Черное знамя - Dmitrii Kazakov

Тут же было множество машин с символикой Имперского строительного управления на бортах — белый кречет империи, древний символ Чингизидов, но с молотком в одной лапе, и с лопатой в другой.

— Э, сколько их… — протянул Энвер. — Зачем приехали, не знаешь?

Олег только плечами пожал.

Да, странно это выглядело — город и так забит войсками, куда добавлять еще, и что тут делают люди из ведомства Иваницкого, обученные строить дороги и временные порты, тянуть железнодорожные пути, сооружать противотанковые рвы, Доты, Дзоты, укрепленные районы и целые оборонительные линии?

Неужели мы готовимся отражать наступление на Стамбул?

Но чье?..

Болгария в союзе с нами, греки в войну не полезут, союзная им Англия далеко… разве что турецкие войска могут попытаться освободить старую столицу, но после месяца с лишним мира это выглядит маловероятным.

Пока Олег ломал голову, они оставили Золотой Рог позади, и слева выросла серо-бурая громада Айя-Софии.

Многие века султаны пытались выстроить мечеть, что величием превосходила бы бывшую церковь императоров Константинополя, но все усилия мусульман не увенчались успехом. Грандиозное здание подавляло, странным казалось, как земля вообще в состоянии носить такую тяжесть, и недоразумением выглядел золоченый полумесяц на куполе.

Ну да, многие ура-патриоты еще в апреле предлагали сбросить его наземь, вернуть крест, разрушить пристроенные во времена владычества османов минареты… счастье, что эта безумная идея не нашла поддержки у премьер-министра и его ближайших помощников.

Пойди русские на такое, они могли бы забыть о дружелюбном отношении со стороны местных.

— Вот мы и приехали, — вскочивший с сиденья Энвер похлопал извозчика по плечу, и тот натянул поводья.

Ресторанчик Абдуллаха-эфенди выглядел не очень презентабельно — никакой вывески, грязноватое стекло, дверь висит на одной петле, но зато кормили тут просто божественно, и за сущие копейки, если сравнивать с Россией.

Олег переступил порог, и его окутало облако чесночного запаха, всегда витающее там, где готовят ишкембе-чорбасы. Навстречу поспешил хозяин — жилистый, приземистый, с усмешкой в недрах седовато-черной бороды.

— Может быть, «львиного молока»? — поинтересовался Энвер, когда они уселись за стол. — Кувшин-другой, э…?

— Нет, — Олег покачал головой.

Ракы, анисовую водку, которую турки мешают с водой, отчего она становится молочно-белой, он пробовал, но сегодня еще работать, проводить вторую часть занятия, и негоже делать это, будучи под хмельком.

— Ну, как скажешь, — и переводчик вздохнул с показательной скорбью.

Абдуллах-эфенди принял заказ и удалился, и Олег откинулся на стуле, прикрыв глаза.

Кто бы мог подумать лет пятнадцать назад, что его занесет так далеко от дома, да еще и в чине статского советника? Удивительно повернулась судьба… начал он этот путь в Питере, в «Новой России» на нищенском жаловании, а к настоящему моменту добрался до Стамбула и высокого поста в министерстве!

Много кого встретил за эти годы, и кое-кого уже нет…

Севка Багров умер в тридцатом от болезни печени, Олег еле сумел вырваться на похороны…

Дмитрий Успенский возглавляет волостное управление ПНР где-то в Прибалтике…

Игнат Архипов убит осколком авиабомбы в Манчжурии на последней войне, похоронен в братской могиле где-то под Харбином…

Новгородец Аркаша поймал пулю в голову во время путча «левых» в Москве весной двадцать девятого…

Голубов… ну да, этот непотопляем, командовал «опричниками» на Кавказе, после «воссоединения» руководил созданием НД на Украине, стал секретарем управления казачьих войск, к настоящему времени уже генерал-майор и начальник штаба Отдельного корпуса жандармов.

Давид Ортенберг возглавляет отдел печати в министерстве…

Сотрудники по губернскому управлению — Роман перебрался в Киев, вроде бы у него все хорошо, Эрик остался в Питере, но от партийных дел отошел, и уже много лет о нем ни слуху, ни духу.

Как и о Торопце, сгинувшем после ликвидации Большого Заговора…

Ну, с Лисицыным все ясно… с ним Анна.

При воспоминании о бывшей супруге Олег поморщился — так и не смог забыть ее, не женился вновь, хотя они развелись и формально он был свободен, да и интересных, приятных женщин вокруг хватало.

Но нет, понимал, что это будет суррогат, фальшивка.

