Проклятый горн - Алексей Пехов

Черно-коричневый пес носился по кустам жимолости, то и дело шугая светло-золотистых зайцев.

– Что ты собираешься с ним делать?

Гертруда кончиком пера рассеянно коснулась щеки, отвлекаясь от письма, которое она составляла прямо в седле, и ответила:

– Отдам его одной лесной ведьме. Она любит собак.

В бледно-голубом ослепительном небе наматывал круги пернатый хищник в поисках добычи. Вокруг стрекотали кузнечики, и их звон не прерывался ни на секунду. Мы двигались по узкой каменистой тропке, вьющейся между низких холмов, голых, сильно выгоревших на жарком июньском солнце. Дорожка пересекала русла высохших ручьев, ныряла в рощицы невысоких искореженных деревьев. Черных, с ветвями, усеянными мелкими колючками, чтобы избежать которых приходилось пригибаться к лошадиной шее.

Мы искали монастырь уже полтора дня, рыская по безлюдной местности, все дальше и дальше уезжая от тракта и хватаясь за любую тропку, оказавшуюся на нашем пути. Но каждый путь заводил в никуда, теряясь среди дикотравья и каменистых оврагов.

Я был мокрым от пота, который давно пропитал всю одежду. Воды оставалось мало, а источников вокруг – еще меньше. Дважды мы находили заброшенные пастушьи хижины и один раз видели вдалеке, на холме, несколько искровиков, наблюдавших за чужаками. Иные существа следовали за нами около получаса, до тех пор пока мы, судя по всему, не отдалились от их логова и не перестали представлять для них угрозу.

Жара выматывала куда сильнее, чем дорога, и спрятаться от нее было негде. Лишь с наступлением сумерек наступало облегчение. Лошади выбивались из сил, то и дело приходилось устраивать привал. Лишь йонмерский пес кругами носился по окрестностям, выискивая опасность.

Ни Проповедник, ни Пугало так и не появились, следуя моей просьбе не попадаться на глаза законнику, и я радовался этому. Сейчас как-то не до них. Я все больше утверждался в мысли, что мы сами загоняем себя в ловушку, но не видел никаких способов остановиться. Темный кузнец слишком занимал мои мысли, чтобы отступать на последнем этапе.

К вечеру второго дня, вновь ошибившись с тропой, мы заночевали в неглубоком овраге, среди колючих зарослей, возле тонкой нитки ручья, который манил лошадей. Ночь прошла в тревоге. Мы оба понимали, что уже опаздываем, и Ивойя, вполне возможно, не станет тянуть так долго, ожидая приезда Руджеролло.

Утром мы продолжили поиск заброшенного монастыря в безлюдном краю.

Нас выручил ветер, гнавший с юга редкие дождевые облака. Он принес с собой едва слышный звук, который заставил Гертруду вскинуть руку.

– Гром? – спросил я.

– Ш-ш-ш! Слушай!

Даже пес навострил треугольные уши.

Нет. Не гром.

– Забери меня тьма! – прошептал я. – Это кузнечный молот! Чертов кузнечный молот, Гера! Мы нашли его!

Она устало улыбнулась и развернула лошадь в нужном направлении, приказав собаке идти рядом.

Молот то смолкал, то вновь заводил свою мерную песнь, и мне казалось, что с каждым ударом вздрагивает земля. Лошади начали нервничать, а шерсть на загривке собаки встала дыбом.

– Дальше пойдем пешком. – Гера легко покинула седло. – Скоро от них не будет никакого толку.

Я снял длинный сверток, притороченный к седельным сумкам, взвалил его на плечо. Он был довольно тяжелым и громоздким.

– Охраняй, – приказала Гертруда псу, и тот послушно улегся рядом с лошадьми.

– Не лучше ли взять его с собой?

– Рискованно. Ивойя сильнее меня и легко обратит собаку против нас. К чему нам лишние проблемы?

Это была разумная предосторожность. Я отстегнул с пояса кинжал, отдал его ей:

– Спрячь вместе со своим, пожалуйста. Если с нами что-то случится, он хотя бы не использует наши клинки.

Она кивнула и ушла в заросли, подальше от тропы. Вернулась уже без оружия, взяла меня за руку, и я ощутил, как холодны ее пальцы.

– Быть может, останешься?

– Не говори ерунды. Я тебя одну туда не отпущу.

До монастыря мы добирались целый час, продираясь через высокий колючий чертополох и благоухающий, стелющийся чуть ли не по земле можжевельник. Было особенно жарко и пыльно. Поднявшись на холм с западным отвесным склоном, мы увидели развалины старого монастыря.

Он был совсем небольшим. Разрушенная внешняя стена угадывалась по нескольким выступам, колокольня лежала в руинах, и от нее осталось только квадратное основание из светло-желтого камня. Уцелела лишь церковь с выбитыми окнами и рухнувшим внутрь куполом да трапезная, стоявшая на краю серповидного оврага. Вокруг росли зонтичные сосны, высокие, с широкой, тенистой кроной. Над двумя деревьями, из-за трапезной, вился бледный дымок, единственное, что указывало – в монастыре кто-то есть.

