Проклятый горн - Алексей Пехов

– Один? – не поверил я. – Для девяти других требуется много клинков стражей. У Братства столько не пропадало и за сто лет!

– Александр сказал, что у Ивойи уже имелось какое-то количество, когда они… познакомились. Он ездил за ними в горы, на юг Литавии. После возвращения кузнец сделал один, у него был материал, но кинжал не работал. Не знаю уж почему.

– Для ковки вы давали ему материал – наши клинки, которые следовало уничтожать.

– Я здесь ни при чем. Занимался вообще другими делами.

Гертруда сделала шаг к нему, и пес повторил это движение, не спуская с Руджеролло глаз.

– Ты был в этом замешан по уши. От кого получал наши клинки?

Он помялся, размышляя, говорить или нет.

– От Джонаса де Смета. Он из глав Ордена. Именно ему достался рабочий темный клинок и заготовка. Это была плата кузнеца за помощь.

Надо думать, заготовку, которая теперь хранится у меня, нашла в Солезино Кристина. А тот клинок, рабочий, попал в руки каких-то помощников этого де Смета, и его тоже нашла Криста. Только раньше. Когда за ней погнались убийцы Ганса. После этого кинжал оказался у Франчески, затем у цыгана из Шоссии. Вроде все сходится.

– Людвиг, знаешь что-нибудь об этом господине? – поинтересовалась Гера.

– Никогда не слышал.

– Руководитель Ордена Праведности. Неофициальный. Он погиб во время землетрясения.

– Ивойя прихлопнул даже своего сторонника. Чем вы ему успели так насолить, Руджеролло?

– Маркграф писал, что наши руководители пытались остановить кузнеца. Но как… я не знаю. Уже был здесь. После смерти де Смета наша политика изменилась, и новые главы сдали меня святошам.

– Сколько кинжалов стражей ты отдал Ивойе?

– Это так важно?

– Если я спрашиваю, то да.

– Лично я – всего два. Должно было быть больше. Не знаю, сколько переслали ему де Смет и Александр. После их гибели оставались клинки из коллекции маркграфа Валентина. Но они пропали после того, как благородный испустил дух. Расслабьтесь. Кузнеца уже не интересуют ваши расчудесные железки. У него их полный набор, и скоро на земле воцарится ад.

– И ты этому рад? – Он меня порядком поражал.

Руджеролло искренне удивился:

– А почему бы и нет? Разве большинство людей его не заслуживают?

– Но себя ты к таким не причисляешь?

– Конечно. А теперь давай, ведьма. Стирай мне память, и проваливайте. Я сказал все, что вы хотели знать. Можете ехать в холмы и стать кормом для коршунов.

Гера покачала головой:

– Я обманула вас, сеньор. Никогда не умела насылать на людей забывчивость.

Он понял все мгновенно. Его рука змеей нырнула под матрас, и пес, так долго ждавший этого момента, прыгнул.

Пугало бы было довольно.

После разговора с законником я никак не мог уснуть, хотел обсудить с Герой услышанное, но она решительно пресекла эту попытку, мягко поцеловав меня в лоб.

– Спи, Синеглазый. Все остальное позже.

И я провалился во мрак до полудня.

– Все гораздо сложнее, чем я считала, – сказала мне белая колдунья, когда мы выехали за городские ворота, без всяких угрызений совести оставив Эспозито и Джанкарло видеть тридцатый сон. – Много непонятных моментов.

– Может, ты поспешила его убить?

Ее глаза были жесткими.

– Только не говори, что он этого не заслуживал.

– Я о том, что он мог бы рассказать еще что-то.

– Не было времени, Людвиг. Да и в живых оставлять Руджеролло нельзя. Быть может, он и не побежал бы в Орден, раз те сдали его Церкви, но к кузнецу пошел бы обязательно. Я не могла так рисковать.

– Интересно складывается ситуация. – Я решил уйти от щекотливой темы. – На свете существует человек, как две капли похожий на императора Константина. Он настолько похож на него, что пытался убить Вальтера, когда тот понял, кто перед ним. Имя у темного кузнеца тоже довольно странное.

– Ивойя. Человек, привезший в столицу останки Аппия, сына императора Августа и отца императора Константина. Август умирает, власть оказывается в руках Константина, и какое-то время рядом с ним видят человека по имени Ивойя. Затем он исчезает по неизвестным причинам. За свою жизнь Константин увеличивает империю в три раза, укрепляет Братство, продолжая дело безвременно почившего деда. И живет долго-долго.

– Как мы предполагаем, это из-за того, что тыкает темным кинжалом в людей, а затем убивает появившуюся темную душу светлым клинком, накапливая жизнь. В итоге стражи об этом узнают и приканчивают собственного благодетеля.

– Да. Все верно, – подтвердила она.

