Руины - Дэн Уэллс

Голос подал находившийся у стены новоназначенный медик. На его именном значке было написано «Эфир», и перекличка понятий заставила Вейла улыбнуться.

— Я сейчас скажу вам, что нужно делать, — произнес Эфир. — Мы отвезем эту бомбу в обратно и превратим Ист-Мидоу в автостоянку.

Улыбка Вейл исчезла.

Делароса, связанная, в бинтах и кислородной маске, попыталась броситься на Эфира, но второй медик придержал ее.

— Никто не собирается ничего взрывать, — произнес Винси, и линк воспламенился яростью Одры.

— Мы можем обойтись здесь и без того, чтобы какой-то поклонник людей отдавал нам приказы, — огрызнулась она. — После всего, что они с нами сделали, ты на их стороне?

— Я против геноцида, — ответил Винси. — Причина всех наших бед в том, что, с тех пор как мы вернулись из Китая, один вид все время пытался подчинить себе другой. Мы больше не пойдем по этому пути.

— У нас появится передышка, — произнесла Одра. — Доктор Морган закончит свою работу и, возможно, спасет некоторых из нас от «срока годности».

— А что, если исцеление заключается в сосуществовании? — спросил Вейл. Он оглядел комнату, на секунду встретившись глазами с каждым Партиалом — с сержантом, медиками, охранниками. — Что, если я скажу вам, что «срок годности» можно излечить прямо сейчас, просто вдыхая тот же воздух, что и эта женщина в углу?

Делароса недоверчиво на него посмотрела, и линк сообщил Вейлу, что Партиалы отнеслись к его заявлению столь же скептически.

— Это невозможно, — сказал Винси.

— Представьте, что это так, просто ради смеха, — попросил Вейл, хотя в его голосе не было ни единой нотки веселья. Он выразительно посмотрел на Винси, взглядом умоляя его. Его линк наполнился почти физически ощутимой искренностью. — Притворитесь на мгновение, что она и все люди, которые являются носителями РМ, — это лекарство от «срока годности». Что их организмы производят и выделяют через дыхательную систему химический реагент, совсем как ваши организмы выделяют реагент для них.

Первым неуверенно ответил Эфир:

— Мы бы… нашли способ синтезировать его и… создали бы таблетку или что-то подобное.

«То же самое пытались сделать люди, — подумал Вейл. — То же самое пытался сделать я». Он покачал головой.

— Его нельзя синтезировать. Это двойная биологическая реакция: вы выдыхаете частицу, которая делает РМ неопасным для людей, а затем человеческий организм преобразовывает эту частицу и выделяют ее в виде лекарства от «срока годности». Для протекания реакции оба вида — живые организмы — должны находиться в непосредственной близости друг от друга.

— Да они скорее поубивают нас, — произнесла Одра.

— Не все, — ответил Винси.

— Хватит и одного из них, — сказала Одра. — Вот эта мятежница — эта одинокая женщина — протащила прямо у нас под носом ядерную бомбу, и мы сумели остановить ее только тогда, когда до катастрофы оставались считанные секунды. Как это можно компенсировать существованием одного, двух или даже тысячи дружески настроенных людей?

— Мы можем научиться собирать эту частицу, — проговорил Эфир. — Будем держать людей в контролируемой среде — в тюремном лагере, на меньшем острове, где нам будет легче за ними следить, — и каждое утро отправлять туда несколько солдат, чтобы собрать исцеляющие частицы. А потом проведем вакцинацию армии.

Лицо Деларосы побагровело.

«А сейчас они воссоздают мой собственный провалившийся план», — подумал Вейл.

— Предположим, что это не сработает, — сказал он. — Предположим, что… — он обратился к статистике заповедника и поменял местами числа, — для исцеления двух тысяч Партиалов требуется десять человек. По одному человеку на каждые две сотни. Если начнем осуществлять этот план прямо сейчас, до того, как еще больше солдат погибнет от «срока годности», то нам понадобится около тысячи человек, так? Пятнадцать сотен? Как обеспечить жизнь стольких людей?

— Пускай сами себя обеспечивают, — произнесла Одра. — Мы превратим это во что-то вроде… трудового лагеря.

— А как же Партиалы, которые будут жить с ними? — спросил Вейл. — Как я уже сказал, чтобы производить эту частицу, люди должны находится с Партиалами в непосредственной близости. Вы тоже будете жить в трудовом лагере?

— Их в любом случае нужно будет сторожить, — ответила Одра. — Мы могли бы делать это посменно.

— А как быть с остальными тридцатью тысячами людей? — спросил Вейл, чувствуя, как все возрастает его отвращение ко всему разговору. — Как мы поступим с теми, кто нам не нужен? Тоже отправим их в трудовые лагеря или сразу убьем?

