Успенской.

Один богатый поклонник ее таланта обещал сделать красивый жест. Потом даже не возместил потраченного…

В одной из ролей пробовался сам Евгений Семенович Матвеев. И хотя он играл не совсем того человека, что предполагал сценарий (тот персонаж должен был быть куда пассивнее, робче, а Матвеев играл настоящего мужика), — проба получилась интересной. Евгений Семенович вообще меня поражает: у него всегда «горит глаз». Женщина рядом с ним всегда чувствует себя женщиной. И это никак не зависит от его возраста.

…Венгрия. Давний год. Гуляю по вечернему Будапешту. Поперек тротуара — маленькая улочка. Даже не улочка — ручеек! Но со светофором. И горит красный. Долго горит!.. Воспитанные в послушании и уважении ко всяким правилам венгры стоят сырокопченой венгерской колбасой и терпеливо ждут зеленого. Вокруг ни одной машины и ни одного полицейского…

Я не выдерживаю. Мне их правила… по семечкам!..

Навстречу мне, с той стороны «ручейка», трогается какой-то представительный господин в светлом костюме. Вот, думаю, хоть один нормальный венгр нашелся!

Посреди «ручейка» мы сталкиваемся — Матвеев! Евгений Семенович!

Хохочем так, что светофор не выдерживает и дает нам зеленый. Евгений Семенович в Будапеште по делам картины. Я — по безделью и отдыху на Балатоне.

Потом гуляем вместе по ночному городу. Гуляем азартно и почти влюбленно. «Наши» в чужом городе…

Потом у меня на этот проект было еще несколько обещающих продюсеров. Но Кино никак не залаживалось: то снег выпадет — деньги растают, то деньги выпадут — снег растает…

Так продолжалось до сегодняшнего дня.

Сейчас, в 2001 году, я заканчиваю к Новому году эту картину для ТВЦ. Но в ролях у меня уже другие актеры…

Однажды в поисках денег на кино я забрела в какую-то юридическую контору к одному улыбчивому господину. Он был большим любителем фарфора, и в обмен на зыбкое обещание кинематографических денег я занялась поисками интересовавшей его фигурки «С легким паром!» (Эмиль Брагинский и Эльдар Рязанов в бане. По одной ноге у каждого — в шайке. «Одна шайка» — так окрестила моя будущая героиня свою работу.)

Я стала расспрашивать Брагинского об авторе этой «Шайки». И узнала о скульпторе Асте Бржезицкой. Эмиль сказал:

— Я вас познакомлю — и вы немедленно в нее влюбитесь.

Все так и произошло. Мне тут же захотелось снять о ней кино. Документальное. Кира Прошутинская (АТВ) дала мне съемочную группу. Ирена Лесневская (РЕН ТВ) помогла с монтажом.

Получился фильм «Фарфоровая затея». Он несколько раз шел по телевидению. Те, кто его видел, говорили добрые слова. Но это не моя заслуга. Гуля (так домашние и друзья называют мою — теперь уже девяностолетнюю — героиню) — удивительный человек: добрый, интеллигентный, красивый. У нее замечательное чувство юмора и великолепный русский язык.

Вот несколько ее историй.

В 19-м году отец привез меня в Крым, оставил у матери и уехал.

В этот момент в Крыму собралось огромное количество изысканной русской интеллигенции, которая решала для себя вопрос: быть или не быть, остаться или уехать… Всех лихорадило. Но мама мне сказала: «К тебе это никакого отношения не имеет. Едут люди или не едут — расти малограмотными нельзя». И поэтому я и дочери адвоката Овчинникова занимались французским, немецким, балетом, рисованием…

Нас загружали всем, чем можно было загрузить детей, чтоб они не просили есть. Голодно было жутко! Мы все писали стихи, ходили на рисование в Мисхор к преподавателю Хотимцевой… Она была приятельницей Чехова… А в это время стреляли красные в белых, белые в зеленых… Но все привыкли. Никто не пугался. Вечерами все ходили к даче толстой Нюры слушать у калитки музыку. Там в это время жил пианист. Мне почему-то казалось, что это был Рахманинов… Но однажды мы пришли туда, а за калиткой в открытом окне развевалась тюлевая штора. И все.

Дворник сказал: «Уехал, уехал он, навсегда…» Вот эта тюлевая штора, влетающая в пустую комнату, как признак какой-то опустошенности, гибельности — влетела и в мою щемящую детскую душу… навсегда.

Валерий Павлович Чкалов был замечательный человек… Однажды наши журналисты пристали к нему с вопросом:

— Почему вы стояли потупившись, когда первая красавица Америки надевала на вас венок победителя?

— А я на ножки ее смотрел, — честно признался Чкалов.

Он никак не почувствовал того, что стал «величайшим и крупнейшим». Он по-прежнему любил Чайковского, преклонялся перед настоящей живописью, и хотя с него писали портреты и лепили скульптуры — ему это было как-то мимо.

Валерий Павлович помог мне поступить в институт. (Он знал меня по отчиму, скульптору Менделевичу, которому как-то позировал, а я была на подхвате.)

Я опоздала на все экзамены… Чкалов, а он в это время был человеком номер один — на всю страну, позвонил Грабарю и сказал: тут одна очень способная молодая скульпторша опоздала — примите ее хоть на каких-нибудь условиях, а я вам буду век обязан. Грабарь тут же решил, что я чкаловская любовница. Когда я на следующее утро к нему пришла, он оглядел меня со всех сторон и, убедившись, что у Валерия Павловича неплохой вкус, тут же зачислил меня в студентки с испытательным сроком. Уж как я выкладывалась, чтоб не подвести своего благодетеля…

В одной из зарубежных поездок (дело было в советские времена) группу наших художников сопровождал аккуратно стриженный светловолосый молодой человек с всегда безукоризненно чистыми ногтями и отсутствующим выражением серых глаз. Нам его представили как искусствоведа. На нем был строгий черный костюм, который сделал бы честь любым похоронам…