Молот больше не стучал, мы спрятались за камнями, окруженные звоном кузнечиков, выжидая и наблюдая. Наконец он появился – слишком далеко от нас, чтобы я мог хорошо его рассмотреть. Зато убедился, что человек высок ростом и светловолос.

– Ну, пора, – сквозь зубы прошептала Гера.

– Отсюда я его не достану, – предупредил я. – Спущусь к колокольне, там хорошо просматривается весь двор. И он меня не заметит, пока не станет поздно.

– Я обойду со стороны оврага. Буду возле трапезной, вон за тем деревом. Жду твоего сигнала. Стреляй, лишь когда будешь уверен.

Она помешкала, поцеловала меня в губы, шепнув:

– Пожалуйста, будь осторожен.

И начала спускаться по пыльному склону, придерживая рапиру. Я несколько мгновений смотрел на ее гибкую фигуру, ощущая себя ничуть не лучше, чем в тот раз, когда мы с братом Курвусом и двумя законниками собирались вступить в сражение с велефом. Очень некстати я вспомнил о том, как все закончилось. Победа была горькой. Надеюсь, что в этот раз такого не произойдет.

Только не с ней.

Я раскрыл чехол, извлек из него тяжеленную аркебузу с длинным граненым стволом. Дорогая вещь, с новой системой стрельбы. Дальнобойная и мощная. Гера сразу сказала, что, если Ивойя действительно так силен, как мы думаем, пуля его может не остановить, если только сразу не снести голову. Так что промахиваться мне нельзя.

Я быстро зарядил аркебузу, затем проверил пистолеты. Когда все было готово, положил оружие на плечо, сунув рогатину, на которой оно должно удерживаться, под мышку, и начал спуск.

Из-под ног то и дело срывались мелкие камушки, катились вниз, и мне казалось, что их стук столь громок, что он обязательно привлечет ко мне внимание кузнеца. Но обошлось.

Монастырский двор оставался пустым и заброшенным. Ивойя больше не появлялся. Я с силой воткнул рогатину в землю, провернул ее, поставил аркебузу на упор и поджег фитиль. Вытер потные ладони и стал ждать.

Уголком глаза почувствовал движение, повернул голову и увидел, как за сосной шевельнулась тень. Гера тоже была готова.

Пот тек у меня по спине. Кузнечики неистовствовали, и сейчас я ненавидел их звон всем сердцем. Пахло нагретым на солнце камнем, сухой травой, догорающим в горне древесным углем, странно-горьким дымом и скорым дождем.

От меня до угла трапезной, за которой скорей всего находилась монастырская кузнеца, было шагов восемьдесят. Вполне нормальное расстояние для стрельбы. Прошло минуты три. Внезапно дважды ударил молот, и в моей голове взорвалась боль.

Я был слишком близко, поэтому на своей шкуре ощутил волшебство. По счастью, несмотря на внезапную дурноту, я не грохнулся оземь. Только из глаз потекли слезы, да в висках ломило.

Проморгавшись, я увидел Геру, которую выворачивало наизнанку. Судя по всему, человеку с колдовским даром приходилось куда хуже, чем такому, как я. Я понял, что высидеть в засаде не получится – если кузнец снова начнет работу, мы можем просто не пережить ударов его молота на таком близком расстоянии. Следовало не ждать, а идти к нему.

Я снял аркебузу с упора и вздрогнул.

Он стоял на открытом пространстве и смотрел прямо на меня. Я успел подумать, что мы с ним невероятно похожи и его можно было бы принять за альбаландца. Человек с лицом императора Константина не казался опасным. Скорее удивленным этой внезапной встречей. Он не понимал, кто я, и его яркие голубые глаза глядели на меня с живым интересом.

Мой палец нажал на спусковой крючок, фитиль опустился, и аркебуза, промедлив всего лишь секунду, грохнула, изрыгая из себя сизый дым и искры. Отдача отбросила меня назад, приклад едва не раздробило плечо. Я не удержался на ногах, упал на камни, чувствуя спиной их острые, горячие ребра. Тут же приподнялся, в одном лишь желании убедиться, что я не промахнулся.

Не промахнулся.

Но и не попал туда, куда хотел. В отсутствие упора ствол пошел ниже, и пуля угодила Ивойе под грудину. Он тоже упал, но теперь сел и с некоторым изумлением изучал окровавленные пальцы. По-прежнему не издав ни звука, посмотрел на меня, и в его взгляде больше не было ни капли удивления.

Я содрогнулся от того, что он залез ко мне в голову, листает мои мысли и воспоминания, точно книгу. Увидел, как земля вокруг него начинает дымиться.