Переход - Ольга Гребенщикова

В условленное время хозяева и гости собрались в часовне замка. Церемонию готовили с невообразимой поспешностью — непросто сделать за полдня то, на что обычно уходило несколько месяцев. Служанки, опустошив хозяйские оранжереи, в последнюю минуту закончили украшать колонны цветочными гирляндами. Служитель Церкви волновался, как никогда за всю свою долгую жизнь. Он лишь час назад узнал, что ему предстоит обручить короля Роланда и леди Эсперенс, и теперь вместе с помощниками по толстой книге сверял подробности церемонии, происхождение и титулы свидетелей, слова взаимных клятв и обязательств жениха и невесты. Задача ему досталась не из легких — ничего не перепутать, чтобы изысканное кружево сплетенного веками ритуала в будущем не обернулось предательской паутиной. Вот только самих виновников торжества декорации волновали меньше всего.

Адельгейду привел брат. Это означало, что семья добровольно, с согласия главы дома отдает девицу в дом будущего мужа. И если не возглас, то вздох изумления вызвать у присутствующих невесте удалось. Она как-то упустила из виду, что Роланд ни разу не видел ее в настоящем дамском наряде, поэтому впечатление оказалось даже сильнее, чем она рассчитывала. Короля с его светской выучкой трудно заставить выдать свои чувства, тем более на людях, но глаза его все-таки выдали — слишком счастливые, сияющие. Он тоже приоделся для помолвки, но гораздо строже и проще — король и в лучшие времена не выказывал тяги к излишествам. И его оружие — меч в потертых ножнах и пара кинжалов — было все тем же, с которым он не расставался последний месяц, с таким прямо отсюда можно отправляться в бой, а не на бал.

По традиции обручение происходило не у алтаря (там жениху и невесте предстояло появиться при заключении брака), а в середине часовни, на круглой площадке, окруженной колоннами. Все действующие лица собрались, церемония началась. Пока служитель, которого Кассандра про себя называла "монахом", и жених с невестой произносили положенные фразы, чужеземные гости с интересом разглядывали часовню. Многое казалось непривычным, но многое и знакомым. Часовня стояла во дворе замка, на возвышении, поэтому свет беспрепятственно лился в окна через яркие разноцветные витражи. А вычурная резьба по камню даже на очень избалованный вкус казалась настоящим произведением искусства. Кассандра наклонилась к магу и тихо спросила:

— Наро, а кому здесь поклоняются?

— Создателю.

— Совсем как мы. Но у нас тех, кто занимался магией, частенько сжигали заживо.

Маг хмыкнул и прошептал в ответ:

— За то, чем кое-кто у вас занимался, называя это магией, у нас бы тоже, пожалуй, сожгли. Ну, морду бы точно набили…

Кассандра фыркнула, и на них с Наро немедленно покосилась леди Вилар. Не то, чтобы неодобрительно, но удивленно и настороженно — здесь, как и везде, не принято нарушать торжественность обряда глупым хихиканьем.

Церемония тем временем близилась к завершению. Роланд взял Адельгейду за руку. Она почувствовала легкое, явно не предусмотренное протоколом пожатие, и тоже слегка пожала ему руку в ответ.

— В присутствии достойных свидетелей я объявляю леди Адельгейду Эсперенс своей избранницей и наделяю правами невесты короля согласно закону Диасты и по своей воле.

Он надел ей на палец кольцо с малой государственной печатью. Массивное, тяжелое кольцо, похоже, сделали таким не без умысла — пусть юная невеста сразу почувствует бремя власти. Служитель Церкви попросил собравшихся засвидетельствовать, что событие, ради которого все собрались, состоялось. На этом официальная часть закончилась, осталась неофициальная, но уходить жениху и невесте полагалось порознь — ведь это еще не свадьба. Алекс проводил сестру из часовни, Роланд ушел позже, а за ним потянулись и остальные.

Ужин, устроенный хозяевами замка, обещал войти в историю королевства как самый необычный праздник в честь высочайшей помолвки. Роланд вспоминал свою первую помолвку — тысячи гостей, поздравления иностранных послов, бал до самого утра. Сегодняшний вечер с долгими разговорами у камина и незапланированными танцами под игру нескольких музыкантов совсем не походил на придворное торжество. Но на сей раз король знал, что все делает правильно. Он никогда еще не чувствовал себя таким счастливым, не говоря уже о радости Адельгейды, успевшей забыть о недавних печалях.

Кассандра, удобно устроившись на диване, рассказывала леди Вилар невероятные истории о моде и нравах "своей страны". Морис тем временем с видом многоопытного светского льва развлекал хозяйских дочек, а они посматривали на него не без мечтательности.

— Там, откуда вы родом, водятся единороги? — спросила одна из юных леди.

— Конечно, водятся, прекрасная дева, — доверительно ответил гость, — только в наших краях их называют носорогами…

После ужина леди Экхарт, она же герцогиня Лорандевайс, согласилась спеть, чем немало удивила давних знакомых и обрадовала новых. Наскоро объяснив музыканту, что следует играть, она чистым, мелодичным голосом, способным заставить позеленеть от зависти оперных див всех миров, запела о далеком городе под голубым небом, о красоте и смерти, и о том, что остается несгибаемая гордость, даже если мертва надежда. Не самая подходящая песня для праздника, но никто не выказал недовольства. Адельгейде вдруг захотелось понять — а что удержало наследницу? Надежда или гордость? Или железная рука Мориса, вырвавшего у нее нож, или пистолет, или чем там она собиралась отправить себя в мир иной? Девушка поймала ответный взгляд Кассандры, кочующий с нее на Роланда и обратно, мягкий, чуть затуманенный. Но на этом игра в гляделки закончилась. Роланд вытащил невесту танцевать, а потом незаметно увлек из зала в темный коридор, вкрадчиво шепнув:

— Пойдем, я покажу тебе замок.

— Ты бывал здесь раньше? — спросила Адельгейда, торопливо взбегая следом по винтовой лестнице и думая о том, что ему без корсета и шлейфа гораздо проще шагать через несколько ступеней.

— Конечно, бывал, с детства.

Замок хоть и уступал королевскому, но все здесь свидетельствовало о неравнодушии хозяев к искусству и об их отменном вкусе. В залах горели свечи, все желающие могли беспрепятственно любоваться изысканной живописью, гобеленами, редкими вещицами из хрусталя и фарфора. В дополнение к красотам интерьера у каждой двери стояли стражники, из-за усиленной охраны караулы появились даже там, где в обычное время их не видели.

— Пойдем дальше, — позвал Роланд, увлекая спутницу в дверь, за которой оказалось совсем темно. Лестница привела на длинный балкон с колоннадой, выходящий во внутренний сад.