За все эти годы они виделись несколько раз, и в последний — в Москве летом тридцать седьмого, когда оба приехали на торжественны выпуск Александровского военного училища, посмотреть на сына в новенькой офицерской форме, сияющего, такого счастливого.

Анна тогда была холодна с бывшим супругом, а он…

Нет, лучше не вспоминать!

Может быть, все-таки заказать кувшинчик ракы?.. Энвер обрадуется…

Но зато в глазах слушателей будет разрушен образ знающего и авторитетного лектора, безупречного пропагандиста.

— Где там наша еда? — спросил Олег, поднимая веки, и в этот момент сам Абдуллах-эфенди приволок хлебницу, и официанты начали подтаскивать тарелки.

С ишкембе-чорбасы, с имам-байылды, «обмороком имама» из баклажанов и прочих овощей, с котлетками-кюфте, нежными, прямо-таки тающими во рту, с пийязом, салатом из белой фасоли, непременным кебабом.

А запивать все это изобилие полагается свежайшим айраном.

— Вот и она, э… — сказал Энвер, вооружаясь ложкой. — Э, друг, ты уедешь от нас толстый! Вернешься домой, и никто тебя не узнает. Соседи спросят, родственники спросят — где был? Отвечай правду только!

Олег рассмеялся:

— Отвечу правду, не сомневайся.

Они прикончили закуски-мезе и принялись за суп, когда дверь ресторанчика открылась и внутрь шагнул русский офицер в мундире пехотинца.

— Статский советник Одинцов? — поинтересовался он, подойдя к их столику.

Олег удивленно поднял глаза:

— Да?

Корнет, молодой, с тоненькими усиками и очень черными глазами на скуластом лице… что ему нужно?

— Извольте представиться, корнет Джигалдиев, отдел связи стамбульской комендатуры. Вам телефонограмма из Закаспийской губернии.

Весточка от сына?

Но как Кирилл, простой подпоручик, сумел передать ее?

— Хм… — спасибо, — Олег взял бланк, украшенный шапкой военного министерства, пробежал глазами.

Сначала он вроде бы уловил о чем речь, потом решил, что это какая-то ошибка, а когда захотел в этом удостовериться, то буквы перестали складываться в слова, а те прекратили составляться в предложения.

— Э, друг, что с тобой? — озабоченный голос Энвера прозвучал так тихо, словно тот не сидел рядом, а находился за дверью ресторана.

Нет, надо собраться… он должен убедиться.

Так, еще раз, сжав зубы…

«С горечью сообщаем, что подпоручик Одинцов погиб вечером двадцать шестого мая. Произошел несчастный случай на артиллерийском складе. Тело самолетом отправлено в Казань. Приносим наши искренние соболезнования, он был храбрым, многообещающим офицером и хорошим товарищем.

Дано: Мешхед, 27.05.1938, заместитель начальника штаба Несвижского четвертого генерал-фельдмаршала князя Барклая де-Толли гренадерского полка, подполковник Сречка.

Принял: командир отдела связи стамбульской комендатуры штабс-ротмистр Брегис».

Олег сжал руку, не обращая внимания, что сминает телефонограмму в кулаке, попытался что-то сказать, но остановился, открыв рот — что можно вообще произнести в такой момент, какой звук издать, как выразить то, что сердце твое остановилось, что его пробил ледяной шип горя?

Корнет смотрел сочувствующе, переводчик недоуменно, и от этих взглядов становилось только хуже.

Ох, как бы он хотел сейчас остаться один!

Кирилл погиб… его сын мертв… красивый, сильный парень, которому еще жить и жить… Почему?.. Как такое могло произойти?.. Что это еще за дурацкий «несчастный случай», о котором упомянул замначальника штаба Несвижского полка?

Накатило желание что есть силы ударить по столешнице, чтобы эти проклятые тарелки разлетелись в стороны, чтобы порезаться, ободрать кулаки, чтобы стало больно разбитым рукам… может быть, тогда ослабеет душевная боль?

Но Олег сдержался — невероятным, выворачивающим нутро усилием.

— Да, — наконец смог произнести он, с трудом ворочая тяжелой, будто свинцовой челюстью. — Спасибо, корнет… Вы могли бы… я хотел бы попросить вас об услуге?

— Конечно, ваше высокородие, — Джигалдиев подобрался.

— Не могли бы вы передать это же в Казань, номер… — и он продиктовал телефон квартиры Лисицына, там должна быть Анна, ей необходимо знать, чтобы встретить тело и организовать похороны.

Сам он, как бы ни хотел, не успеет добраться в столицу империи вовремя.

Гражданского авиасообщения из Стамбула сейчас нет, можно попытаться найти место в одном из военных самолетов, долететь до Одессы или Симферополя, но никто не гарантирует, что оказия представится сегодня или завтра.