Самые знаменитые святые и чудотворцы России - Алексей Карпов

Поначалу репрессии в стране, действительно, несколько ослабли. Но — ненадолго. Грозный повсюду видел измены и готовил новые казни. В конце 1567 года он предпринял было поход в Ливонию (в то время продолжалась Ливонская война). Филипп благословил его, однако поход этот не принес результатов. Причину неудачи царь видел в очередных «изменах» бояр. Начал раскручиваться новый виток массовых репрессий, и Филипп не выдержал. Он решил обратиться к царю с требованием прекратить кровопролитие. Сначала Филипп призывает царя к благоразумию в беседах наедине, с глазу на глаз, затем пытается воздействовать с помощью других епископов, членов Освященного собора, — но все втуне. И тогда святитель решается публично выступить против политики государя, наверное, понимая, что подобное выступление может стоить ему жизни.

Открытое столкновение произошло 22 марта 1568 года. В тот день, как рассказывает Житие, царь во главе отряда опричников приехал в Москву из Александровой слободы (где по преимуществу пребывал в те годы). Похоже было, будто в город вошло вражеское войско: «Явился страшный царь со всем своим воинством вооруженным. Все вооружены, все на одно лицо, и едины нравом, как и делами. Все как один в черных одеждах». В это время святитель был на службе в Успенском соборе. Когда царь вошел в собор, святитель, не убоявшись, обратился к нему с грозным предупреждением.

«До каких пор будешь ты проливать без вины кровь твоих верных людей и христиан?.. Татары и язычники и весь свет может сказать, что у всех народов есть законы и право, только в России их нет. Подумай о том, что хотя Бог поднял тебя в мире, но все же ты смертный человек, и Он взыщет с тебя за невинную кровь, пролитую твоими руками». Так передают слова митрополита Филиппа немцы-опричники Таубе и Крузе, бывшие в то время в окружении царя. И в целом слова их близки к тем, которые вкладывают в уста святителю авторы Жития, составленного несколько десятилетий спустя.

Царь попытался прервать обличения святителя: «Что тебе, чернецу, за дело до наших царских советов?! Того не знаешь, что меня мои же поглотить хотят». На это последовал ответ: «Наше молчание грех на твою душу налагает и всенародную приносит смерть!»

Царь в гневе покинул собор.

Таубе и Крузе рассказывают, что на следующий же день было схвачено много людей из окружения митрополита: одних повесили, других избили железными палками, третьих обезглавили или предали иным мучительным казням. Их слова подтверждает синодик опальных царя Ивана Грозного, составленный много лет спустя по донесениям опричников: в него входят имена митрополичьих старцев и бояр.

Но казни не остановили митрополита. Еще по крайней мере дважды он обличает царя. Так, в воскресенье, когда святитель совершал литургию в Успенском соборе, явился царь, облеченный в черные ризы, какие носили опричники. (Подобную одежду, по типу монашеской, миряне не имели права носить.) Трижды Иван испрашивал благословение у митрополита, но все три раза Филипп отказывал ему. 28 июля царь с опричной свитой неожиданно явился в Новодевичий собор, чтобы участвовать в крестном ходе в честь Смоленской иконы Божией Матери. Один из опричных бояр, войдя в храм, не снял тафьи (головного убора, который русские носили по образцу татар), что строго запрещалось специальным решением Стоглавого собора. Митрополит не замедлил с выговором; Иван же воспринял слова его как личное оскорбление и в гневе покинул собор. В свою очередь, и Филипп демонстративно оставил митрополичий двор и переселился в монастырь Николы Старого в Китай-городе. Впрочем, все атрибуты митрополичьей власти он захватил с собой.

Авторитет святителя в русском обществе был чрезвычайно высок. Иван Грозный не решился просто схватить его, но предпочел найти формальные основания для смещения с кафедры и ареста. Еще зимой в Соловецкий монастырь была отправлена внушительная делегация, в состав которой входили опричный боярин князь Василий Темкин-Ростовский, суздальский епископ Пафнутий, андроньевский архимандрит Феодосий, дьяк Дмитрий Пивов и еще несколько человек. Комиссия должна была найти свидетельства неблаговидного поведения Филиппа в период соловецкого игуменства. Путем угроз и принуждения комиссия добилась от некоторых из иноков, в том числе и от преемника и ученика Филиппа, игумена Паисия, более или менее желательных признаний. Недобросовестные свидетели были вывезены в Москву.

