Эскадры красного гиганта - Максим Калашников

Снова и снова задумаемся о недавней битве в океанах. Расчеты сил, паутина морских коммуникаций и оперативно-тактические планы – все это отходит на второй план. Нет, то была священная война. Сакральная, мистическая схватка двух миров. Борьба двух начал, столкновение Тьмы и Света.

Древние называли Атлантику Морем Мрака. Они, с их сверхинтуицией, что-то чувствовали. Не зря мы ныне внимаем поверьям и обычаям предков, находя им подтверждение с помощью чудес современной науки. Наши пращуры обладали чем-то внутри себя, что заменяло им сегодняшние электронные микроскопы и компьютерные томографы.

Атлантику не зря звали Морем Мрака. Сей океан ныне Запад называет своей колыбелью, нарекая себя Атлантической цивилизацией, а нашу эпоху – Атлантической эрой. Здесь выковался свой мир. Где бог – успех любой ценой, где всеобщее мерило – проклятые деньги. Здесь – господство материи над духом, и тут гибнет истинная вера. Тут – царство ледяного расчета и эгоизма, с лозунгом: «Мне, только мне». Мир торгашей, презренного золота и коварных интриг. Людей, одержимых только любовью к себе.

Не зря Бэкон в ХVI веке, рисуя будущее Запада как царство техники, машин и всяческих удобств, выходящих за пределы разумного, назвал свою книгу-утопию «Новая Атлантида».

Артур Конан Дойл, один из самых ярых противников современного Запада, певец древних воинских традиций и аристократизма, еще в 1920-х опубликовал роман «Маракотова бездна», где трое ученых попадают в огромный подводный дом – убежище потомков спасшихся при катастрофе древней Атлантиды, погрузившейся в воды океана после вулканической катастрофы.

Путешественники видели древние картины Атлантиды: царства невиданной роскоши и обожествления денег, жестокого грабежа покоренных народов и безумной погони за удовольствиями. Конан Дойл сделал древних атлантов смуглыми, курчавыми семитами, а их врагов – белокурыми и светлоглазыми. И тектоническая катастрофа, похоронившая царство бездушных, стала карой за жизнь атлантов. Намек великого английского писателя весьма прозрачен.

Атлантидой ХХ века стали Соединенные Штаты. Мировой остров, зависящий от сплетения морских путей. Край, где богом стал золотой телец. Страна, где потомки европейских отщепенцев, пиратов и грабителей исповедуют протестантство – весьма близкую иудаизму, уродливую мутацию христианской веры. Где признаком любви Божьей считаются деньги, их количество. Неважно, каким образом добытое. Страна, где с протестантством тесно спаялись нравы истинных ее правителей – еврейских дельцов и финансистов.

Флот, господство в Атлантике – основа могущества этого Темного мира. Сначала с помощью парусных фрегатов, потом посредством паровых броненосцев и, наконец, в виде атомных авианосных соединений. В США молились на теорию адмирала Мэхэна, который сто лет назад вывел правило: сильный флот – ключ к господству над миром. В 1963 году адмирал Риккетс говорил: сосредоточить все наше оружие на территории США – это поставить Штаты под угрозу концентрированного удара. А когда Америка использует в качестве баз океаны, противник вынужден дробить свою ударную силу. Тогда как сама Америка может сфокусировать на нем векторы своих ядерных атак…

Но четверть века назад Новая Атлантида почувствовала натиск русской силы.

Этот грозный для Запада мир выводил в океаны невиданный доселе флот – стремительный, по-русски мощный, собранный в боевые сгустки. Перед таким флотом западные эскадры смотрелись мрачными, тучными и старыми громадами, чьи борта несли позорные наросты из проигранных азиатских войн. Появление наших эскадр не только опрокидывало безраздельное господство Запада на морях. Оно еще и показывало человечеству, что есть страна, способная добиться вершин мощи и технологий без западных бирж и банков, без доллара и акций, без иудейских финансистов и хваленой демократии.

То был удар еще более страшный. Ибо он разрушал столетиями взращивавшийся Западом миф о том, что лишь царство денег и банковских ставок может породить чудеса разума и рук человеческих. Запад всегда говорил: я впереди всех, ибо я живу именно так. Русские на глазах опрокидывали эту ритуальную формулу, лишая Запад самовлюбленности.

В борьбе на морях было не только это. С 1945 года Запад убеждается: победить русских на суше невозможно. Катастрофический провал попыток Карла ХII в ХVIII веке, Наполеона в ХIХ и двух нашествий в ХХ заставил Запад сделать ставку на морскую силу. И этот расчет летел под откос с выходом на океанские просторы флота нашей Империи.

Вот почему мы вели не просто морскую гонку вооружений. Мы вели тысячелетнюю священную войну, схватку историй. Геополитика, стратегические соображения – лишь лики этой битвы двух миров.

