Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай

– Я спел молитву, Филипп меня понял, а дроффа – нет.

– Черт, падре!.. Я спрашивал, что это за корабль! Вернее – чей! Сторговаться с китайцами, тайно опуститься на Луну, взять ценных пленников и уйти из-под носа крейсера Содействия – это нормально, верю. С их скоростью – верю. Хорошо спланированная и безукоризненно выполненная тайная операция плюс чуточка везения. Но дальше! Неделя в ничейных пространствах, идиотский полет по кругу, еще более идиотские допросы по шесть раз на день! Кого-нибудь еще из вас допрашивали?

– Нет, – выдохнула Жустин. – Господи, Сема!..

– Два раза за все время, – поморщился Груббер. – И, согласен, вопросы были идиотские.

– Меня только лечили, – улыбнулся лер. – Должен признаться, у них получилось.

– Бред! – подытожил Семен. – Топтание на месте, во всех смыслах. Они рискнули раскрыть свои технологии ради этого? Вот здесь – не верю! Голову на отсеченье – разведка дроффа не имеет к этой миссии никакого отношения. Вообще ни кто из спецов не имеет! Корабль совершенно не приспособлен для содержания заключенных дольше пары часов, охрана – смех, наблюдения нет, одна ваша переписка в сортире чего стоит! Вместо личного оружия какой-то специнструмент. Короче, повторяю, падре: что это за корабль?

– Господь Единый! – лер всплеснул руками. – Я уже третий раз пытаюсь ответить! Это корабль прозревших, что тут непонятного?

Жустин тихо ахнула, приложив ладонь ко рту. Ну да, она ведь тоже слышала о прозревших.

Груббер дернул щекой, открыл рот, да так и замер. Он слышал наверняка, по должности положено. Но едва ли рассчитывал когда-нибудь всерьез заниматься столь абстрактной проблемой.

Семен… Нет, он не удивился. Ну чему тут удивляться, в самом деле? После сумасшедшего драпа с лунной базы в объятия Профсоюза, после безумного рейда к Лерону-прайм, после похищения китайской Коммуной, после… Нет, право, чему тут удивляться? Вот только левое веко надо бы унять, нервный тик сейчас особенно раздражал.

Если последний птенец Парящего собирался предпринять что-то большее, нежели так и не состоявшийся философский диспут, он явно упустил момент. Прыгни он к дверям рубки, сейчас его бы ни кто не остановил.

– Вот только не надо таких глаз! – произнес отец Киит в тишине. – Я сказал, что это всего лишь корабль прозревших. А не то, что дроффа – и есть прозревшие. Скорее всего ты прав наемник, это не спецоперация. Скорее – частная инициатива дерзкого птенца. Корабль прозревших есть на каждой планете, куда они когда либо приходили. У нас это реликвия в той первой островной обители. У чи-при – экспонат в музее космонавтики. У крылатых должно быть тоже был какой-то такой монумент. Пока прямой наследник Парящего его не угнал! Я прав?

Кронпринц подвинул поближе к себе насест, устроился на нем и сварливо произнес:

– Хитрый лер. Хитрый человек. И оба здесь. Какая неудача…

– Оба здесь, – повторил Семен. – Так это был ты, недоптиц. Это ты на корабле прозревших засветился через хвост кометы там, у Лерона.

– Это был я, Сикорский.

– За кем ты туда прилетел? За падре, или за мной?

– Я прилетал за отцом Киитом. Но когда наблюдатели опознали твой корвет, я решил, что это воля Единого. Погнался за двумя зайцами. Ошибка. Я еще не знал, что вы оба уже на одном корабле.

– А раньше ты угрожал председателю Профсоюза.

– Господин Сурэ оказался не столь привязан к своим детям, как я рассчитывал. Снова ошибка.

– Твоей главной ошибкой была сделка с Коммуной, – внезапно прошипела Жустин. – Сема, давай, нажми на курок. Сделай то, что лучше всего умеешь.

– Нет, погодите! – вскричал лер. – Двадцать часов! Нам нужна эта фора.

– А мне нужны ответы, – Семен приблизился к дроффа. – Иначе – как тлю. Помнишь? Зачем я вам нужен!? Лерам, чи-при, прозревшим – вам всем? Говори, тварь щипанная!

– Ты не умен, – констатировал недоптиц. – Если ты все еще ни чего не понял, это мой шанс сохранить тайну. Я не отвечу тебе, можешь повернуть мой клюв вокруг шеи.

Дроффа сложил крылья по бокам и закрыл круглые глаза, будто действительно ждал немедленной расправы.

– Сломать тебе шею? – прошипел Семен. – Хочешь легко отделаться? Черта с два! Ты ведь знаешь – я в десантуре служил. Рассказать тебе, что мы делали с пойманными лерами? У них, правда, другая анатомия, но я и к тебе подход найду. У каждого есть свое особенно страшное место верно? Сказать где оно у леров? Нет, лучше я скажу, как буду искать его у тебя!..

– Семен! – вскрикнула Жустин. – Прекрати!

– Что, Семен?.. Ах да, Жус, ты ведь ни разу не видела меня в деле. Порой приходится и вот так, ручками в дерьме! Не каждый раз удается просто нажать на курок!

– Двадцать часов… – прошептал лер. – Умоляю…

– Плевать! Если понадобится, я убью здесь всех ощипанных! По одному. И каждого медленно, с переподвывертом. Надо же как-то набивать руку… Что скажешь, птенец? Возьмешь на себя их души?

Дроффа открыл правый глаз.

– Каждого? – переспросил он. – Не сумеешь. Пятьдесят взрослых самцов. Кто-нибудь успеет клюнуть в темя.

– Уже не пятьдесят, так что сумею, не сомневайся. А если что, вон инспектор поможет. Ему ведь тоже до колик интересно. Как, Филипп?

Груббер промолчал, но по кривой предвкушающей ухмылке было ясно – поможет. С удовольствием.

– Семен Сикорский! – провозгласил лер. – Остановись, ибо грех сей не сможет быть искуплен в глазах Господа Единого! Познанное столь ужасным путем не принесет тебе покоя!

– Заткнись, падре! Для проповеди сейчас не время!

– Даже и не собирался, – пожал плечами лер. – Просто я хочу разобраться, не разбивая всех яиц в этом курятнике. Особенно – этого.

– Что? – до Семена дошло не сразу. – Что ты об этом знаешь, падре? Если ты что-то об этом знаешь!..

– Ровным счетом ни чего! – лер поднял руки в знаке смирения, – Во всяком случае, пока что. Но ведь тебя допрашивали, наемник. Много допрашивали. А задающий вопросы не всегда понимает, что сам дает на них ответы. В конце концов, у нас есть целых двадцать часов. Убить всех ты еще успеешь.

Груббер покачал головой, разочарованно пошевелил пальцами. Жустин выдохнула.

– Сема, правда, давай попробуем. У нас вторую неделю сплошь тараканьи бега, подумать толком некогда. Давай – сейчас! О чем тебя спрашивали?

– Обо всем, Жус! Они знают обо мне все, даже то чего не знаешь ты, а я сам давно забыл!

– Ну, это немудрено, – фыркнула та.

– И все равно они спрашивали, снова и снова по кругу! Как я расстался с отцом, зачем пошел в училище, что жрал на завтрак командир расчета, как