— Пятнадцать сотен — это уже едва ли не больше, чем можно содержать в заключении, — произнес Эфир. — Если мы не хотим позволить им напасть на нас, бежать или превратить все дело в потасовку, то должны как можно строже ограничить их численность…

— Да послушайте сами, что говорите! — прокричал Вейл. Он чувствовал, как его сердце колотится, а давление повышается, несмотря на генные модули, которые должны были контролировать его состояние. — Это не животные! Они вас создали!

— И пытались нас уничтожить, — парировала Одра. — Эта идея с трудовым лагерем не сильно отличается от того, как мы поступали до сих пор: держали их в изоляции на Лонг-Айленде. Но то, что мы сохранили им жизнь, было ошибкой. Вы знаете, что еще мы увидели при помощи спутника? Они собираются на юге: огромная армия людей, вооруженная до зубов, готовится к последней атаке.

— Они собираются на юге? — спросил Вейл. — Как можно дальше отсюда?

— Они пытаются уйти из радиуса взрыва, — ответила Одра. — А чем еще это может быть? Они отступают к Южному побережью, отправляют эту женщину взорвать бомбу, а затем поднимаются по реке в обход Манхэттена, чтобы прикончить выживших.

— Это план военных действий, — проговорил Вейл. — Но люди — не армия! Так поступили бы вы, но не… — Однако еще не успев закончить, он понял, что запутался в петле ошибочной логики, рожденной под влиянием расистских предубеждений, и выбраться из этой петли ему не стоит даже надеяться. — Просто… убирайтесь отсюда. Все.

— Но… — начал было возражать Винси. Вейл выпустил через линк заряд властности, и Партиалы послушно направились к двери.

— Я хочу поговорить с пленницей, — сказал Вейл. — Заприте дверь и возвращайтесь к своему патрулированию, вы все. И ни с кем об этом не говорите.

Дверь закрылась, и Вейл запер ее, а затем медленно прошел в угол, где лежала беспомощная раскрасневшаяся Делароса. Он пододвинул офисный стул и тяжело на него уселся, не пытаясь соблюдать приличия или формальности. «Я слишком устал», — подумал он, а затем повторил это вслух:

— Я слишком устал.

Женщина не шевельнулась и продолжила следить за ним своими темными серьезными глазами.

— Должно быть, вы сейчас в ярости, — произнес он. — Верно? Вы попали в плен к тем людям, которых собирались уничтожить. Включая, полагаю, и меня. Я не Партиал, но виновен в том, что произошло на этой проклятой богом планете, не меньше, чем все они. Нет, моя вина даже тяжелее. — Он увидел удивление в ее глазах и кивнул. — Я член Доверия. Хотя вы вряд ли знаете, что это такое.

Она помедлила мгновение и покачала головой. Вейл протяжно выдохнул.

— Немногие люди знают. — Он посмотрел на бомбу, забрызганную грязью и оцарапанную сотней камней, корешков и всем остальным, что попадалось по пути сюда. Это был простой металлический цилиндр, облупившийся от непогоды и совершенно ужасающий. — Перст Божий, — тихо проговорил он, а затем наклонился, ухватился за прицеп и подтянул его к себе. Развинтив цилиндр с одной стороны, он обнаружил внутреннюю электронику с импровизированным пультом пожелтевших пластиковых рычажков, возможно, найденным в старом заброшенном доме. — Вам уже много лет, — медленно проговорил он и бросил на женщину быстрый взгляд. — Нет, конечно, я не хочу сказать, что вы старая, я бы никогда не сказал даме такую грубость. Но вам достаточно лет, чтобы вы помнили старый мир. То, что мы оставили позади. Вы помните, как в фильмах и по головизору на ядерных бомбах всегда были большие красные таймеры? Как будто к корпусу прикрепили большой будильник, и, по-моему, даже это было бы современнее, чем то, что сделали вы. — Он указал рукой на переключатели с оголенными проводами, но прикоснуться к ним не рискнул. — Плохой парень запускает таймер, или это случайно делает хороший парень, а потом все смотрят, как время уходит: пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь. Тик-так, тик-так. Однако вы не стали устраивать подобное. — Он снова посмотрел на пленницу. — Никаких таймеров, никакого периода судорожного бегства, в течение которого все пытаются добраться до убежища. Вы собирались просто щелкнуть этими рычажками и взлететь на воздух вместе со всеми нами. — Он прикрутил крышку обратно и посмотрел на Деларосу, которая лежала на полу и истекала кровью. Он наклонился и снял с нее кислородную маску. — Едва ли это можно назвать допросом, если вы даже не можете говорить.