Мне ярко представилось это, когда в мае 1996-го мы с другими журналистами поехали на Северный флот вместе с вице-премьером Олегом Сосковцом. Шел мокрый снег, и в серой дымке полусырости-полуизмороси, словно сгустившись из нее, проступали грандиозные очертания кораблей. Они поднимались ввысь из свинцовых холодных волн Баренцева моря.

Их пирамидальные абрисы зачаровали нас. Поразило величие военно-морской техносферы, выросшей в заполярной тундре с тех пор, как в 1937-м, ткнув трубкой в Кольский полуостров, Сталин приказал: Северному флоту быть здесь. Подумалось: если это – картина после шести лет развала и унижений, то что же было прежде, во времена расцвета?

Кольский полуостров, древняя земля. Семьсот лет назад сюда пришли поморы – сильные, белокурые, кряжистые русские. Пришли и расселились среди угро-финнов, лопарей. Здесь шли дружины Святого Александра Невского, утверждая эти земли под русской властью.

Названия мест тут, на Коле, звучат волнующей, древней музыкой, в которой скользят еще дохристианские, арийские ноты. Ура-губа, Ара-губа. Ра по-древнеарийски – Солнце, Ар – Земля. Заливы Солнца и земли. Индель, Оленица, Иоканга, Печенга. Река Восточная Лица. Поселок Вьюжный. Княжья Губа. Мыс Святой Нос. Нерпичья губа.

Здесь каким-то неуловимым, глубоко скрытым в душе чувством понимаешь: отсюда, как из могучего корня, вырастает мощный ствол Северного морского пути, охватывающего всю Арктику. Что это – оплот русских на Севере, средоточие стратегических сил флота. Здесь, где гаснут последние струи теплого течения Гольфстрим, не давая замерзать водам русского порта Мурманска.

Он вырос на древнем скальном щите в 1916-м, сказочно и быстро, трудом тысяч русских. Тысячи их легли костьми здесь, протягивая дорогу. Сюда будут рваться горные стрелки генерала Дитля в 1941–1942 годах, и жестокие сражения потрясут Заполярье.

Здесь – наше будущее. Вся таблица Менделеева в недрах. Доки и пирсы Североморска, хранилища ядерного топлива, станции перезарядки реакторов. Средоточие атомного ледокольного флота. Здесь работает Кольская АЭС, насыщая теплом и светом этот суровый край.

И до тебя, зачарованного этой глубью и ширью, не сразу доходят горестные слова провожатых. О том, что лодки не могут выйти в море, что экипажи для них приходится собирать «с миру по нитке». Что денег не хватает, и моряки влачат полуголодное существование. Что чужие субмарины, наглея, каждый день пересекают границу. Что люди на судоремонтных заводах по полгода не видят денег. На заводах «Шквал», СРЗ-85 и «Нерпа».

Северный флот еще силен. В нем – 67 атомарин. Но еще пятьдесят две выведены из строя и уныло стынут в свинцовых водах Ара-губы и Ура-губы, словно умирающие киты. Еще есть жизнь на базах атомарин на Западной Лице и в губе Малая Лопатка, в Нерпичьей и Андреевой губах, в заливе Большая Лопатка. Но она едва теплится, и биенье ее подобно нитевидному мерцанию пульса умирающего.

Запустение проступает в Сайда-губе и в Оленьей, где тянутся низкие корпуса завода перезарядки реакторов и стоят одиннадцать АПЛ. На базе атомарин в Иоканьге, куда можно добраться лишь вертолетом и где люди падают в обмороки от истощения.

И ненависть, жгучая, как кислота, поднимается в тебе. В отделанной красным деревом кают-компании крейсера Сосковец, глядя исподлобья, выступает перед флотскими офицерами. Агитирует голосовать за Ельцина. Кажется, что он все прекрасно понимает, что его гнетет то, что он видел. А лица слушателей угрюмы, офицеры прячут недобрые усмешки. Нельзя отделаться от ощущения, что все играют в одну игру, где слова – лишь пустой фон, где все читают между строк.

…Ельцин выиграет тут выборы июня-96. Голоса флотских перевесят голоса портовой швали и рэкетиров, торгашей импортными автомобилями и шмотьем, красной рыбой и металлами…

…Потом, захмелев, Сосковец станет слушать тосты людей в адмиральских погонах. Водка развяжет языки, и за здравицами зазвучат нотки горькой правды. Командир крейсера расскажет, что молодых матросов приходится сначала откармливать. Комфлота Феликс Громов скажет: да, тяжело. В море – горстка, тринадцать кораблей, жалкое воспоминание о былой мощи. Приходится экономить на всем. Но одна лодка патрулирует побережья Аляски, одна – южнее Исландии. Есть корабли в Восточно-Китайском море. Трудно, но присутствуем в Мировом океане.