– Но теперь у нас есть человек по имени Ивойя. Да-да… я знаю, что людей с подобным именем в Мильте не меньше, чем Людвигов и Гертруд в северных княжествах. Но внешняя схожесть кузнеца с Константином и странные слова Александра о том, что он пробудил Ивойю, который спал в саркофаге, доставшемся законникам в наследие от прежнего Братства… – Я развел руками. – Звучит как бред. Не может же человек пролежать в гробу полторы тысячи лет, а затем внезапно воскреснуть.

– Человек и вправду так не может, – согласилась Гертруда. – Поэтому я, как большой скептик, подвергаю сомнению эту часть истории Руджеролло.

– А я, как человек знакомый с магией лишь понаслышке, видевший демонов и даже угодивший в преддверие ада, не исключаю такой возможности.

Она посмотрела на меня серьезно, затем улыбнулась:

– Ах, Синеглазый. Мне бы твою веру в сказки. Но даже если это так – заметь, я говорю «если», – мы не узнаем истину. Разве что темный кузнец вдруг решит нам рассказать правду.

– Не думаю.

– Я тоже.

– А землетрясение? В то, что его устроил Ивойя, ты тоже не веришь?

– Как раз наоборот. В мире есть существа, способные на такое. Некоторых из них с большой натяжкой можно назвать людьми.

– Кто, например?

Она склонила голову, словно к чему-то прислушиваясь:

– Например, София. Как ты мог убедиться, она даже мертвых может возвращать с того света. Если хорошенько попросить об этом.

Я вспомнил магию сребровласой пророчицы, признавая справедливость слов Геры.

– Возможно, Ивойя такой же, как она. Хорошо бы спросить у нее.

– Уже сделано. Я отправила ей сегодня утром письмо с попутным ветром. Но сомневаюсь, что Софи знакома с кузнецом. Она последняя из своего племени. На наше счастье. Или на беду. Это уж как посмотреть.

– Давай предположим следующее – Орден знал об Ивойе. Некоторые с ним сотрудничали и продолжают сотрудничать, несмотря на смену власти в своей организации. Законники обменивали кинжалы стражей на обещания будущего благополучия или деньги. Затем руководители, поняв, куда их приведет столь опасный союз, предприняли попытку остановить кузнеца. Они собрались в Солезино, и Ивойя щелкнул пальцами, обрушив потолок им на голову.

– Из этого следует, что законники знали, как справиться с ним. Главы Ордена представляли для него реальную угрозу, раз темный кузнец устроил локальный апокалипсис.

– Довольно внушительное проявление силы, Гера. Это даже не золотое пламя. Это чуть ли не божественный гнев. О таком только в Библии писали.

Она задумалась, и ее светлые брови сошлись у переносицы.

– Огонь субстанция капризная, Людвиг. Чтобы ею пользоваться, следует видеть цель перед собой. Нельзя находиться в Арденау и спалить, к примеру, Ливетту. А то, что сделал он с Солезино, это удар дубиной вслепую. Он торопился и, не побоюсь этого предположения, запаниковал. Вот и шарахнул самым сильным из того, что было в его колдовском арсенале. Грубо, но гарантированно эффективно. У каждого из нас есть нечто подобное на самый крайний случай.

– Даже не буду спрашивать, что ты прячешь в рукаве. До сих пор не понимаю, отчего, имея такую силу, он не завершил дело в Крусо.

Она помедлила, прежде чем ответить:

– Не думаю. Хотя и не исключаю такой возможности. Мне кажется, что он просто поддался эмоциям. Не рассчитывал на отпор, а когда его получил, возможно, счел, что ловушка, которую подготовили против Вальтера, гораздо сильнее, и он завязнет, выдаст свое инкогнито. Темный кузнец отступил на время, но, уверена, когда представится случай, он еще раз попробует добраться до Урбана.

– Ты ведь отдаешь себе отчет, как сильно мы рискуем, отправляясь туда без поддержки?

– Конечно. Но нам не у кого просить помощи. Братство, если повезет, среагирует не сразу. Из ближайших стражей здесь только Львенок, а мне не хочется подставлять его голову.

– Как и мне, – поддержал я ее.

– Можно было пригласить клириков.

– Но у нас с тобой нет стопроцентной уверенности, что они не попытаются взять кузнеца живым. Большинство умных людей сперва вытянули бы из него все, что он знает, и лишь потом уничтожили.

– Людвиг. – Она серьезно посмотрела мне в глаза. – Человека, способного разрушить четверть города и заставляющего землю содрогаться, невозможно взять живым и тем более запереть в отдаленном монастыре. Его можно только убить. Сразу. Очень быстро. Иначе ты уже проиграл. Если нам удастся остановить его, то увидим конец истории, а начало… – Гертруда пожала плечами. – Черт с ним, с началом, Синеглазый. Я смогу побороть свое любопытство, если темный кузнец больше не причинит вреда никому из живущих.