Есть что скрывать - Элизабет Джордж

чем выйти из кабинета. – Мы боремся с древней системой убеждений, которая калечит женщин, но также просим женщин бороться со своим страхом.

Лейло сказала, что не боится. Ясир прибавил, что его страха хватит на обоих, и все рассмеялись. Доктор Уэзеролл ушла готовиться к операции, а Дебора включила камеру, чтобы фотографировать собеседников, и цифровой диктофон для записи их рассказа.

Она узнала, через какой ужас им пришлось пройти. Лейло обрезали в возрасте шести лет. В тот день изувечили еще четырех девочек. Услышав их крики, она попыталась убежать, но была поймана своим дядей. Тот притащил ее назад, и она до сих пор помнит его слова: «Бери ее следующую, а то она снова сбежит, а я больше за ней гоняться не стану».

Ясир взял жену за руку. Тихим голосом он рассказал, что ей пришлось пережить за двадцать лет, прошедших после обрезания: абсцессы, заражение крови, инфекции мочевого пузыря, кисты. У них родился ребенок, который едва ее не убил. Ребенок не выжил.

– Она хорошая жена, – сказал Ясир. – А я не был хорошим мужем.

Лейло неодобрительно зацокала языком. Все это не было правдой. Он не понимал. Она тоже. Но теперь у них была надежда, что жизнь станет лучше.

За Лейло пришла медсестра. Ясир встал. Он взял пакет, лежавший на коленях у жены, и положил на стул, где она сидела, потом обхватил ладонями ее щеки.

– Я знаю, Бог тебя не оставит, – сказал он.

Пока медсестра готовила Лейло к операции, доктор Уэзеролл объясняла Деборе, что будет происходить. Она восстановит и реконструирует половые губы, малые и большие, использовав собственные ткани женщины. Потом осторожно вскроет шрам, образовавшийся после удаления клитора, в надежде, что там остались нервные окончания. В этом случае Лейло сможет испытать удовольствие от секса. Если же нет, то после операции она, по крайней мере, будет избавлена от множества репродуктивных и других проблем, которые много лет были источником мучительных болей.

– Понимаете, муж Лейло никогда не видел, как ее изуродовали. Женщины довольно часто не позволяют смотреть туда. Что касается Ясира, то он знает, что сделали с его женой и каков получился результат. Но не видел.

– Вы считаете, что так часто бывает?

– Очень. Зачастую женщин стыдят, и одновременно они стыдятся сами. Стыдят обычно те представители их культуры, которые говорят об обязательности обрезания. Затем они начинают стыдиться.

– Своего тела?

– Да.

– Даже несмотря на то, что ни в чем не виноваты? Не думаю, что кто-то из них сознательно выбирал обрезание.

– Это не имеет отношения к выбору. Дело в сравнении, и сравнение начинается, когда они наконец видят, как выглядит неизуродованная женщина.

Эмпресс-стейт-билдинг Вест-Бромптон Юго-запад Лондона

После регулярного утреннего совещания группы Марк Финни поднялся в «Орбиту» под предлогом позднего завтрака. Он знал, что ему поверят, поскольку сотрудники знали об инвалидности Лилибет и о том, как часто ее состояние заставляет его менять график, в том числе пропускать завтрак. Поэтому когда он сказал: «Вы знаете, где меня найти, Джейд», та оторвала взгляд от компьютера и сочувственно кивнула.

– Я выпью кофе, когда вы закончите, – сказала она. – Не торопитесь, шеф.

Он заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла усталой и вымученной. Джей ему нравилась. И не ее вина, что она не такая, какой была Тео.

Аппетита у Марка не было, но для виду он купил стандартный бисквит в упаковке – притворился, что собирается его открыть. Вместе с бисквитом взял кофе – ничего экстравагантного с иностранным названием, просто добрый старый кофе с молоком, в который Марк высыпал пакетик сахара. Все это он отнес к одному из окон, стараясь не думать о том, как в последний раз сидел здесь с Тео. Но ничего не получалось.

Марк привел ее на семнадцатый этаж, чтобы сообщить новость о переводе. Он пребывал в убеждении – самонадеянном, как оказалось, – что она не сделает того, что могла сделать, то есть обвинить его во всем, что связано со словом «сексуальный», – домогательствах, неподобающем поведении и так далее. Он был виновен во всем, что она могла бы ему предъявить. Тот факт, что он не мог, был неспособен отвлечься от сексуальности, когда речь шла о Тео, являлся основной причиной того, что он сделал все возможное, чтобы убрать ее как можно дальше от себя.

Марк с самого начала не мог сопротивляться ее чувственности, хотя Тео никогда ею сознательно не пользовалась. В сущности, она занималась только работой. Была членом группы и с необыкновенным рвением относилась к своим обязанностям, отдавала всю себя делу. Но не испытывала никаких чувств к своему начальнику, а он был полон решимости держаться от нее на расстоянии. Убеждал себя, что может восхищаться ею: кожей, волосами, глазами, пальцами, руками, ногами, губами… Нет, нельзя позволять себе думать о ее груди, тонкой талии или аккуратной попке. Нельзя думать о том, чего у него не было с Пит и что он хотел, а также о том, кем бы он был, сделай он неверный шаг.

Но в конечном итоге Марк все-таки сделал этот шаг. Это была обычная вечеринка после работы в местном пабе, которую он время от времени устраивал для своей команды и к которой присоединились еще несколько человек из Эмпресс-стейт-билдинг. Он не сел рядом с ней, держался как можно дальше. Никто из них не напился. Возможно, они были навеселе, но не до такой степени, чтобы смеяться слишком громко и неуместно шутить. Никто даже не позволил себе положить кому-то руку на плечо, не говоря уже о том месте, где ее нельзя перепутать с дружеским жестом. Время было позднее, машины у Тео не было, добираться в Стритэм из Вест-Бромптона на общественном транспорте долго, а он был за рулем, и предложение отвезти ее домой было просто вопросом вежливости. «Не проблема», – сказал Марк, хотя жил в противоположном конце города.

Он отвез ее туда, в Стритэм, в ее квартиру. Они болтали и по дороге, и когда приехали. О работе… а потом не только. И виноват в этом только он. Тео была так умна, так красива в темноте вечера, когда уличный фонарь освещал часть ее лица, так женственна, она была такой… она просто была. Тем не менее он ничего не планировал.

Через несколько минут вежливого разговора она поблагодарила за то, что он подвез ее домой, пожелала спокойной ночи и протянула руку к двери, и тогда Марк произнес ее имя. Просто: «Тео?..» – и когда она повернулась к нему, он почувствовал, как что-то сломалось у него в мозгу и он окончательно потерял способность соображать. Не делай этого, мелькнуло у него в голове. Но лишь на мгновение.

Он ее поцеловал. Она не сопротивлялась.