Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

Игорь пробрался через кустарник и высокую траву, огляделся на всякий случай. Он уже начал привыкать к тому, что взрослые по поводу и без повода любили приставать к подросткам, указывая, что им можно делать, и чего нельзя, а уж лазание на башню, как он помнил из своего настоящего детства, взрослых особенно раздражало.

Дождавшись пока мимо пройдет шаркающий старик – прямой как жердь, Игорь резкими рывками приоткрыл проржавевшую чугунную дверь на ширину локтя и проскользнул внутрь.

Башня внутри представляла собой совершенно пустое пространство, за исключением металлической винтовой лестницы с сохранившимися площадками и горы векового мусора в виде досок и кирпичей внизу. Сверху на решетчатую панель свисала вертикальная лестница, ведущая видимо на крышу. Через узкие «стрельчатые» окна, которые опоясывали башню на условном втором уровне и перед самой крышей свет падал на остатки того, что было когда-то перекрытиями. Свет был довольно скудный, из-за плотных зарослей, на три четверти окружавших башню. Пахло сыростью, и где-то наверху капала вода – видимо дождевая скапливалась на крыше.

Игорь осмотрел пространство первого этажа: очевидно место популярное среди подростков постарше – на кирпичной горе валялись смятые пластиковые бутылки, стаканчики и россыпи сигаретных окурков. Игорь достал фонарик, обвел лучом стены внутри, с примитивными изображениями мужских половых органов, и посмотрел наверх.

Лестница угрожающе зашаталась, как только он ступил на нее. Она была очень крутой и держалась только на односторонних балках. Игорь понял беспокойство взрослых. По доброй воле, он забираться сюда бы не стал, но инстинкт заставлял его подниматься. Пройдя половину пути, он ощутил привычный страх высоты, обострившийся из-за поредевших ступеней под ногами и исчезновения внешних перил, вместо которых кривыми штырями торчали в разные стороны вертикальные опоры. Лестница шаталась, но вполне справлялась с его тринадцатилетним весом. Он уже видел впереди внушительный разрыв – метра полтора, а то и два перед верхней площадкой под окнами – там отсутствовал целый фрагмент лестницы.

Дойдя до разрыва, Игорь посмотрел вниз, и обнаружил, что под ним образовалась уже двадцатиметровая пропасть с грудой кирпичей прямо под его кроссовками, которые из-за решетчатых ступеней казалось, будто висят в воздухе. Он и не заметил, что пройдя всего пару винтовых оборотов, взобрался на такую высоту. Ладони вспотели, Игорь медленно прижался плечом к стене. Среди мусора внизу мелькнуло что-то непривычное для подобного места. Игорь достал фонарик и направил луч вниз. Фонарь едва не вывалился из рук, когда он понял, что это такое. У него захватило дух, сердце бешено заколотилось.

Позабыв о страхе высоты, он прыгал через ступеньку, отчего лестница буквально ходила ходуном, скрипела, а сверху даже свалилось пара кирпичей. Игорь бежал вниз, ничего не замечая.

Перед глазами маячил грязный рукав под грудой кирпичей в свете фонаря и красные электронные часы Макса.

Они лежали прямо под лестничным разрывом и картина произошедшего в ярких красках представилась ему. Все еще банальнее. Банальнее того, о чем говорил Вилли. И следом обреченное и ужасное открытие – он, правда, всегда был рядом.

Словно опасаясь за свой рассудок, Игорь остановился, перехватил фонарь и, взяв себя в руки, уверенно зашел под лестничный провал, взобрался на кирпичную гору, медленно опустился перед страшной находкой. То, что он принял за рукав темно-синей рубашки Макса, оказалось старой женской сумкой точно такого же цвета, а вот часы оказались действительно часами брата.

Красная дешевая пластиковая «Электроника» со скошенным дисплеем и белой кнопкой подсветки. Подарок матери на далекое-предалекое «ничего». Она любила дарить подарки просто так, утверждая, что для этого не нужен повод, кроме самого факта существования того, кому ты его даришь. Они и сейчас показывали точное время. Игорь провел пальцем по пыльному дисплею и поднял взгляд наверх. Если Макс не свалился оттуда, значит, причина их падения заключалась в другом – на это указывал и оторванный ремешок. Это означало, что Игорю предстоит проделать тот же путь. От этой мысли засосало под ложечкой.

