Лионесс: Зеленая жемчужина - Джек Вэнс

Лорд Лофтус встал лицом к королевскому отряду в угнетенной, но вызывающей позе — откинув забрало и опустив руки на рукоять меча, воткнутого в торф перед расставленными ногами.

Вперед выехал королевский герольд; ловко спрыгнув с коня, он сделал несколько шагов в направлении барона: «Сэр, я говорю с вами от имени короля Эйласа. Он приказывает вам вложить меч в ножны, подойти к нему и объяснить причину вашего присутствия в Фиан-Госсе. Какой ответ передать его величеству?»

Не говоря ни слова, лорд Лофтус яростно вложил меч в ножны и промаршировал по лугу к королю. Эйлас спешился и ждал его. Все глаза — бойцов из клана Диких, защитников Фиан-Госса и королевских всадников — неотрывно следили за каждым его шагом.

Со скрипом поднялась решетка ворот Фиан-Госса; на луг вышел, в сопровождении трех вассалов, лорд Бодви Госс, и также направился к королю.

Барон Лофтус остановился шагах в десяти от Эйласа. Лорд Бодви молча подошел и встал рядом с ним.

Эйлас холодно произнес: «Отдайте ваш меч сэру Глинну — вот он стоит, поодаль. Вы арестованы. Я обвиняю вас в сговоре с целью незаконного нападения и в намерении совершить насильственное кровопролитие».

Лофтус с каменным лицом отдал свой меч.

«Теперь я готов выслушать все, что вы можете сказать в свое оправдание», — сказал Эйлас.

Первым говорил лорд Лофтус, вслед за ним выступил лорд Бодви; Лофтус выдвинул возражения, Бодви предоставили возможность их опровергнуть; последним говорил, в качестве свидетеля, барон Глан-нак. История конфликта прояснилась во всех подробностях.

Эйлас проговорил тоном скорее презрительным, нежели суровым: «Лофтус, вы упрямый и самонадеянный человек, не умеющий приспосабливаться. Вас нельзя обвинить в жестокости или злонамеренности, но вспыльчивость заставляет вас делать глупости. Неужели вы не понимаете, как вам повезло? Я успел приехать, пока не пролилась кровь! Если бы в этой стычке погиб хотя бы один человек, мне пришлось бы осудить вас за убийство и немедленно повесить, а ваш замок снесли бы до основания».

«Кровь уже пролилась! Кого повесят за убийство моего племянника, Слевана?»

«Кто убийца?»

«Один из Госсов!»

«Неправда! — воскликнул Бодви. — Я не такой дурак!»

«Вот именно, — кивнул Эйлас. — Только человек, бездумно поддающийся страстям — такой, как вы, лорд Лофтус — неспособен понять, в чем суть этого преступления, рассчитанного возобновить междоусобицу и нанести ущерб мне. Теперь мне предстоит решить трудную задачу. Мне предстоит сделать осторожный выбор между пониманием человеческой природы и слепым правосудием. С моей стороны бы глупо наказывать глупость как таковую. Кроме того, согласно отчету лорда Пирменса, вы не содержали в заточении и не пытали узников, что несомненно склоняет чашу весов в вашу пользу. Следовательно — можете ли вы гарантировать, что никогда снова не попытаетесь вершить правосудие самостоятельно и ограничите применение оружия исключительно самозащитой и королевской службой?»

«А может ли Бодви гарантировать, что никогда больше не угонит мой скот?» — выпалил Лофтус.

Бодви не мог удержаться от смеха: «Разве вы украли моего быка, Черного Бутца?»

«Нет, никогда я ничего не крал!»

«И я точно так же никогда не покушался на ваше имущество».

Нахмурившись, Лофтус смотрел на дальнюю горную гряду: «По-вашему, все это — чья-то злая шутка?»

«Хуже, чем злая шутка! — возразил лорд Бодви. — Кто-то все это задумал, чтобы вы осадили и сожгли Фиан-Госс, а потом понесли королевское наказание — что нанесло бы непоправимый ущерб и мне, и вам, и королю Эйласу, и всей стране».

«Я понимаю, о чем вы говорите. Только в голове безумца мог сложиться столь невероятно подлый план!»

«Не обязательно, — заметил Эйлас. — Если, конечно, Торкваль не спятил».

Лорд Лофтус поднял брови: «Торкваль? Беглец, разбойник?»

«Он работает на Казмира. Так что же, Лофтус? Можете ли вы обещать верность своему королю и соблюдение законов своей страны?»

Барон Лофтус неловко опустился на колено и поклялся своей честью и честью своего клана верно служить королю.

«Этого достаточно, — заключил Эйлас. — А вы, сэр Бодви, что скажете?»

«Не вижу повода предъявлять обвинения, если между Дикими и Госсами не будет взаимных подозрений».

«Хорошо, так тому и быть. Сэр Глинн, верните барону Лофтусу его меч».

Не находя слов, взволнованный барон принял меч — он уже не надеялся снова держать его в руках.

«Наш общий враг — Торкваль, — продолжал Эйлас. — Он прячется в Северной Ульфляндии и делает вылазки, устраивая провокации на нашей стороне. Почти не сомневаюсь, что сию минуту он наблюдает за нами с горного хребта или из лесу. Прошу вас обоих узнать о нем все, что возможно. Сегодня мы еще не можем наводить порядок на Севере — для этого придется объявить войну ска, а мы к ней не готовы. Рано или поздно, однако, ска поймут, что мы создаем серьезную угрозу — и вряд ли станут ждать, пока мы не наберемся сил.

Тем временем, прикажите пастухам и арендаторам бдительно следить за происходящим на лугах. Тот, кто поможет поймать Торкваля — будь то мужчина, женщина или ребенок — будет обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Если хотите, объявите об этом во всеуслышание. Кроме того, предупредите о проделках Торкваля всю свою родню и соседей.

Лорд Лофтус, я не могу оставить ваш проступок безнаказанным — мне следует заботиться о своей репутации. Прежде всего, я назначаю вам испытательный срок — пять лет. Во-вторых, я накладываю на вас штраф — двадцать золотых крон; их надлежит передать в королевскую казну. В-третьих, вы обязаны устроить празднество с участием обоих кланов, строго запретив пирующим носить оружие и вступать в пререкания. Пусть играет музыка, пусть танцуют женщины и дети, пусть больше никто не жаждет крови соседа!»

Лорд Бодви повернулся к Лофтусу и протянул ему руку.

Лофтус, все еще подавленный перенесенным унижением и слегка ошеломленный поворотом событий, вдруг почувствовал, как с его плеч словно свалилось чудовищное бремя прошлого. В приливе благожелательности, не менее искренней, чем дружелюбие Бодви, он схватил руку соседа и сжал ее: «Вы не пожалеете, я сдержу свое слово! Надеюсь, отныне бы станем добрыми соседями».

Не успел Эйлас вернуться в Дун-Даррик, как оправдались его худшие опасения — все прежние затруднения теперь казались пустячными.

Эйлас давно ожидал проявлений враждебности со стороны ска — стычек, вылазок, провокаций, рассчитанных проверить его готовность дать отпор. Вместо этого ска нанесли безжалостный удар, бросив ему вызов, и ответить на него можно было только двумя способами. Король мог подчиниться, тем самым выставив себя на посмешище и потеряв лицо — или драться, что означало преждевременное, рискованное начало войны.