Сокровища поднебесной - Гэри Дженнингс

Он снова показал, и я увидел яркую серебряную линию, которая расколола тьму на горизонте. Прежде чем я успел спросить, что это, она приблизилась настолько, что я смог разглядеть: линия морской пены, сверкающей в свете луны, шла прямо на нас по песчаной пустыне, как строй закованных в серебряную броню всадников, а за ней словно бы устремилось все Китайское море. Как я уже сказал, эта отмель имела форму веера — в сотню ли величиной — в том месте, где она встречалась с океаном, ее узкая часть находилась здесь, в устье реки. Таким образом, наступающее море пришло в дельту. Оно словно обрушивалось на нее пеленой воды и пены, которая быстро сжималась, пока шла, нагромождалась, перемешивалась и становилась ярко-белой. Hai-xiao случилось столь быстро, что я даже не успел вскрикнуть от изумления. Внизу, устремившись прямо на нас, во всю ширину дельты стояла стена высотой с дом. Однако из-за сверкания пены она напоминала обвал, который быстро пронесся по долине в Юньнане, да и грохотала она точно так же.

Я взглянул на реку под нами. Подобно маленькому зверьку, вылезшему из своей норы и столкнувшемуся с покрытой пеной мордой бешеной собаки, она потекла вспять, отскочив и пытаясь высвободиться из захваченной норы и отступить по направлению к горам, с которых она текла. В следующий момент эта огромная ревущая стена воды поднялась до нас, как раз до края парапета, и брызги пенящихся и перемешивающихся волн долетели до нас. Я и сам просто прирос к месту при виде этого зрелища, но я, по крайней мере, видел морскую воду прежде. Думаю, что Ху Шенг никогда не наблюдала ничего подобного, поэтому я повернулся, чтобы посмотреть, не испугалась ли она. Нет! Ее глаза сияли, она улыбалась, а морская пена в ее волосах сияла в лунном свете подобно опалам. Тем, кто живет в мире тишины, полагаю, больше прочих должно доставлять удовольствие созерцание величественных зрелищ, особенно таких великолепных и захватывающих. Даже я ощутил, как каменная балюстрада рядом с нами и окружавшая нас ночь содрогались. Грохочущее, пенящееся и шипящее море продолжало бурлить и перемещаться вверх по течению, яркая белизна окрасилась в темно-зеленый цвет, и в конце концов темно-зеленый цвет начал преобладать, пока все волнующееся море под нами, разлившееся во всю ширину реки, не перестало пениться.

Когда я наконец смог расслышать свой собственный голос, то обратился к Фунгу:

— Во имя всех богов, что это такое?

— Впервые посетившие наш город обычно находятся под большим впечатлением, — ответил он гордо, словно в этом была его заслуга. — Это hai-xiao — волна прилива.

— Прилив? — воскликнул я. — Быть того не может! Приливы приходят и уходят с величественным спокойствием.

— Hai-xiao не всегда такая впечатляющая, — признал Фунг. — Только когда сезон, фаза луны и время дня или ночи точно совпадают. В таком случае, как вы только что видели, море несется по этим пескам, словно скачущий галопом конь, — расстояние в две сотни ли оно проходит за такое время, сколько его требуется для того, чтобы неторопливо пообедать. Лодочники на реке давным-давно научились этим пользоваться. Они отчаливают отсюда вместе с приходом hai-xiao, и она подхватывает их и несет вверх по течению сотню ли, им не надо даже браться за весла.

Я вежливо заметил:

— Простите мои сомнения, судья Фунг. Но я сам родом из приморского города и видел приливы всю свою жизнь. Море поднимается и опускается примерно на высоту руки. А это была гора воды!

Он так же вежливо ответил:

— Простите, что спорю с вами, куян Поло. Но осмелюсь предположить, что ваш город стоит у небольшого моря.

Я надменно возразил:

— Вот уж нет, никогда не считал его небольшим. За Геркулесовыми столпами находится бескрайний Атлантический океан.

— А. Ну да. Это большое море. За этим побережьем много островов. На северо-востоке, например, находятся Японские острова, на них еще располагается империя карликов. Но если отправиться еще дальше на восток, острова становятся меньше, встречаются реже и постепенно исчезают, а Китайское море все тянется и тянется. Все дальше и дальше.

— Как наш Атлантический океан, — пробормотал я. — Никто из моряков никогда не пересекал его и не знает, где он оканчивается, что за ним находится и имеет ли он конец.

— Ну, у этого моря есть конец, — сказал вдруг Фунг. — Имеется, по крайней мере, одна запись о том, что его удалось пересечь. Ханчжоу сейчас отделен от океана этой дельтой в две сотни ли. Но видите эти камни? — Он показал на округлые камни, которые составляли большую часть балюстрады. — Это якоря величественных морских судов или же противовесы для мачт на этих кораблях. Вернее, были ими когда-то.

— Значит, Ханчжоу был когда-то морским портом? — сказал я. — И должно быть, довольно большим. Но очень давно, я сужу по тому, что дельта почти на всем своем протяжении заилена.

— Да. Почти восемь столетий тому назад. В городском архиве сохранился судовой журнал с записями некоего Ху Чена, буддистского монаха, и записи эти относятся — по нашему летоисчислению — к три тысячи сотому году или что-то около того. Там рассказывается, что Ху Чен находился на борту готовящейся к отплытию шхуны, которой не посчастливилось и она оказалась смытой в море тайфуном — сильным штормом, — а затем продолжила двигаться на восток и после продолжительного путешествия пристала там к какому-то берегу. По подсчетам монаха, расстояние до этого берега составляло больше двадцати одной тысячи ли. На всем протяжении пути — сплошная вода. И еще двадцать одна тысяча ли обратно. Но он вернулся, откуда бы он ни плыл, потому что путевой журнал существует.

— Хох! Двадцать одна тысяча ли! Ну это же столько же, сколько составляет весь путь по суше отсюда до Венеции. — Мне в голову пришла мысль, она была чрезвычайно заманчивой. — Если так далеко отсюда за морем на востоке есть суша, то, должно быть, это мой родной континент Европа! А этот континент, на котором расположены Катай и Манзи, скорей всего, дальняя оконечность, которую омывает наш океан! Скажите мне, судья, а тот монах упоминал о каких-нибудь городах на том берегу? Лиссабоне? Бордо?

— Нет, городов там не было. Он назвал эту землю Фу Санг, что означает только «место, куда мы приплыли». Местные жители, сказал он, напоминают монголов или тибетцев больше, чем хань, но они совершенные варвары и говорят на каком-то странном языке.

— Должно быть, это была Иберия… или Марокко… — сказал я задумчиво. — Полагаю, обе эти страны уже тогда были заселены маврами-мусульманами. Монах рассказал еще что-нибудь об этом месте?

— Очень мало. Местные жители были настроены враждебно, поэтому только после долгих приключений и с огромным трудом морякам удалось восстановить запасы еды и питьевой воды. Они отплывали в спешке и снова отправились на запад. Что еще, похоже, удивило Ху Чена, так это растительность. Он рассказывал, что деревья на Фу Санге очень странные. Он говорил, что они были не из древесины и не имели ветвей с листьями, а состояли из зеленой мякоти и небольших шипов. — Фунг изобразил на лице удивление и недоверие. — Думаю, на это не стоит обращать внимания. Полагаю, что священники повсюду видят плоть и шипы.