Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Друк, как никто другой, понимал молодого человека. Когда-то он испытывал подобные чувства к его матери, хотя у нее роды прошли нормально. Теперь же он вполне довольствовался новой семьей, к которой уже привык. И надеялся, что Ворна заинтересует его инструментальное ремесло. Забавляла Друка и маленькая Оуна, в особенности сейчас, когда ее отняли от груди и она старательно изображала взрослую. Когда Друк с Агой заключили союз, Оуна была совсем крохой, и Друку казалось, что она живет с ними едва ли не с рождения.
Пока Иза готовила необходимые средства помощи, Эбра с Укой сопереживали роженице. Ука, которая очень тревожилась за свою дочь, сочувственно сжимала ей руку. Ога отправилась готовить вечернюю еду Брану, Гроду и Бруду, Гува пригласили поесть с ними. Ика вызвалась было помочь, но, поскольку Гув от предложения отказался, ее помощь не потребовалась. Гув и думать не мог о еде, но Аба в конце концов уговорила его немного перекусить, когда тот пришел к их очагу.
Ога, нервничавшая из-за Овры, уже пожалела, что отказалась от помощи Ики. Подавая чаши с горячим супом, она вдруг споткнулась. Кипящая масса ошпарила плечо и руку Брану.
– А-а-а-а-а-ах! – вскрикнул он и, стиснув зубы, скорчился от боли.
Все обернулись и затаили дыхание. Молчание нарушил Бруд:
– Ога! Вот недотепа! – Он не мог вынести того, что это случилось по вине его женщины.
– Эйла, поди помоги ему, я не могу сейчас отойти, – попросила Иза.
Бруд чуть было не накинулся на Огу с кулаками.
– Нет, Бруд, – жестом остановил его Бран. Жирный горячий суп продолжал распекать кожу, и вождю стоило больших усилий не показать, как ему больно. – Она нечаянно. Кулаками делу не поможешь.
Ога вся съежилась у ног Бруда, трясясь от страха и унижения.
Эйле прежде не приходилось лечить вождя, и она не на шутку испугалась. Ринулась к очагу Креба, схватила деревянную чашу и помчалась к выходу из пещеры. Набрала снега и поспешила к вождю.
– Меня послала Иза, она не может сейчас бросить Овру, – начала она, преклонив колени. – Не позволит ли вождь этой девочке оказать ему помощь?
Бран кивнул. Он не слишком одобрял то, что Эйлу обучают магии растений, но сейчас у него не было выбора. Дрожа, она приложила комок снега к багровому ожогу, чувствуя, как при этом расслабляются мышцы Брана. После этого вновь убежала, отыскала сушеную мяту и залила ее горячей водой. Когда листья намокли, она остудила настой в чаше со снегом и вернулась к больному. Рукой нанесла средство на обожженные места, ощущая, как вождю постепенно становится легче. Было еще очень больно, но уже терпимо. Бран одобрительно кивнул, и у девочки слегка отлегло от сердца.
«Кажется, ей неплохо дается магия Изы, – подумал Бран, – и она научилась себя вести, как полагается женщине. Видать, ей просто требовалось немного повзрослеть. Случись что с Изой до того, как подрастет Уба, мы можем остаться без целительницы. Все-таки Иза мудро поступила, что начала обучать Эйлу».
Вскоре Эбра сообщила вождю, что у Овры родился мертвый мальчик. Он кивнул и разочарованно покачал головой. «И ко всему еще мальчик, – подумал он. – Овра, вероятно, вне себя от горя. Все знают, как она хотела ребенка. Надеюсь, у нее еще будет такая возможность. Кто бы мог подумать, что тотем Бобра окажется таким строптивым?» Несмотря на то что вождь был глубоко потрясен известием, он не проронил ни слова, дабы о трагедии никто не упоминал. Однако Овра оценила его сочувствие, когда несколько дней спустя он зашел к ней и сказал, чтобы она набиралась сил, не важно, сколько для этого потребуется времени. Хотя мужчины нередко собирались у очага Брана, сам он к ним почти не хаживал, а женщин удостаивал вниманием и того реже. Овра была тронута его заботой, но ничто не могло заглушить ее боль.
Иза настаивала, чтобы Эйла продолжила лечение Брана. Когда же ожог стал заживать, клан проникся к девочке еще большим доверием. Эйла почувствовала себя свободнее в присутствии вождя, ведь, в конце концов, он был такой же человек, как все.
Глава 12
С завершением зимы пришел конец сонному ритму жизни клана. Оживала природа, а вместе с ней и деятельность людей. Не то чтобы весь период холодов люди пребывали в зимней спячке, но жизнь их текла более вяло. Они больше ели, больше спали, обрастая слоем жира, предохранявшего их от холода. С приходом тепла к людям возвращалась былая энергия, и они не могли дождаться, когда наконец вырвутся из заточения.
Из кореньев сушеного ясменника – травы, напоминающей рожь, и порошка богатого железом желтокорня Иза готовила бодрящий напиток, который был необходим и детям, и взрослым. Полный свежих сил, клан вырвался из пещеры навстречу весне.
Третья зима, проведенная в новой пещере, оказалась для клана не слишком трудной. За это время умер во время родов только сын Овры, а членом клана он не считался. Дочка Изы подросла, и ей требовалось уже меньше внимания; зимние страдания Креба были не более тяжелыми, чем обычно. Ага и Ика вновь забеременели, и, поскольку первые роды у них прошли благополучно, клан рассчитывал на скорое прибавление. Сбор молодых побегов, кореньев и почек шел полным ходом, мужчины готовились к первой охоте. Намечалось весеннее пиршество в честь духов, пробудивших новую жизнь, и защитных тотемов клана – им воздавалась благодарность за прошедшую зиму, и выражалась надежда, что следующая пройдет столь же благополучно.
У Эйлы имелась своя причина благодарить тотем. Зима пошла ей на пользу. Хотя ее ненависть к Бруду лишь усилилась, Эйла научилась с этим справляться. Да и его сковывали определенные рамки, переступить которые он не мог. Изучая целительную магию, Эйла начала питать к ней искренний интерес. Чем больше она узнавала, тем больше хотела еще узнать. Теперь, когда она научилась разбираться в лечебных растениях, их поиск привлекал не только как повод уединиться, но и сам по себе. Пока свистели ветры и завывала вьюга, она терпеливо ждала. Но едва появились первые признаки потепления, как терпение ее иссякло. Грядущую весну она предвкушала как новый жизненный этап: ей предстояло научиться охоте.
Едва пригрело солнышко, как Эйла отправилась гулять по полям
