Пленница - Виктория Холт

— Да, не спорю.

— И не такое уж оно странное. Просто люди обычно не говорят правды. Большинство людей страстно себя любят, и когда признаются кому-то в любви, всегда думают о собственных удобствах и удовольствии. Так что видишь — я такой же, как большинство людей, просто я более честен.

— Ах, Лукас, ты очень добрый, но…

— Вовсе я не добрый. И «но»… Так я и знал, что будет какое-то «но».

— Я не могу отнестись к твоему предложению серьёзно.

— Почему? Чем больше я думаю о таком выходе, тем больше он мне нравится. Ты в миноре, как ни смотри… Всё у тебя переменилось. Твоя прямолинейная тётушка вошла в твой дом и изменила его. Ты только что вернулась после совершенно невероятных приключений. Ты не знаешь, куда повернуться. Но ты обязательно что-то предпримешь — что угодно, лишь бы выбраться из унылой ямы, в которую ты попала. Если ты готова стать гувернанткой в доме с несколько странной репутацией, то почему не хочешь выйти за ворчуна, который, конечно, довольно жалкое существо, но тем не менее к тебе привязан и тебя понимает?

— Звучит не слишком романтично.

— А мы говорим не о романах, а о реальности.

Невольно я снова засмеялась, и он засмеялся вместе со мной.

— Ну же, Розетта. Откажись от этой безумной идеи… Или, по крайней мере, подумай о моём предложении. Оно не лишено плюсов. Мы ведь добрые друзья, правда? Мы вместе стояли лицом к лицу со смертью. Я понимаю тебя так, как мало кто может понять. И ты хочешь вернуться к тётушке Мод и её планам?

— Этого я определённо не хочу, — ответила я. — В чём-то ты прав. Ты меня понимаешь… отчасти.

— Тогда откажись от этой идеи. Подумай о том, что я тебе предложил. Останься здесь ещё на какое-то время. Давай познакомимся получше. Тебе не обязательно решать сразу же. Давай строить планы.

— Ты так добр ко мне, Лукас!

Я протянула ему руку, и он поднёс её к губам.

— Это ведь правда, Розетта, — горячо сказал он. — Я действительно к тебе привязан!

— Я и правда стою для тебя на втором месте?

Он засмеялся и на секунду притянул меня к себе.

— Но… — снова добавила я.

— Да, я знаю об этом «но». Ты поедешь в Пэрриваль, да?

— Я должна, Лукас. У меня есть на это причина.

Но тут у меня в мозгу снова вспыхнул сигнал тревоги. Я опять чуть было не призналась ему, почему мне надо попасть в Пэрриваль! Тогда он бы всё понял. Но он уже увидел, что я твёрдо решилась.

— Ну, по крайней мере, я буду поблизости. Мы будем встречаться в «Короле Моряков». А когда тебе станет окончательно невмоготу, можешь сразу уйти и вернуться в Тренкорн Мэнор.

— Это меня очень утешает. И, Лукас… спасибо тебе за предложение. Оно очень много для меня значит.

— Оно не последнее. Я буду снова их делать. Я так легко не сдаюсь.

— Оно было для меня огромной неожиданностью. По-моему, и для тебя тоже.

— О, это во мне уже давно копилось… Может, даже на острове…

— Ты сейчас часто вспоминаешь то время?

— Оно всегда во мне… на заднем плане. Я постоянно готов вспомнить. И я часто думаю о Джоне Плэйере. Было бы интересно узнать, что с ним стало.

Я молчала. Всегда, когда он вспоминал о Саймоне, я чувствовала тревогу.

— Интересно, может быть, он по-прежнему в серале. Бедняга! Ему из нас троих пришлось хуже всех… Хотя никто не остался прежним.

Его лицо стало жестче. Обида на судьбу, сделавшую из здорового мужчины калеку, всегда оставалась на поверхности.

— Я бы многое дал, чтобы узнать, где он, — добавил он.

— Мы не должны забывать, что, если бы не он, нас бы сейчас здесь не было. Возможно, когда-нибудь мы о нём услышим.

— Сомневаюсь. Когда такое случается, люди из твоей жизни исчезают.

— Но мы же не исчезли, Лукас.

— Кажется чудом, что мы здесь!

— Может быть, он тоже вернётся.

— Если он смог вырваться… что кажется невозможным.

— Я вырвалась, Лукас.

— Да, это настоящая сказка — но кто выпустит его? Нет, мы больше никогда его не увидим. Да… пока мы были там… на том острове… все трое… Мы очень сблизились. Но это всё позади. Нам надо об этом забыть. И позволь тебе сказать, что в качестве миссис Лукас Лоример у тебя это получится гораздо лучше, чем если ты будешь гувернанткой какой-то отвратительной девчонки в доме, где когда-то произошло убийство.

— Посмотрим, Лукас.

* * *

Мои первые дни в Пэрривале были настолько переполнены впечатлениями и эмоциями, что я никак не могла прийти в себя. Сам дом был удивителен. Он был полон неожиданностей. Он то казался огромным, как средневековый замок, то напоминал поместье времён Тюдоров — а в некоторые комнаты прокрадывалась современность.

Леди Пэрриваль приветствовала меня очень тепло, но поспешно поручила заботам миссис Форд, которая с самого начала оказалась моей союзницей. Я была её протеже, она заслужила благодарность леди Пэрриваль, отыскав меня, а теперь собиралась взять меня под своё покровительство и позаботиться о том, чтобы я осталась в доме.

Она провела меня в отведённую мне комнату.

— Если вам что-нибудь понадобится, мисс Крэнли, скажите мне. Я постараюсь, чтобы вам было хорошо и удобно. Няня Крокет взяла с меня слово, что я буду о вас заботиться, и даю вам слово, что буду.

Моя комната находилась рядом с детской. Комната оказалась очень уютной, и окна выходили во внутренний двор. За двориком были видны окна другой части дома. Мне сразу же показалось, будто за мной наблюдают, и я была рада возможности опустить тяжёлые занавески.

Я заметила, что Кейт мной заинтересовалась. Она явно была намерена узнать обо мне как можно больше.

Не успела миссис Форд уйти, предоставив мне распаковывать вещи, как девочка пришла ко мне в комнату. Она не стала стучать: видно, считала, что с простой гувернанткой церемониться нечего.

— Так вы всё-таки приехали, — сказала она. — Я думала, не приедете. А потом подумала, что приедете, иначе вы ведь не стали бы обещать, правда?

— Конечно.

— Многие обещают что-то сделать, а потом не делают.

— Я не из таких.

Она уселась на мою кровать.

— Ужасно гадкая комната, правда?

— Мне нравится.

— Наверное, вы, гувернантка, к лучшему не привыкли.

— В моём доме, в Лондоне, у меня очень милая комната.

— Тогда почему вы там не остались?

— Вы не слишком хорошо себя ведёте, правда?

— Конечно. Я веду себя плохо.

— Ну, по крайней мере, вы его понимаете. Это говорит в вашу пользу. Но поскольку вы этим гордитесь, это против вас.

Она усмехнулась.

— Какая вы странная! Я делаю и говорю, что хочу.

— Я это уже поняла.