Поднявшись к разрыву, он осмотрелся вокруг, присел, держась за сохранившийся прут перил. Выше уровня головы примерно в полутора метрах «висела» ступенька в виде трех металлических прутьев. Перебраться на нее без прыжка немыслимо. Трудно поверить, что осторожный Макс решился на такое. Фрагмент внешней балки, на которую опиралась последняя перед разрывом ступенька, тянулась вдоль стены еще примерно на метр. Устоять на ней невозможно, только оттолкнуться, уперевшись обо что-то. Игорь посветил фонарем и понял – соседняя балка, смыкавшаяся с той, которая удерживала его, обвалилась недавно, возможно под тяжестью веса его брата и ему, естественно, пришлось прыгать. Единственное, за что можно было удержаться в пространстве лестничного разрыва – вмонтированный в стену крючок, к которому был приварен прут внутренних перил до того как обрушилась лестница.

Игорь потянулся к этому крючку и едва коснулся его пальцем. Макс гораздо ниже, значит, ему пришлось сначала шагнуть на балку, и полагаться, что крючок надежно крепился к стене. Это объясняло оторванный ремешок часов. Он ухватился левой рукой, перенес центр тяжести на соседнюю балку, которая обвалилась под его весом, Макс соскользнул, часы зацепились за крючок. У него было только мгновение, чтобы довериться крючку, вцепившись в него обеими руками, а дальше – только оттолкнуться от сохранившейся балки и прыгать… Игорь переместил взгляд на ступеньку в полутора метрах. У него похолодело в груди, от осознания, что Макс действительно все это проделал на высоте двадцати метров над грудой кирпичей.

Что же тебя так влекло туда, подумал Игорь, прищурив левый глаз. Но если крючок и верхняя ступенька выдержали вес Макса, то возможно, они выдержат еще лишних десять килограммов. Игорь снял свои часы, сунул их в карман – к часам брата, затем шагнул краем подошвы на опорную балку, ухватился пальцами за крючок. К его ужасу крючок пришел в движение, но прежде чем он успел испугаться по-настоящему, оттолкнулся ногами от балки и прыгнул на верхнюю ступеньку, ухватил ее обеими руками, и больно ударился нижней челюстью. Зубы заныли, во рту появился свинцовый привкус, но ему было не до этого. Он полетел вниз, потеряв ориентацию и подумал, что уже падает, но понял, что просто качается на лестнице, как крупный магот на лиане.

Когда амплитуда более-менее затихла, оставив лишь пугающий скрежет и какой-то новый звук, чем-то отдаленно напоминавший сигнал подводного сонара, Игорь заполз на лестницу, цепко хватаясь за ступени, а с нее перебрался на бетонную площадку. Сплюнув кровью, перевел дух. Здесь было светло, из-за ряда узких оконных проемов, через которые со всех сторон задувал ветер. Игорь понял, что его догадка была верна, когда увидел уже успевшую выцвести от дождя обертку от «Пикника» под сварной вертикальной лестницей, ведущей на крышу.

Да, Макс, после такого хорошая порция глюкозы не помешает, сказал про себя Игорь и улыбнулся.

Он осмотрел площадку и не обнаружил ничего, кроме всё того же мусора в виде пустых пивных бутылок, окурков и похабных рисунков на стене, перемежаемых указаниями дат пребывания местных «художников». Самая поздняя запись датировалась 1991 годом – возможно затем лестница, ведущая сюда, обвалилась. Игорь остановился под проемом в кровле, взявшись за края вертикальной лестницы.

Тихий звук, похожий на работу сонара раздавался оттуда, настойчиво прорываясь через завывание ветра и шум проезжавших по мокрым дорогам машин.

К его разочарованию, на крыше башни, огороженной высоким фигурным парапетом, Игорь не обнаружил ничего, ради чего стоило бы сюда забираться. Он ни капли не сомневался, что Макс был здесь, но вопрос – что ему тут было нужно, оставался без ответа. Сама кровля в форме декаэдра, диаметром около пяти метров была покрыта гудроном.