Охота за головами на Соломоновых островах - Кэролайн Майтингер

А нам лучше было вообще не родиться, так как владелец лодки — малаитянин из числа рабочих плантации пришел в дикую ярость, увидев, что его лодка расколота бедрами американки и опоганена прикосновением женщины, хотя бы и белой. Дело, конечно, не в том, что из-за толщины американских бедер в лодке появилась трещина, которая, говоря по правде, не попортила дна, а в оскорблении духа, покровительствующего лодке. Теперь Кесуо, так звали малаитянина, никогда не сможет плавать на этой лодке, так как оскорбленный дух его немедленно утопит.

Смеющийся малаитянин не представляет собой ничего привлекательного, но озлобленный напоминает разъяренную гориллу. Даже хозяин плантации не проронил ни слова, увидев перед собой Кесуо, взбешенного и справедливо возмущенного. Мы спрятались за спину плантатора и уплатили Кесуо пять долларов, лишь бы смягчить его гнев. Обычно за такую сумму можно приобрести не менее двух лодок, но мы решили быть щедрыми, хотя сам Кесуо никакой цены за лодку не назначал, а плантатор своих соображений не высказывал. Но даже когда Кесуо пошел в плантационную лавочку, чтобы получить на пять долларов табака, он продолжал метать громы и молнии. По-видимому, мы совершили ужасное преступление, которое нельзя искупить деньгами.

Теперь эта проклятая лодка стала нашей собственностью, и плантатор послал рабочих привести ее в должный вид и превратить в устойчивое судно, на котором мы сможем добираться до Пататива. Трещину зашпаклевали. Затем рабочие отправились в лес и вскоре вернулись со связками лиан, несколькими тонкими жердями одинаковой толщины и стволом молодого деревца дюйма в четыре в поперечнике. При помощи хозяйской дрели в верхней части борта были просверлены дыры, чтобы в них можно было продеть лианы для привязывания к лодке копьев (обычно такие дыры прожигают). Топором заострили концы ствола молодого деревца, который должен был стать наружным поплавком нашей лодки. Вот и все современные орудия, использованные в работе; вся остальная деятельность свелась к привязыванию лианами жердей к лодке.

В результате получился очень симпатичный водяной жук, и, что самое главное, это была наша лодка. Наконец-то экспедиция располагает собственной экспедиционной яхтой!

Неожиданно мы обнаружили, что на лодке имеется знак тотема в виде какой-то головы. Это был плоский выступ на конце бревна, и сначала мы решили, что это просто выступ, но один из рабочих, участвовавших в переделке лодки, указал на пилообразную линию, изображавшую зубы, и на круги, отдаленно напоминавшие глаза и ноздри. Собака? Я была очень рада, так как всю жизнь любила собак, но рабочие расхохотались.

— Нет, мисс… Это ваш знак тотема… Это аллигатор… — улыбаясь, добавил другой.

Я все поняла; один из наших покойных дядюшек (или какой-нибудь другой родственник) перевоплотился в аллигатора, и с этого дня мы не можем потреблять аллигаторов в пищу, убивать их, причинять им малейший вред и даже говорить о них в непочтительном тоне. Совершенно не важно, каким милым и приятным человеком был покойник, но теперь, сделавшись духом, он где-то лежа подстерегает нас, чтобы отомстить за любое оскорбление, даже если оно нанесено без злого умысла. Я была несколько смущена: означает ли знак тотема милостивое отношение к нам других аллигаторов? Или дух нашего родственника-аллигатора сам по себе устрашает его нынешних сородичей?

В ответ туземные рабочие сочувственно улыбались и отвечали на все вопросы единственным словом «йес».

Первая поездка на лодке внесла ясность в это дело. Дух лодки, конечно, не был нашим родственником; видимо, он происходил из семьи Кесуо. Впрочем, это мог быть также дух Ларри — моего единственного умершего родственника, дух которого был столь же проказлив, как дух, владевший лодкой. При жизни Ларри был моим троюродным братом и перешел в разряд небесных ангелов, упав с сеновала, куда забрался в поисках тухлых яиц. Обычно он швырял этими вонючими снарядами в своих родственников, но однажды поскользнулся и… вполне возможно, что стал аллигатором.

Теперь лодка уже не могла перевернуться или расколоться, так как мы сидели на соединительных брусьях, проложенных над бортами. Но для того чтобы продвигаться вперед, нам надо было грести с интенсивностью колесного парохода. При этом лодка упрямо двигалась только по кругу, так как из-за наружного поплавка мы могли грести только с одной стороны, а табанить веслом, как это делается на обычном каноэ, на этой лодке не удавалось.

Наши рабочие, принимавшие участие в переделке лодки, стоя на берегу и наблюдая, как мы беспомощно описываем круги, чуть не лопались от смеха. Если я раньше намекала на то, что меланезийцы лишены чувства юмора, сейчас беру слова назад; просто нам раньше не приходилось видеть малаитянина, присутствующего при действительно смешном зрелище.

Наконец мы сами сообразили, что нужно делать. Одна из нас бешено гребла, а другая, сидя на корме в позе индейца, плывущего через пороги, пользовалась веслом, как рулем. Так как гребла только одна из нас, мы ползли со скоростью баржи, идущей по каналу извилистым курсом змеи. Во всяком случае, чей бы дух ни покровительствовал лодке, он твердо решил шутить с нами, используя для этого не тухлые яйца, а сильные приливные течения.

И все же наконец мы стали свободны, могли в любой час отправляться в деревню, были избавлены от необходимости выслушивать дикие взвизгивания домашних слуг и освободили хозяина плантации от неприятных переживаний.

Глава двадцать четвертая

Как приятно иметь собственную экспедиционную яхту!

Вот уже неделя, а то и больше, как не возникает никаких проблем. Каждое утро мы встаем с восходом солнца, а в семь тридцать с американской пунктуальностью плывем на тот берег лагуны. Маргарет гребет изо всех сил; я правлю привязанным рулевым веслом, зажав его коленями, а руками выбираю забрасываемые в воду лески с крючками. Мы захватываем с собой завтрак, состоящий из консервов, хотя предпочитаем свежую рыбу, которую жарим на коммунальном очаге. Местные жители тщательно проверяют наш улов, так как среди рыб попадаются ядовитые или те, на которые наложено табу. Надо отдать справедливость, что пропущенная нашими контролерами рыба изумительно вкусна. Кстати, должна заметить, что мы долго не могли понять, почему здешние европейцы питаются дорогостоящей консервированной рыбой, в то время как здесь прорва свежей. Мы ели свежую рыбу до тех пор, покуда она буквально набила оскомину. Об этом я расскажу потом, когда буду описывать наши очередные затруднения, и тогда всем станет ясно, почему необходимо питаться консервированной рыбой.