4 ноября 1568 года состоялся суд над святителем. Митрополит сохранял полное самообладание. Он не стал оправдываться от заведомо бессмысленных обвинений и заявил о готовности немедленно сложить с себя сан. Однако царь рассудил иначе. Он велел Филиппу вновь надеть на себя святительские одежды и заявил, что желает послушать еще раз его богослужение. 8 ноября, в день Архангела Михаила, святитель в последний раз вошел в Успенский собор московского Кремля. Во время богослужения в храм ворвались опричники во главе с Алексеем Басмановым. «Вошедши в собор, — рассказывает Житие святого, — Басманов приказал в слух всего народа прочитать судебный приговор о низложении митрополита. Потом опричники бросились на святого, как дикие звери, совлекли с него святительское облачение, одели его в простую, разодранную монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и, посадив на дровни, повезли в Богоявленский монастырь, осыпая бранью и побоями». Святителя поместили в «смрадную хлевину». Спустя несколько дней царь повелел перевезти его в монастырь Николы Старого. Были казнены и родственники митрополита. Голову одного из них, Михаила Колычева, зашитую в кожаный мешок, Иван Грозный, по преданию, прислал в темницу Филиппу.

Вскоре, по воле царя, святитель был переведен в Тверской Отрочь монастырь. Около года провел он в заточении, снося от тюремщиков многие притеснения. Царь не забыл про него. В декабре 1569 года, когда опричное войско двинулось на Новгород, царь направил к свергнутому митрополиту одного из своих приближенных, Малюту Скуратова, желая, чтобы святитель благословил страшный новгородский погром. Филипп отказался. Взбешенный Малюта набросился на святого, повалил его на постель и задушил «подглавием», то есть подушкой. Инокам же было объявлено, что святитель Филипп, небрежением монастырских властей, угорел от печного дыма. Произошло это 23 декабря 1569 года.

В 1591 году игумен Соловецкого монастыря Иаков и братия обратились к царю Федору Ивановичу с просьбой разрешить им перевезти тело святого Филиппа в Соловецкую обитель. Разрешение такое было дано. Во время перенесения мощей произошли первые чудеса и исцеления. Первоначально святые мощи были положены под папертью соловецкого храма, на том месте, где, в бытность свою игуменом монастыря, святой своими руками выкопал себе могилу, рядом с могилой его наставника в иночестве старца Ионы. В 1646 году тело святого Филиппа перенесено было в самый храм, однако пребывало там недолго.

В 1652 году, при царе Алексее Михайловиче и новгородском митрополите Никоне (будущем патриархе), нетленные мощи святителя Филиппа были перенесены еще раз — теперь уже в Москву, в Успенский собор, усыпальницу митрополитов Московских и всея Руси. Во время литургии, происходившей в Соловецком монастыре, Никон прочитал грамоту царя Алексея Михайловича (на самом деле составленную им самим), в которой тот молил святого «разрешити согрешение прадеда нашего царя и великого князя Иоанна».

Церковь празднует память святого Филиппа, митрополита Московского, 9 (22) января, 3 (16) июля, а также 5 (18) октября, вместе со святителями Московскими Петром, Алексием, Ионой и Гермогеном.

ЛИТЕРАТУРА:

Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней св. Димитрия Ростовского с дополнениями из Пролога. М., 1902–1911. Кн. 5. январь;

Жизнеописания достопамятных людей земли Русской. Х — XX вв. М., 1992;

Федотов Г. П. Святой Филипп, митрополит московский. М., 1991;

Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964;

Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV–XVI вв.: Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991.

ЮЛИАНИЯ ЛАЗАРЕВСКАЯ

«Повесть о Юлиании Лазаревской, или Муромской, представляет не столько житие, сколько биографические записки, составленные ее сыном Дружиной Осорьиным», — писал известный знаток древнерусской житийной литературы Г. П. Федотов. Это «единственная биография древнерусской женщины. Она замечательна своей правдивостью, простотой и богатством бытового содержания. Самый подвиг праведной Юлиании в его смиренной красоте дает понятие о том, как глубоко Евангелие могло войти в совесть и преобразовать жизнь древнерусского человека. Юлиания не была канонизирована до последнего времени, современники не были поражены ее изумительной жизнью; может быть, эта жизнь и не была беспримерной. Образ св. Юлиании должен бросить светлый луч во всякое слишком мрачное изображение московского XVII века».