Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Птичий инструментик лежал удобно, чуть поправить, чуть надавить кнопку… Не до конца, не в фарш, как тех цыплят. И движение уже пошло, и инспектор не успевал, ни как не успевал, и рука его за спиной действительно была пуста… А через мгновение Семен осознал, что не успевает не только инспектор, но и он сам.
И только Жустин успевала все и везде. Плавные, скользящие движения, как будто она не на ногах, а на змеином хвосте, стелясь над полом, как в замедленном кино, но вместе с тем быстро – молниеносно быстро… Пальчиками вытянутой руки, из которой будто исчезли все кости, коснулась инструмента дроффа и тот оказался вдавлен в грудь Семена будто ударом кувалды… Носок башмачка под коленки Груббера и тот уже летит спиной вперед со своего насеста, смешно растопырив ноги… Плавный бросок к нелюдям через всю рубку, удивленный взгляд лера, но и только, и только… И снова к Семену на новый круг, пока инопланетчики, так и не успевшие осознать опасность, оседают на пол…
Судорожный вздох отбитыми ребрами и рядом, совсем рядом ее лицо, такое знакомое… и такое чужое. И взгляд черных заполненных спекшейся кровью глазниц. Не на Семена – в сторону, в пустоту, в бесконечность…
– Я же просила!
А вот голос был ее. Тот самый, каким она однажды сказала «…не бросай меня сейчас, Сема…»
– Почему не послушал? Почему?
Он вцепился в руку, что сжимала его горло. С тем же успехом можно было пытаться согнуть стальной швеллер.
– Ты… – выдавил он через перехваченную гортань. – Ты же почти призналась… Что же я дурак… не поверил… Тина…
А потом ее рука на горле сжалась еще чуть сильнее.
***
Светлее почти не стало. Так, совсем чуть-чуть. Как будто лишь для того чтобы довести до сведения – сознание уже вернулось. Можешь пользоваться, если конечно видишь в этом хоть какой-нибудь смысл.
Семен с усилием по очереди разлепил веки. Да, действительно стало светлее. Потому что включился вот этот ночник над входом. Слабенькая голубая лампочка. Но и в ее свете уже можно осмотреться. Аккуратно, не поворачивая головы. Потому что…
Он вдруг понял, чем был занят все это время. Он пытался дышать. Это получалось, но с огромным трудом, мизерными порциями, с реальным напряжением в отбитых ребрах. Как будто в горло вставили пробку с тонкой коктейльной трубочкой. Кислород в легких вроде и есть, но ровно столько, чтобы не сдохнуть, не больше и не меньше. Чуть энергичней дернешь рукой и тут же задохнешься, будто взбежал на десятый этаж.
Семен проморгался окончательно, и попробовал осознать положение.
Положение его оказалось – лежа. На спине. Под задницей твердая и шершавая, как камень, но теплая поверхность. Руки-ноги действительно свободны, но что в этом толку, если шея прихвачена к лежаку тугим стальным кольцом. Ни повернуться, ни вздохнуть поглубже.
Остальное пространство вокруг на расстоянии вытянутой руки было пусто. Он скосил глаза налево, затем направо. Потом вверх-вниз. И… нет не вздохнул, лишь попытался. Увиденное того стоило.
В отличие от интерьеров корабля дроффа, (или, если верить падрэ, самих прозревших) этот дизайн был Семену знаком. Однажды Скарлатина связался с контрабандой с Чи-при, и пытался втянуть в это дело Семена. Жустин, узнав потом, едва не убила их обоих. Переговоры, помнится, проходили на корабле инопланетчиков, и Семену теперь было с чем сравнить эти воспоминания.
Ох, Тина, что же ты наделала?!.
Сердце сделало несколько лишних ударов, и кислорода тут же не хватило. Усилием воли он подавил животный приступ паники, заставил себя втягивать воздух размеренно и спокойно, не обращая на темные круги перед глазами. Минута-другая, нервы успокоились и вроде бы можно начинать думать дальше. Но… Показалось или ночник над дверью действительно разгорелся ярче?
Не показалось. Дверь распахнулась, и на пороге оказался одинокий старик. Правильно, именно так чи-при и должен выглядеть для земного взгляда.
Инопланетчик неторопливо перешагнул порог, приблизился к землянину, остановившись в нешироком секторе обзора.
– Семен Сикорский, – тихо произнес он. – Ты знаешь, почему находишься здесь?
И – о чудо! – словно почувствовав предполагаемый момент ответа землянина, обруч на горле ослаб!
– Какого черта? – прохрипел тот. – Потому что я идиот, конечно.
Он смок, и обруч немедленно затянулся вновь.
– Ты находишься здесь, потому что порядок должен соблюдаться. И он соблюдается. Всегда. Даже если на это требуются века, хотя с тобой работу удалось завершить раньше.
– А, так ты о той бумажке? – обруч ослаб. – Как там ее? Бессрочный ордер на розыск?
Едва он замолк, обруч затянулся. Черт возьми, да что ж это такое? Чтобы дышать придется все время болтать?
– Не правильный вопрос. И неправильный ответ. Почему ты здесь, Семен Сикорский?
– Потому что я не простой идиот, я – доверчивый идиот. Я слишком хорошо думаю о людях, с которыми провел вместе два года. И еще, потому что я самонадеянный идиот. Я решил, что способен выполнить обещанное, даже если все чужие в галактике объявят меня в бессрочный розыск. А главное – я здесь потому что…
В этот раз обруч сжался, не дожидаясь окончания речи, и землянин захлебнулся окончанием фразы.
– Ты не готов ответить, – констатировал чи-при. – Я оставлю тебя ненадолго, а потом снова задам вопрос. Постарайся хорошенько обдумать ответ.
Дверь закрылась. Лампочка притухла. Обруч на шее подергался, словно решая, не придушить ли человека прямо сейчас, но потом все-же застыл в приоткрытом состоянии и Семен обнаружил, что коктейльная трубочка в затыкавшей горло пробке стала пошире. Возможно чи-при решили, что кислородное голодание у людей отрицательно сказывается на мыслительном процессе, а может быть просто ошибка настройки.
Семен закрыл глаза и попытался осознать, что он сейчас чувствует. Все-таки за прошедшие годы Жустин стала для него немногим больше чем просто коллегой по криминальному бизнесу. Временами казалось даже, что и он для нее тоже, даже Груббер повелся на эту версию. Однако теперь все разъяснилась – виртуозно внедренный агент чужих просто отрабатывал задание. Чем можно всерьез и надолго привязать к себе объект влияния? Три – старых как мир варианта. Финансовая зависимость не прокатывала – агент наверняка знала о реальном состоянии Семы-чистоплюя. Страх тоже не годился, в момент их встречи Семену было глубоко наплевать, что с ним будет дальше. Он уже потерял
