Вне себя - Василий Головачев

В голове Прохора с тихим треском «открылась крохотная дверца» (по его ощущениям), и на сознание «подул ветерок» узнавания деталей происходящего, начали проясняться очертания информационных массивов.

Прохор понял, что его «родич», игравший роль «пилота» в их связке, приоткрыл «лючок» памяти Прохора, в сознание которого они «просочились».

Разобраться в «струях смысла», несущего информацию о жизни здешнего Прохора, было непросто, и всё же спустя какое-то время Прохору-гостю удалось обрисовать контуры ситуации, которую решал сейчас «хозяин».

Он работал судьёй в каком-то «комплетивном» суде Суздаля и размышлял о процессе, начавшемся над группой выходцев из Туркестана (поди разберись, что это за образование), которые охотились за учителями из России и продавали их в рабство в Китай, Японорику (Японию?) и Халифстан (насколько понял Прохор, это было государство, объединяющее Турцию, Иран, Ирак и Афганистан), где те обучали детей и взрослых этих стран компьютерным технологиям, языку, математике и основам Главной Боевой Религии.

Что такое Главная Боевая Религия, Прохор-гость не понял.

Прояснились и условия, в которых жил Прохор-судья.

Суздаль данного Ф-превалитета оказался культурной столицей России, где располагались главные культурно-просветительские центры, оперные и другие театры (был и свой Большой), музеи, храмы, киноклубы, шоу-баны, подиумы и развлекательно-игровые союзы. Присутствовали в городе и министерства: культуры – отдельно и образования – отдельно, переехавшие в Суздаль ещё в начале века.

Но самым главным потрясением для Прохора-гостя оказалось известие, что вокруг Суздаля построены восемь Главных тюрем России, по мысли создателей направленных на «культурное исправление заключённых»: воров, рецидивистов, бандитов всех мастей специально ради этого водили на концерты и спектакли, дабы они «проникались добром и росли над собой». Идея переноса тюрем из районов Крайнего Севера в Суздаль принадлежала министру образования Фурсичу, которого поддержал тогдашний президент, и уже пятнадцать лет Суздаль жил в окружении пенитенциарных заведений, а его жители с ужасом ждали новых «воспитательных» рейдов, во время которых город буквально вымирал, потому что жители не рисковали появляться в театрах и даже на улицах.

Пока Прохор-2 разбирался в хитросплетениях политики, социальных новостей, культурных нововведений и судебно-полицейских сводок, Прохор-хозяин доехал до мрачного строения за забором из колючей проволоки и загнал машину под навес.

Его встречали трое крупногабаритных мужчин в пятнистой форме, напоминавшей форму спецназа, только пятна на тёмно-зелёных комбинезонах встречающих были ярко-алого цвета.

Он вышел.

Мужчины присели, похлопали себя ладонями по ушам (ничего себе – отдать честь называется), выпрямились.

Они были все приземистые, пухлые, с круглыми лоснящимися лицами, глядя на которые Прохор невольно вспомнил «родного» министра обороны.

Прохора-судью взяли под руки (этикет такой, что ли?), повели к зданию.

Прохор-гость настроился увидеть встречу судьи с начальником тюрьмы или с зэками, но глаза вдруг перестали видеть, он провалился в яму (едва сдержав крик) и очнулся уже на диване в комнате Дана. Приподнялся на локтях:

– Какого дьявола?!

«Спокойно, братишка, нет смысла знакомиться с ним по-серьёзному, – ответил Прохор-11, оставшийся в голове. – В его мире он не знаком с Дмитрием Дмитриевичем Бурлюком».

«Откуда ты знаешь?» – Прохор расслабился, прилёг.

«Полистал его память».

«Где это мы были?»

«Я выбрал числомир под номером 92727».

«Число Армстронга».

«Совершенно верно. Видишь, насколько отличается социальная структура этого превалитета от наших? Да и физическая тоже, если судить по мерцанию флоры и дрожанию геометрических форм объектов. А фигуры у охранников заметил? Воздушные пузыри! Здешний мир ещё не иллюзия в полном смысле этого слова, но материальная основа его размыта».

«Поехали дальше?»

«Глубже, ты хочешь сказать? Я наметил два пробных погружения в Бездны, существует много интересных чисел…»

«Циклическими не увлекался?»

«А что, красивые композиции, это правда. К примеру, произведение числа 142857 на цифры от единицы до шести записывается перестановкой цифр. А произведение девятизначных репьюнитов[15] вообще является произведением искусства! В общем, их тоже следовало бы проверить, но я уже начинаю сомневаться, что ДД полез в Бездны так глубоко».

«Давай нырнём поближе».

«В другой раз. Меня зовёт Дан, что-то важное сказать хочет. Будь осторожен и до встречи».

Прохор-11 вытащил из головы Прохора своё ментальное «щупальце», исчез.

Прохор полежал немного, привыкая к тишине и пустоте в голове, хотел было тихонько встать и попить чаю на кухне, но в это время щёлкнул выключатель, и в гостиной загорелась люстра.

В проёме спальни стоял, щурясь, в одних трусах Саблин, разглядывая замершего Прохора.

– С кем разговаривал?

– Да я вроде не…

– Я слышал мычание.

– Чёрт, я ещё не умею говорить молча, – огорчился Прохор, – то есть мысленно.

– У тебя был «гость»?

– Прохор… одиннадцатый.

Саблин присел на диван.

– Что нового?

Прохор помял лицо ладонями, вздохнул, поднимаясь.

– Идём пить чай.

И они пошли пить чай.

Глава четвёртая

Переход через ноль

Чемал

Спорили недолго. Саблин сначала предложил заграницу, экзотические пещеры в Италии, Исландский Суртсей, потом вспомнил про Клин, но Прохор от всего отказался, так как зарубежную экзотику не любил, а быть непрошеным гостем в доме деда Саблина не хотел, хотя Данимир уверял, что старики у него классные и будут только рады гостю. Тем не менее Прохор упёрся, и Саблин предложил полететь на Алтай. Там, под Горно-Алтайском, в селении Чемал располагался оздоровительный комплекс «Марьин остров», директором которого была двоюродная сестра Саблина.

– Я отдыхал там дважды, – сообщил Саблин. – Молодёжи немного, пансионат задуман был как место семейного отдыха, поэтому там тихо и очень красиво: природа сказочная, воздух, вода – прямо из речки под окнами пить можно. Но главное – можно зарегистрироваться под чужой фамилией, никто не узнает, что мы остановились здесь.

Последний довод понравился и Прохору.

Четырнадцатого июня самолёт компании «Сибирь» доставил друзей из аэропорта Внуково в Горно-Алтайск поздно вечером. Час ушёл на дорогу от нового аэропорта до Чемала. В половине двенадцатого они встретились с Аллой Юрьевной, двоюродной сестрой Саблина, платиновой блондинкой пятидесяти лет, в её апартаментах в блоке «Правительственный» и остались там ночевать.