Записки нетрезвого человека - Александр Моисеевич Володин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дали неоглядные» — пьеса Н. Е. Вирты, инсценировка его же романа о колхозной жизни, поставлена в БДТ в 1958 году, режиссеры И. П. Владимиров и Р. А. Сирота.
Вирта Николай Евгеньевич (1906–1976) — писатель, драматург, четырежды лауреат Сталинской премии.
Зинаида Шарко так и не простила Полицеймако этого выступления: «Виталий Павлович Полицеймако, замечательный, выдающийся артист, выступил на худсовете и сказал: „Почему я должен копаться в грязном бельишке этих ничтожных людей“» (Шарко. — Восп-2. С. 21).
Однако зритель принял пьесу горячо и безоговорочно: «Публика тех лет узнала его почти без помех и приняла с энтузиазмом. На зрительской конференции по поводу „Пяти вечеров“ в БДТ им. М. Горького (это была вторая премьера А. Володина) один рабочий парень с „Электросилы“ предложил вообразить, что из нашего обихода изъяты зеркала и мы потеряли представление о собственном образе. И вдруг узнали, что есть такое зеркало в театре на Фонтанке. Удивительно ли что все бросились туда!» (Рохлин. С. 16).
И сам автор вспоминал премьеру потрясенно: «Премьера. Дина Шварц дала мне рулончик билетиков, и я стал уговаривать знакомых не ходить. И то, что творилось тогда в БДТ, было для меня так неожиданно! Ходили с красными пятнами на щеках, обнимались уже после первого акта» (Еще раз от составителя. — Восп-2. С. 198).
В последней пьесе, «Назначение», был оптимизм совершенно явный, это комедия. Ее ругали неразборчиво, но категорически, за все вообще.
О пьесе «Назначение» см. ЗНЧ. С. 113–114.
С. 52
Но зато сумел еще раз оттолкнуться от себя и начал писать иначе. Во-первых, в другом виде искусства — в кино, что само по себе открывает новые возможности.
Заявку на первый, так и несостоявшийся сценарий «Простые истории» Володин подал еще в 1959 году. Затем был написан сценарий «Полинка из Лесного» специально для дипломной работы В. Трегубовича «Прошлым летом» (к/м, 1962); «Похождения зубного врача» (1965, вышел на экран 1967, реж. Э. Г. Климов), «Звонят, откройте дверь!» (1965, реж. А. Н. Митта), «Старшая сестра» (1966, реж. Г. Г. Натансон), «Фокусник» (1967, реж. П. Е. Тодоровский), далее сценарий «Происшествие, которого никто не заметил» (Звезда. 1966. № 1. С. 102–132), по которому снял фильм сам автор на Ленфильме в 1967 году, и др.
А во-вторых, я стал овладевать новым строем сюжетного мышления, который возник в литературе.
Речь идет о «метафорических» (определение самого автора) пьесах, первой из которых была пьеса «Дневники королевы Оливии» (1966). Она была запрещена на корню и бесповоротно: «Вы нам этого не показывали, мы этого не видали». По словам Володина, так же реагировали и на «Мать Иисуса», и на «Ящерицу». В этих своих метафорических пьесах Володин продолжил социальную аналитику «Назначения» с колоссальной энергией отчаяния и удивительно мощным игровым началом.
«Дневники королевы Оливии» так и не были опубликованы. Вторая, сильно сокращенная и обедненная редакция пьесы под названием «Кастручча» была напечатана в журнале «Театр» (1988. № 5), когда ее социальная проблематика уже казалась общим местом.
Действие пьесы разворачивается в самой маленькой в мире стране с населением в шестьдесят семь человек. (Вспомним, как сын Володя «любил пожить в „образе“ представителя очень маленькой страны».) Эта численность достигнута запретом на чувственность — объятия, поцелуи, ласки, а все потому, что королева умерла девственницей.
Герой, возвратясь из дальних стран, узнает из тайных документов, что она любила и была любима. Теперь, согласно новой доктрине, населению предписаны телесные радости и чувственные удовольствия. Все легко принимают новый порядок вещей. Все. Только возлюбленная главного героя этого не приемлет.
Пьеса восходит к шварцевскому «Дракону», который был запрещен сразу после премьеры 1943 года. Но володинское решение иное. Герой простодушен и самоупоен, его усилия легко конвертируются властью, хитрой и жестокой. А вот Женщину с ее интуицией и внутренней силой обмануть невозможно, она единственная способна на бунт, на противостояние. Особая прелесть пьесы была также в узнаваемости реалий, советского образа жизни, советского менталитета — смеси гомерически смешных и трагических начал.
Мне кажется, что в искусстве наступает пора взаимопроникновения пластов: например драматического и комедийного — это стало уже обычным, но также реального и фантастического. Была фантастика научная (Жюль Верн), социальная (Уэллс), теперь фантастика становится эмоциональной, нравственной, духовной, какой угодно, — это один из современных способов сюжетного мышления.
Мысль о том, что на смену критическому реализму приходит мистический (метафорический, магический, фантастический) реализм сегодня уже общепринята.
С. 53
Драма — не разговорный жанр. Главное начинается тогда, когда актер получает право молчать, а зритель и без того все поймет.
Собственно говоря, перед нами едва ли не самая важная заповедь театрального искусства ХХ века. «Кто держит паузу» называлась первая книга С. Ю. Юрского. Об этом писали А. Эфрос, К. Гинкас и Г. Яновская. «Играйте так, чтобы когда вы говорите, ничего не было понятно, а когда молчите — понятно все», — наставлял актеров Анатолий Васильев, работая над спектаклем «Взрослая дочь молодого человека» по пьесе В. Славкина.
Считается, что спектакли Брехта интеллектуальны.
В 1960-е годы Б. Брехт был очень популярен именно своей новаторской условностью, противопоставляемой обветшалому психологизму реалистического театра, и яркой публицистичностью. Истинным открытием Брехта в нашей стране оказался спектакль Театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана» в постановке Ю. Любимова (1964).
Брехт Бертольд (1898–1956) — немецкий драматург.
Дерзкое величие и единственность человеческой жизни для нас то и дело заслоняются повседневностью, которая ровна.
«Дерзкое величие жизни» — название новеллы Володина, завершающей ЗНЧ в издании У-Фактория-99.
С. 54
Это необходимо ради того, чтобы люди, создающие ценности жизни, ощущали свое единство. Ради идеалов, которые человечество пронесло сквозь тысячелетия, через средневековье и фашизм. Ради поступательного хода жизни, ломающей на своем пути все, что противится ей, что лишает ее бушующей полноты.
Перед нами классический «щитовой» абзац, должный защитить автора от упреков в идеологической неблагонадежности.
«Записки нетрезвого человека»
«Записки нетрезвого человека» (ЗНЧ) и «Оптимистические записки» (ОЗ), как уже говорилось, — два произведения, образующие некое умозрительное целое, но это еще и два самостоятельных произведения. В ЗНЧ нет и не предполагается художественной целостности, внутренней гармонии и/или какого бы то ни было тяготения к ним. Более того, налицо явственное движение от внутренней гармонии и ощущения жизненной полноты (ОЗ) к хаосу, к спонтанному словоизвержению, неуправляемому потоку ассоциаций и внутренней пустоте.
Над ЗНЧ Володин
